Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его одним из первых допрашивали двое серьезных молодых людей с неподвижными, строгими лицами.
– Таратута был твоим другом?
– Да.
– Ты знал о готовящемся преступлении?
– Нет, не знал.
– Как же так? Вы были близкими друзьями, и он тебе ничего не рассказывал?
– Рассказывал.
– Что именно?
Борис молчал. Молодые люди не повышали голос, не раздражались и не угрожали. Они спокойно, методично, на протяжении нескольких часов повторяли одни и те же вопросы:
– Нас интересует, что именно тебе рассказывал Игорь Таратута. Вопрос понятен?
Борис помедлил в нерешительности.
– Понимаете… – сказал он очень тихо, – я не одобряю поступок моего товарища. Я считаю его неправильным. Но я знаю о причинах, толкнувших Таратуту на этот шаг…
«Прости меня, Игорек, я должен открыть им твою тайну. Иначе они никогда не поймут тебя!»
Молодые люди переглянулись и наклонились через стол к Борису.
– Что же это за причины?
– Отец Игоря, герой-фронтовик, привез с войны другую женщину. Светлану Андреевну, учительницу географии. Она стала его женой и – соответственно – причиной того, что разрушилась крепкая советская семья. Мать Игоря не выдержала измены и сошла с ума от горя. А Игоря… отдали в интернат. Таким образом, он потерял и отца и мать. У него были причины ненавидеть эту женщину – нашу учительницу…
Один из молодых людей встал из-за стола, медленно подошел к Борису и, наклонившись, громко, с расстановкой, проговорил ему в самое ухо, делая ударение на каждом слове:
– Отец Таратуты не возвращался ни с какой войны… И не привозил с собой никакой женщины… По той простой причине, что у Таратуты никогда не было отца. У него была лишь мать-алкоголичка, которая сдала его в детский дом, когда твоему другу был год от роду…
Он выпрямился и небрежно похлопал Бориса по щеке:
– Ступай обратно в корпус, дебил…Глава 9
К тому моменту, как Борис окончил школу и обрел долгожданную свободу, он был уже известным писателем. Солидные, «толстые» журналы охотно печатали его повести, а в издательстве «Советский Узбекистан» немалым тиражом вышла первая книга молодого автора.
Циклоп, который все эти годы не переставал навещать своего ученика, забирал все его книги, публикации, газетные рецензии и статьи.
– Им здесь не место, – объяснял он. – Они должны храниться у меня.
Расставшись с ненавистным интернатом, летом 1958 года Борис без труда поступил в Ташкентский педагогический институт и получил койку в общежитии. Началась совсем другая жизнь. Он спал сколько хотел, вволю гулял по залитым солнцем улицам, улыбаясь новому дню, посещал лекции и семинары, не простаивая часами в строю на перекличках, а вечерами в комнате общежития, открыто разложив на столе заветную тетрадь, писал…
...«Я видел вчера змею. Даже двух змей. Они обвивали мою шею кольцом. Я проснулся в незнакомой комнате и сразу увидел женщину. Я сказал ей, что видел змей. А она рассмеялась, пересела ко мне на кровать, подвинулась ближе, и я увидел, как два черных солнца зажглись у меня перед глазами. Я провел дрожащей рукой по ее щеке, шее, плечу и маленькой, податливой груди.
– Ты… Назима? – спросил я.
– Нет, – ответила она. – Я твоя Галинка…»
– Что ты там все пишешь? – услышал он над самым ухом и, вздрогнув, обернулся.
Сосед с любопытством заглядывал из-за его плеча в тетрадь.
– Пожалуйста, уйди, – попросил Борис.
– А что, ты мне оторвешь нос за любопытство? – рассмеялся парень.
– Нет, – серьезно ответил Боря, – я выпущу тебе кишки…
– Сумасшедший! – беззлобно отреагировал сосед. – Ну и сиди как сыч один…
Борис даже «на воле» оставался затворником. Он плохо сходился с людьми, избегал общения с ними, и ребята в конце концов перестали обращать на него внимание. При нем обсуждали любые проблемы и вопросы так, словно его не было рядом. К нему перестали обращаться за советами или с житейскими просьбами. Ему могли погасить свет в уборной не из вредности и не шутки ради, а просто потому, что забывали, что он – внутри. В присутствии Бориса студенты могли даже беззастенчиво заниматься любовью.
Однажды он допоздна засиделся с тетрадкой за столом в комнате общежития. Его сосед привел девушку. Такие визиты можно было оставить незамеченными, купив бутылку портвейна коменданту общежития.
Молодые люди прошли в комнату, не обратив поначалу никакого внимания на сгорбленную фигурку, застывшую в круге света настольной лампы. Уже через минуту они сладко целовались, лежа на кровати. На пол мягко упала рубашка, за ней – блузка, потом брюки и юбка. Через мгновение на горку небрежно сброшенной одежды опустились бюстгалтер и кружевные трусики.
Девушка извивалась всем телом и громко постанывала. Она выпустила из объятий шею молодого человека и откинулась на спину. Ее красивое, будто нарисованное мягкой акварелью тело лежало поперек кровати. Она запрокинула голову, держа ее на весу. Темные волосы касались холодного пола, вырисовывая на нем чувственные невидимые линии. Маленький, нежный подбородок дрожал, устремленный в потолок, а пухленькие губки бледнели, высвобождаясь из плена жарких поцелуев.
На какое-то мгновение полуприкрытые, подернутые дымкой блаженства глаза девушки встретились с широко раскрытыми от ужаса глазами Бориса. Он замер за столом над своей тетрадкой, не в силах оторвать взгляда от происходящего.
Девушка вскрикнула и резко села на кровати, стыдливо и спешно прикрывая наготу краешком одеяла. Молодой человек потерял равновесие и грохнулся коленями в пол.
– Ты чего? – задыхаясь, спросил он.
– Мы… не одни, – пролепетала его подружка, кивая на застывшего в пятне настольного света Бориса.
Тот сидел, задыхаясь от ужаса, цепенея от ядовитого, ледяного отчаяния.
Его Галинка лежала перед ним, запрокинув голову, рассыпав прекрасные темные волосы, прогибаясь всем телом под хлесткими, упругими толчками отвратительно-голого великана. Эта мужская обнаженная громоздкая плоть казалась еще более омерзительной и чужеродной рядом с прекрасным, стройным, невесомым телом девушки. Телом, сотканным из воздушных линий, созданным нежной кистью, придуманным поэтом или писателем…
Еще секунда, и Галинка вскинет руку, навсегда преграждая Боре путь к себе, к своему сердцу, к своей любви. Она посмотрит на него испуганно и укоризненно, а потом провалится в оглушающую, бесконечную бездну, исчезнет из его жизни, растворясь в жутком, таинственном свечении, всплывающем от земли.
Борис почувствовал приступ дурноты. Виски опять сковало тупой болью, а тусклая настольная лампа поплыла перед глазами, множась и рассыпаясь на мириады угасающих огоньков, как в пыльной стеклянной витрине запертого на ночь магазина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров - Екатерина Неволина - Ужасы и Мистика
- Серебряный крест - Елена Садыкова - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Черная книга смерти - Гордон Далквист - Ужасы и Мистика
- Моё! - Роберт МакКаммон - Ужасы и Мистика
- Тонкий Человек - Дубинина Александровна - Ужасы и Мистика
- Король в Желтом - Роберт Уильям Чамберс - Разное / Ужасы и Мистика
- Твои карие глаза - Валерий Цвет - Короткие любовные романы / Любовно-фантастические романы / Ужасы и Мистика
- Каникулы в джунглях (Книга-игра) - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика
- Вкус заката - Елена Логунова - Ужасы и Мистика