Форма входа
Читем онлайн Шанс-2 - Василий Кононюк
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
– Здравствовать тебе Мотря, вот, подарки тебе привез на Рождество, – начал рассказывать какие замечательные особенности есть у полученных мной жидкостей, и как различить ту, которая для растирания и согревания, от той, которую можно внутрь применять и лечебные травы на ней настаивать. Заодно расхваливал, какой знатный заморский мед в моем бурдюке, его просто необходимо сегодня отдегустировать. И еще обещал ей рассказать, про мои попытки такой же сварить.
Она молча слушала, не перебивая и не комментируя услышанное. Ее черные глаза, вбирающие в себя, как колодцы, сегодня были скованы льдом, и холодно смотрели на меня, не пуская к себе внутрь. Когда я умолк после десятой безуспешной попытки перевести монолог в диалог, она спросила,
– Все сказал? – Что-то этот вопрос мне напомнил, поэтому, на всякий случай сказал,
– Нет,
– А чего тогда умолк?
– Жду, что ты мне скажешь.
– Спасибо тебе, гость дорогой, гость незваный, за подарки дорогие, порадовал ты меня без меры, а теперь седлай коня, и обратно езжай, дела у меня важные, в другой раз приезжай, еще потолкуем, – елейным голосом, не скрывая насмешки, пропела Мотря, отвернулась, и начала что-то переставлять на столе.
– Праздник сегодня, какие дела, не гони хозяйка, некуда мне ехать, давай еще потолкуем.
– Да что ты такой нудный, как бражка скислая, недосуг мне сегодня с тобой толковать, завтра приезжай, нет, лучше через неделю, на Василия. – Мотря снова повернулась ко мне спиной, демонстрируя, что для нее меня уже нет, не только в доме, но и в его дельта окружности. Мне, совершенно не готовому к такому повороту беседы, в растерянности, не пришло ничего лучшего в голову, как попытаться развеселить ее народным фольклором светлого будущего.
– А знаешь, Мотря, кого называют нудным мужыком?
Спросил шепотом, пытаясь, чтоб голос мой звучал таинственно. Мотря повернулась ко мне, в ее глазах мелькнул интерес. Так с интересом мы обычно смотрим на кусок мяса, который вместо того чтоб стать отбивной, отлетел в сторону, или на полено не желающее колоться под ударом колуна. Очень односторонний интерес, как бы побыстрее закончить начатое дело, и перейти к следующему.
– Ну и кого?
– Такого мужика, которому проще отдаться, чем объяснить, что он тебе не люб.
– Уходи ты отсюда, Владимир, пока цел, Богом прошу, или мне рогач в руки брать?
– Да хоть долбню бери, никуда я не пойду. Ты знахарка, вот и лечи, к тебе хворый приехал.
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась она, и ее глаза угрожающе вспыхнули. Ну, хоть лед пропал, огонь это уже легче, с этой стихией я жизнь прожил бок о бок, тут главное не зарываться, и потихоньку, потихоньку, превращать его в уютное пламя очага.
– К жене захотелось, такая у тебя хворь? А сказать то не решается, чего приперся, ходит вокруг да около, вокруг да около, будто девку возле дома выглядывает, а в дом, то, постучаться боязно. – Она с иронией смотрела на меня. Пламя в ее глазах разгоралось.
– Захотелось! Ты сказала что поможешь, вот и помогай.
– Помогу. Если захочешь. – Легко согласилась она, делая ударение на последних словах.
– Ты ведь не все знаешь, Владимир, вы ж мужики только о себе всегда думаете. О том, как тебе платить, ты спросил, а чем твоя жена за то платить будет, из головы у тебя вылетело спросить.
Она замолчала, пристально глядя на меня, мне показалось, будто пламя ее глаз метнулось мне в грудь, и стало трудно дышать, захотелось рвануть ворот рубахи.
– Сказать тебе чем твоя жена за то платить будет?- Боль сжала мое сердце, большого выбора вариантов то, что было сказано, не оставляло.
– Я уплачу вместо нее, с меня всю плату бери! – Ни на что не надеясь, произнесли мои уста. Произнесли, просто чтоб не молчать, тишина давила могильным камнем. Она молча смотрела на меня, скрипящего зубами, и только дурацкая привычка не сдаваться, держала меня в этой хате, не давала выбежать во двор и начинать крушить все, что увижу вокруг себя.
"А он, судьбу свою кляня,
не тихой жизни жаждал,
и все просил, огня, огня…
Забыв, что он бумажный.
Ну что ж, в огонь, иди, идешь?
И он шагнул отважно,
и там сгорел он ни за грош…
Ведь был солдат, бумажный…"
Мои губы шептали слова старой песни, которая, наконец-то, после стольких лет, стала до конца понятной, и старая неудовлетворенность отсутствием хеппиэнда, бессмысленностью кончины главного героя, улетучились, сгорели в этом огне, и только пепел кружил над пустошью моей души.
Видя, что я еще стою на ногах, и не хочу падать, она нанесла удар милосердия, точно и неотвратимо.
– Не кручинься так Владимир. Если вы оба того хотеть будите, и ты, и жена твоя, повстречаетесь во снах своих, никто вам для того в помощь не нужен. Это как с зельем приворотным, кто не может сам справиться, сердце другое любовью зажечь, тот сразу к знахарке бежит.
Хороводы ненужных и пустых мыслей, "этого не может быть", "она врет, все это неправда", и много других, проносились в моей голове, и лишь одна, повторялась, как удары молотка, загоняющего гвозди, "ибо знает Отец ваш, чего вы хотите в сердце своем, раньше за просьбу вашу". Молча развернувшись, открыл двери в сени, но крепкая рука, ухватив меня за локоть, усадила на лавку.
– Сиди теперь. Раньше уходить надо было, когда просили тебя по-хорошему. Никогда вы мужики, нас, баб, не слушаете, думаете, самые умные.
– Почему, почему, ты мне раньше, тогда еще, этого не сказала?
– Я бы и сейчас не сказала, если бы ты ушел, когда просили. Не все нужно знать Владимир, во многом знании, много печали… Был у меня когда-то поп знакомый, очень любил мне то повторять. – Она задумалась, вспоминая что-то свое.
– Что мне знать не нужно? Что ты жизнь из нее будешь тянуть, за то, что она мне приснится? – Злость и горечь, от осознания того, что один из нас двоих, или я, или Любка, подсознательно не желают встречи, и страх, что это могу быть я, поместились в этих несправедливых словах.
– На кой ляд мне ее жизнь, – непроизвольно вырвалось у Мотри. Она, избегая моего непонимающего взгляда, отняла у меня бурдюк, и взяв две кружки со стола, налила в них ликеру.
– Хватит балакать, дай попробовать, что ж это ты так расхваливал давеча. За твое здоровье! – Она хлебнула ликеру,
– Добрый мед у тебя, а я не верила, думала, брешешь, что заморский мед хмельной в Киеве купил. А мед знатный ты нашел, наши такого не варят, никогда такого доброго меда не пила. Налей-ка мне еще,
– Ты мне зубы не заговаривай, что ты у нее еще взять можешь, чем она платить будет? – Ее глаза вновь угрожающе блеснули, и она тихо, но с какими-то обертонами, от которых мороз шел по коже, прошипела.
– Тебе мало печали, Владимир, добавить хочешь? Вижу, в петлю ты лезть не будешь. Уходить ты, вроде, собирался, вот и иди, скатертью дорога, а если тут, со мной, посидеть хочешь, бери, мед пей и рассказывай про поход ваш. Мне соседи уже всякими небылицами уши прожужжали, а ты и не заикнешься.
Поняв, что на серьезные темы разговаривать со мной не будут, и не долго осталось до перехода на физические методы очистки помещений от незваных гостей, вызвал в отместку Богдана, если со мной говорить не желают, пусть он расскажет Мотре о наших приключениях. Если она из его рассказа что-то поймет. У Богданчика была чудная привычка почти полностью игнорировать слова как информационное средство, и обрушивать на собеседника не события, а пережитые по этому поводу эмоции, не особенно объясняя, чем они были вызваны. Если у собеседника нет способностей к индуктивному анализу, понять Богдана было затруднительно. А сам, в это время, попытался, вспоминая наш разговор, понять, чего не хочет рассказывать мне Мотря.
После непродолжительного раздумывания, остался один непротиворечивый вариант, удовлетворяющий всем условиям. Поскольку Любка могла платить только своим здоровьем, жизнью, называй это, как хочешь, а Мотря утверждала, что ей это не нужно, получалось, что Любка платит не ей, а мне. Больше некому. И получается, что это я из нее жизнь сосу, когда в ее сны влезаю. Именно этого не хотела говорить мне Мотря, когда спросила, мало ли мне печали. И, к сожалению, десятки мелких фактов, из моих прошлых переживаний хорошо вписались в эту теорию, подтверждая сделанные выводы.
Богдан дернул меня на поверхность, передав мне мыслеформу которую можно было понять так. Он все рассказал, Мотря хочет со мной пообщаться, и чтоб я не ругался с хорошей тетей Мотрей, которая нас вылечила. Хорошая тетя Мотря весело хохотала, вытирая выступившие слезы,
– Ой, уморил, ой уморил, ты только это больше никому не рассказывай, Богдан, нельзя такое рассказывать, так и от смеху помереть можно. Зови, давай, своего братика, поспрошать его хочу.
– Так вот он я, только и мне тебя поспрошать надо, Мотря
– Да что тебе все неймется, то! Что ты уперся как баран? Ты что думаешь мне тебе сказать жалко? Не могу я тебе то рассказать. Это как слепому рассказывать, что на небе радуга. Слепой пока не потрогает, не поймет. Так и ты. Ты одно должен знать, не снится тебе жена твоя, значит так и надо. И не лезь, куда не просят. Когда надо будет, тогда приснится. Больше ты от меня ничего не услышишь, а начнешь спрашивать, на улицу прогоню. Теперь рассказывай, кого ты нашел?
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Шанс-2 - Василий Кононюк бесплатно.
Похожие на Шанс-2 - Василий Кононюк книги
- "Фантастика 2023-152". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Найденов Дмитрий - Альтернативная история
- Шанс? Жизнь взаймы - Василий Кононюк - Альтернативная история
- Посвященный - Лошаченко Михайлович - Альтернативная история
- Я меч, я пламя! (Ольга-1) - Василий Кононюк - Альтернативная история
- Ольга - Василий Кононюк - Альтернативная история
- Боярин - Владимир Георгиевич Босин - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- Тайная история сталинских преступлений - Александр Орлов - Альтернативная история
- И всё, что будет после… - Наталия Новаш - Альтернативная история
- Первый шаг - Николай Грубов - Альтернативная история
- Сын на отца - Герман Иванович Романов - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
