её больше взглядом, направился к своим:
— Приведите.
Тиган бросился на защиту дочери, но подручные Фиреля без труда оттолкнули его. Оторвав Надину от матери, они поволокли её к столу. Жена Тигана попыталась заступиться за дочь, но её грубо отбросили на пол.
Трактирщик подскочил, помог жене подняться и едва слышно шепнул:
— Иди наверх. Убереги Дарину.
Если она услышит шум и спустится, они могут забрать и её.
— Видишь, Надина, как просто? — рассмеялся Фирель, прижимая к себе застывшую в ужасе девушку. — Сидишь рядом, а мне уже хорошо.
Он ухмыльнулся и, даже не глядя на Тигана, громко бросил:
— Где наш эль?
Следующий час Тиган бессильно наблюдал, как члены братства пили, а Фирель бесстыдно тискал его дочь — то прижимал к себе и жадно целовал, то бесцеремонно лапал. Трактирщик сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, но ничего не мог сделать. Оставалось только молиться, что этим всё и ограничится.
Он избегал смотреть на дочь — знал, что не выдержит её взгляда, полного страха и отчаяния, и не простит себе собственного бессилия.
Тем временем братство обсуждало последние убийства. С каждым словом, с каждым новым кубком они всё больше заводились, злились, возмущались неуловимостью убийцы и повышали голос. Тиган прислушался. Из обрывков их разговора он понял, что даже братство не знало, кто стоит за этими убийствами. А это значило, что в городе появился кто-то по-настоящему опасный. Скорее всего, очень сильный и безжалостный мужчина, решил он.
Тиган бросил взгляд на дочь и тяжело вздохнул. Он был бессилен. Бледная, как мел, она сидела рядом с Фирелем, покорно терпя его прикосновения. Видимо, надеялась, что всё ограничится лишь этим, что стоит перетерпеть ещё немного — ведь Фирель и его люди уже изрядно напились и скоро разойдутся по домам.
Но вдруг Тиган понял, что их с дочерью надеждам не суждено сбыться. Фирель с хищной усмешкой склонился к Надине, его пьяные глаза блестели похотливым огнём. В воздухе повисла зловещая тишина, и Тиган сжал кулаки, осознавая, что самое страшное ещё впереди.
Фирель, возжелавший ласки, наклонил Надину к своему паху:
— Ну-ка, отработай мою ласку к тебе. А то я тебя весь вечер ласкаю, а от тебя никакой реакции, — заржал он.
Тиган видел, как его дочь начала сопротивляться, и, не раздумывая, бросился к ней, пытаясь вырвать её из рук Фиреля.
— Господин Фирель, не надо, пожалуйста… — старик забормотал, голос его дрожал. — Она ещё слишком юна.
Фирель резко замер, а затем расплылся в широкой ухмылке.
— О-о… — протянул он, прищурившись. — Так это совсем другое дело!
Он рассмеялся, довольный своей находкой, и, потянувшись к девушке, проворковал с наигранной нежностью:
— Иди ко мне, Надина. Сейчас я тебя всему научу.
Схватив девушку, он бросил её на пол и навалился сверху. Тиган рванулся, пытаясь оттащить Фиреля от дочери, но не успел. Со смехом его схватили подручные главаря, грубо выкручивая руки и оттаскивая прочь. Он дёрнулся, но крепкие пальцы вонзились в его плечи, не давая ни малейшего шанса вырваться. Фирель даже не обернулся, полностью сосредоточенный на девушке, и уже успел задрать платье дочери. Надина сопротивлялась, кричала, извивалась, пытаясь вырваться из хватки Фиреля. Её вопли срывались в отчаянные всхлипы, но никто из присутствующих даже не дрогнул.
Тиган чувствовал, как сердце разрывается от боли и бессилия. Он дёргался, пытаясь высвободиться, но подручные Фиреля держали крепко, сжимая его руки, словно железными тисками. Он рвался к дочери, но не мог ничего сделать.
— Нет, господин, не делайте этого! — кричал он, но его голос утонул в пьяном хохоте.
Фирель, с силой раздвинув ноги девушке, резко вошёл в неё под её надрывные крики, а сам же издал сладостный стон:
— Невинная Надина, какая же ты маленькая ещё, малышка, — заржал он и начал медленно в ней двигаться, словно не слыша её мольбы.
— Не надо, пожалуйста! — вопил Тиган, а по лицу текли слёзы бессилия. — Не надо, умоляю!
Его крики перекрывались воплями его дочери, которая неистово кричала и рыдала, содрогаясь под толчками Фиреля. Тиган в ужасе наблюдал, как его дочь насилуют. Он кричал, звал её по имени, умоляя держаться, повторял, что он рядом, что скоро всё закончится. Но слова были пустыми — он ничего не мог сделать.
И вдруг Фирель резко замер. Его лицо исказилось, вытянулось в гримасе ужаса. Глаза расширились, а рот приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. На миг в таверне повисла напряжённая тишина.
В таверну вошли двое, закутанные в плащи.
Тиган с удивлением уставился на незнакомцев. Один из них был явно мужчиной — высокий, широкоплечий, с тяжёлой поступью. Второй, судя по силуэту, могла быть женщиной, но трактирщик не был уверен.
Тишину разрезал тихий, скрипучий голос:
— Я же просто хотела поспать…
Слова прозвучали лениво, почти буднично, но от этого шёпота у Тигана пробежали мурашки. Голос был слишком странным, слишком неестественным, словно сама смерть заговорила с ними.
Фирель медленно поднялся, выпустив Надину. Его подручные шагнули к нему, двигаясь странно — плавно, покорно, словно куклы, которыми управлял кто-то невидимый. Тиган не понимал, что происходит, но, как только оказался на свободе, тут же бросился к дочери. Надина, рыдая, вцепилась в него, спрятала лицо в его груди, дрожа от страха.
— Что же мне с вами сделать… — раздался тот же скрипучий голос.
Женщина говорила спокойно, почти лениво, словно перед ней не были опасные головорезы, а нашкодившие дети. Она обошла их по кругу, неторопливо разглядывая каждого. Остановившись перед Фирелем, который так и стоял со спущенными штанами, она медленно протянула ему нож, держа его за рукоять.
Тиган похолодел. Он боялся, что Фирель схватит оружие и бросится на таинственную незнакомку, но тот лишь послушно взял нож в руку… и замер. Ни гнева, ни ярости — только ожидание. Словно он ждал приказа. Один из подручных Фиреля резко дёрнулся и бросился на женщину в плаще, но не успел и шага сделать — его остановило сверкающее в полумраке таверны лезвие. Тиган даже не заметил, когда мужчина в плаще обнажил меч. Всё произошло в одно мгновение.
На горле нападавшего появилась тонкая красная полоса, затем из раны хлынула кровь. Он захрипел, покачнулся и рухнул на пол с глухим стуком, мгновенно заливая деревянные доски багровым. Женщина в плаще тяжело вздохнула. Тигану показалось, что она покачала головой, но капюшон скрывал её лицо, и он не мог сказать наверняка.
Тиган крепко держал дочь в объятиях, чувствуя, как она замерла. Она не издала ни звука с
