замолчала, желая выяснить, кем девушке приходится Янар. Но принцесса не ответила. Подошла к мутному слюдяному окошку и стала разглядывать шумный город за ним.
Нанэ недовольно фыркнула и распахнула дверь, пропуская в комнату двух долговязых парней, тащивших тяжёлые ведра. Один был кареглазый и рыжий, как Нанэ, второй — темноволосый, с мутными серыми глазами.
— Блоха, шевелись! — рявкнула Нанэ на второго и отвесила парню звонкий подзатыльник. — Видишь, Накьяру тяжело!
Блоха болезненно поморщился и замычал что-то невразумительное.
Рыжая скривилась:
— Давайте расторопнее. Госпоже не терпится смыть дорожную грязь.
Паренек закивал, как болванчик, и поспешил выполнить приказание. А второй, как оказалось, брат Нанэ, окинул Ивонет любопытным взглядом озорных глаз и широко улыбнулся:
— Не пугайтесь, госпожа. Он у нас блаженный, но безобидный. Свою работу знает и выполняет исправно.
— Он ваш родственник?
Рыжая девица рассмеялась:
— Святой Альхард, упаси! Этого блохастого попрошайку мать с отцом подобрали на улице, когда он был еще щенком. Правда, они думали, что он нормальный, а он того… — Она покрутила пальцем у виска. — Видать, умом тронулся, когда прежние хозяева отрезали ему язык. — И хохотнула, не удержавшись от нового подзатыльника. — Наверное, был слишком болтливым. Да? Блоха, ну скажи!
— Прекрати! — Ивонет затрясло от негодования.
Нанэ в недоумении переглянулась с братом.
— Хотите сами попробовать? Давайте, это весело.
— Нет. Просто доделайте свою работу и уходите.
— Пф-ф, — фыркнула рыжая, обдав Ивонет презрением. Видно, раньше никто от подобного веселья не отказывался. Через какое-то время она вновь натянула улыбку и указала на чан, полный чистой теплой воды:
— Давайте я помогу вам раздеться. Грязные вещи отнесу вниз, мать их выстирает и просушит. А пока, — рыжая открыла шкаф и достала из него платье, — могу предложить что-то из своего. В груди будет великовато, — беззастенчиво поддела она, — но, если подтянуть завязки, возможно, окажется в самый раз.
— Так это твоя комната?
Рыжая сверкнула глазами и нехотя пояснила:
— Мы — паб, а не трактир, и комнат для сдачи у нас нет. Но так как ваш… приятель хорошо заплатил, отец решил выделить вам мою комнату.
— Ох… — Ивонет стало неловко. — Простите, я не знала.
— Да будет вам! Одну ночь посплю на кухне, мне не привыкать. — Она хитро подмигнула и потянула руки к принцессе: — Давайте я помогу вам раздеться и вымыться.
— Нет! — испуганно крикнула Ивонет и шагнула назад, прижимая к груди Лиму.
— Как знаете, — обиделась Нанэ. — А вещи соберите, я отнесу их в стирку.
Ивонет кивнула и, как только девушка ушла, плотно закрыла дверь на засов.
Она уже позабыла, когда в последний раз с таким наслаждением принимала ванну. Погружалась и вновь выныривала, потом долго терла себя жесткой щеткой с едким вонючим мылом. Несколько раз прополаскивала волосы, и только когда поняла, что смывать больше нечего, промокнула тело холстиной и надела свежее платье.
Действительно, оно было великовато в груди, но все равно лучше, чем колючее и грязное шерстяное. Чулки и нижнее платье Ивонет выстирала сама, под чутким руководством Лимы, и развесила на ширме. Стала с тревогой вглядываться в окно, ожидая Янара, но как только голова коснулась соломенной подушки, веки сомкнулись и девушка уснула.
Сколько она проспала, сказать сложно, но к тому времени, как в дверь тихо постучали, за окном уже была ночь. Поджимая босые пальчики и потирая заспанные глаза, Ивонет подошла к двери:
— Кто там?
— Это я, Нанэ.
— Что-то случилось? Мой друг не приходил?
Рыжая воровато огляделась и приложила палец к губам:
— Тсс! Пойдемте со мной.
— Куда? — спросила Ивонет и настороженно огляделась.
— Вас вызывает ваш приятель. — Карие глаза Нанэ хитро блеснули.
— Янар вернулся? — Тревожное чувство усилилось и сдавило грудь.
Рыжая нетерпеливо притопнула:
— Мне не велено говорить, но вас ждет большой сюрприз.
— Сюрприз? Ничего не понимаю…
— Да-да, — закивала рыжая. — Он просил немедленно привести вас к нему.
Ивонет хотелось спросить, почему Янар сам не поднялся, или уточнить, зачем такая скрытость, хотя, зная ситуацию, в которой они оказались, можно догадаться, что всё это ради безопасности. Наверняка их ищут не только в Далирии.
— Хорошо, только обуюсь. — Ивонет быстро натянула свои меховые сапожки, подхватила спящую Лиму, для которой нашла корзинку, и вышла следом за Нанэ.
Рыжая повела Ивонет по боковой лестнице, ведущей на задний двор, где хранились под навесом пустые ящики и пузатые бочки. А ещё тут пристроился экипаж, запряженный парой лошадей.
— Туда, — рыжая указала Ивонет на карету.
Девушка нерешительно подошла и посмотрела в затемненное окошко, надеясь увидеть внутри альха. Но каков же был её ужас, когда изнутри показались два здоровенных мужика, остро пахнущие вином и потом, накинули на её голову мешок, заставив выронить корзину, и грубо запихали в карету.
— Ну что, королева Далирии, прокатимся за нашим вознаграждением?
Глава 14
Нанэ замерла в томительном предвкушении, с белилами в руках, придирчиво осматривая загорелое, веснушчатое лицо в отражении мутного стекла. Но угадать, стоит их наносить или нет, у нее не получалось. Хотя какая разница, он всё равно слеп. Но зато как хорош! Девушка закатила глаза, вспоминая острые черты лица, широкий разворот плеч, голос с хрипотцой, пропитанный соблазном, а главное — ауру, мощную, сильную, пробирающую до самой души и лишающую воли.
Кажется, в комнате стало жарче. Девушка отставила баночку в сторону, поправила пышную грудь, стесненную узким лифом серо-зеленого платья, и навострила уши.
Входная дверь скрипнула. Тяжелая поступь, не принадлежащая домочадцам, пересекла первый этаж и стала стремительно приближаться. Нанэ обуял трепет. Она покосилась на дверь и улеглась на кровать.
Когда дверь открылась, она томно потянулась. Мужчина на пороге замер, нахмурился, его лицо пересекла тень.
— Ивонет?
— Нет, господин, это я, Нанэ, — игриво протянула рыжая, не смущаясь голоса, в котором звенел холод и сталь.
— Где Ивонет?!
— Ваша спутница ушла. После того как вы отбыли, она поела и тут же покинула паб со своей крысой.
Нанэ поднялась и вплотную подошла к мужчине-воину, беззастенчиво рассматривая его. А то, что это был воин до мозга костей, не было сомнений: усталость и болезненная бледность не умаляли выправки, стойкости и твёрдости. Даже его поза и рука, нервно сжимающая эфес меча, говорили о том, что он закален боями. Да, давно она не видела столько мужественности и соблазна. Девичьи щеки зарделись. С острой смесью страха и вожделения ее ладонь легла на мужскую грудь поверх кожаного доспеха, который он успел где-то прикупить.
— Но вы не расстраивайтесь, я смогу доставить удовольствия не меньше. — Её пальчики поползли ниже, к тяжелому ремню. Но дотронуться ей не позволили:
