Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старик выдернул у него из руки мундштук и отшвырнул подальше.
— «Успокаивает», — зло передразнил он.
Стоявший у вентилятора басист с черными длинными волосами, черными ногтями и подведенными черной тушью глазами обернулся.
— Они всех их, да? — спросил он, не обращаясь к кому-либо конкретно. — Весь поселок? Я слышал, — он кивнул на вентилятор, — как они кричали. Кто это был? Что за твари? Здесь был мой брат, куда он делся?
Мирон показал пальцем на ступени:
— Ушел.
Гитарист, словно очнувшись от дикого кошмара и осознав, что перед ним совсем не те люди, кого он ожидал тут увидеть, бросился к ступеням. Никто не стал его останавливать. Он, видимо, совсем потерял голову, поскольку, судя по всему, решил прорываться наружу, даже не захватив с собой оружия. Скрипнули, закрываясь вслед за гитаристом, сдвижные двери. И снова тишина.
— Та-ак, «Воскресшим бродягам», по всей видимости, нужен новый басист, — с ухмылкой произнес кладовщик, уверенный, что тот не вернется. — Может, себя предложить, я на балалайке знаю несколько аккордов.
— Сколько же всего произошло за последние сутки? — прижавшись к Егору и уткнувшись носом в его разорванную цербером одежду на груди, прошептала Лена.
— Жалеешь, что ушла с болот? — прикоснувшись к ее волосам губами, спросил Егор.
— Нет, — решительно ответила она. — Я давно собиралась оттуда уйти.
— Но, наверное, не с тем, кто… — начал было Егор, но понял, что воспоминание об убитом отце причинит девушке боль, и замолчал.
— Рано или поздно это должно было случиться, — грустно ответила Лена. — Нас уже искали, и не раз. Только благодаря болотам, на которых КИП, а соответственно, карта и компас не работают, они не могли добраться до нашего стана. Тонули где-то в болотах, мы часто слышали их крики. Они шли мстить нам за своих убитых братьев. И то, что не находили, — всего лишь вопрос времени. Но они непременно выйдут на стан и тогда уже никого не оставят в живых.
Кудесник взглянул на похрапывающих музыкантов, убедился, что его не слышат ни Семеныч, пытающийся учить уму-разуму Мирона, ни сам кладовщик, наклонился к Лене и прошептал ей на ухо:
— Но причина не только в этом, верно? — Он чувствовал, что Лена хочет сказать ему что-то еще, но либо не до конца доверяет, либо побаивается, а потому продолжил сам: — А вернее, совсем не в этом. Ты ведь не побоялась бы столкнуться с теми же «чертями» или «волчьими душами»? Сражалась бы до последней стрелы, я уж тебя знаю. И никогда не поверю, что сбежала ты только по этой причине. Разве что если тебе сказали принести отрезанные уши бродяги, как доказательство его мучительной кончины, а ты его пожалела или, кто знает… — он специально выдержал паузу, чувствуя, что девушка, слушая его, начинает улыбаться, — влюбилась, то тогда да. Тогда конечно. Тогда это полностью объясняет, почему ты не вернулась в деревню. Или, может, я не то говорю?
Лена повернулась к нему лицом, и, несмотря на усталый вид, на ее губах и вправду засияла улыбка. Ее щеки, нос и лоб были перепачканы пылью и грязью, она была настолько красивой и женственной, что Егор едва сдержался, чтобы не впиться ей в губы, не прижать к себе настолько сильно, чтоб чувствовать, как бойко стучит ее сердце, не запустить руки к ней под одежду, чтобы ощутить, как горячо ее юное, нежное тело. Но улыбка сошла с ее лица так же быстро, как и появилась, утянув за собой, как воду в сливное отверстие, все Егоровы желания и мечты.
— Они вымирают, — тихо сказала она, отвернувшись, и на последнем слове ее голос едва заметно дрогнул. — Не столько физически… Они сходят с ума. Сначала это было не так заметно, но в последнее время они совсем уже не похожи на тех людей, кого я знала. Мы все — дети эпидемиологов, которые приехали в семидесятых изучать глубинку зоны, но теперь мы больше похожи на детей волков. Мужики могут спать с кем угодно — и со своими женами, и с женами своих друзей. Им кажется, что это обычно. Они спят с родными сестрами и их детьми, и никто никого не винит. Инцест на инцесте.
Егор вдруг вспомнил бегающих вокруг юрт детей болотников, которые белькотали что-то на непонятном языке.
— Но знаешь, с другой стороны, их ведь можно понять — если прожить на болоте слишком долго, мысли об инцесте перестают быть чем-то из ряда вон выходящим. По крайней мере, так говорила моя мать, которая до последнего дня жизни сохраняла рассудок, не позволяя себе превратиться в животное. Она и меня старалась уберечь от сумасшествия, которое зарождается на болотах и постепенно отравляет наши души. Я уже, считай, родилась с так называемой «болотной патологией», но лишь благодаря матери не стала похожей на них. Да, было время, я начала думать, что у меня едет крыша, что я пытаюсь зачем-то восстать против своего естества, ведь я такая, как есть. Если мне хочется секса, я могу подойти к дяде Сереже и попросить его доставить мне удовольствие. Зачем мне терпеть кару своих желаний, если можно просто их утолить? Я думала, что это приходившие извне люди странные и совсем не похожие на нас. А потом, когда матери не стало, я поняла, что все не так. Я просила у наших бродяг книги, и они приносили их мне. Я читала и понимала, что мир, в котором мы живем, — чудовищен. Что все, кто меня окружает, — это неизлечимо больные дикостью люди. Меня не лишил девственности мой отец, как это теперь там принято, лишь потому, что я не позволила ему. Но я знаю, что он все равно собирался сделать это перед тем, как отдать меня родному брату. Понимаешь, это у нас считается ненормальным, когда отец не может отодрать собственную дочь!
Последние слова Лена выкрикнула, чем привлекла к себе внимание Семеныча-старшего и Мирона, но Кудесник поднял перед ними кулак с оттопыренным указательным пальцем, будто собирался сделать заявление, и они, поняв намек, перестали пялиться на девушку. Егор успокаивающе погладил девушку по голове.
— Прости, я не хотел напоминать тебе об этом, — сказал он, прикоснувшись щекой к ее макушке.
— Ты мне не напоминал, — ответила Лена и вытерла грязным рукавом сбежавшую по щеке слезу. — Я сама никогда этого не забуду.
— Да, кое-что остается в памяти навечно, — сказал Кудесник, продолжая гладить ее по волосам. — Но все, что случается с человеком, не проходит даром. Это своего рода опыт, который заставляет тебя ценить жизнь, учит разбираться в людях и ситуациях. Не размениваться на мелочи. Хоть у тебя, наверное, этого опыта уже через край. Боже мой, малышка, сколько же ты натерпелась только за последние сутки… Но ты больше никогда не вернешься в свой поселок, — уверил ее Кудесник. — Я помогу, если хочешь, тебе устроиться в Муторай, работа там не ахти, но зато гарантированно хорошее и надежное место. К женщинам, которые умеют себя уважать, там и относятся с уважением. Не как здесь. А обустроишься в Муторае, глядишь, и решишь, что тебе делать дальше…
— Я не хочу в Муторай, — мотнула головой Елена. — Я хочу быть с тобой.
— Заюшка, — Егор, растроганный таким откровенным заявлением, наклонился и поцеловал ее в щеку, — прости, но ты не можешь остаться со мной. Сколько раз ты могла умереть только за последние двадцать четыре часа? Я не хочу, чтобы ты из-за меня рисковала. А в Муторае, кстати, ты сможешь сама стать бродягой, там есть много женщин, которые бродяжничают по белому периметру, собирая недорогие, но постоянно имеющиеся в наличии цацки. Напряга гораздо меньше, да и жизнь нормальная, человеческая, а не как у бешеных псов, которые шныряют то туда, то сюда. Мы будем видеться часто, обещаю. У меня там много друзей, и торговцы свои есть. Я буду тебя навещать…
— Мне не нужно, чтобы ты меня навещал, я не больна. И вообще, что бы ты сейчас мне ни говорил, я пойду за тобой, куда бы ты ни направлялся. Так что, если не хочешь, чтобы я это делала, лучше сразу застрели меня.
Кудесник тихо рассмеялся, и их губы наконец слились в жарком поцелуе.
Как ни странно, но разбудила их не гитара, уже полчаса как бренчавшая о чем-то невыразимо грустном, чего уж никак нельзя было ожидать от патлатого наркомана-гитариста, а топот сбегающего вниз по ступеням Мирона.
— Все, друзья, твари ушли, — сказал он. — Можно подниматься.
Поднявшись со скамьи и протерев повлажневшие глаза, Семеныч-старший поглядел на Мирона, перевел взгляд на Кудесника и сонную, медленно хлопающую большими ресницами Лену, затем взглянул на продолжавшего играть гитариста, и кивнул.
— Пошли, чего уж тут торчать? — сказал он и, подхватив помповик, потащился наверх.
— Уже идем? — Потягиваясь, Лена повернулась к Кудеснику. — Куда направимся?
— Направимся? — улыбнулся он. — Я так понимаю, от тебя теперь и вправду будет непросто избавиться.
Она улыбнулась в ответ и мотнула головой:
— Не-а! Так куда идем мы с Пятачком?
— Ну, — Кудесник поднял брови, втянул носом воздух, — для начала нужно у некоторых не очень хороших парней забрать кое-что для меня очень важное. А потом видно будет.
- Выход 493 - Дмитрий Матяш - Боевая фантастика
- Проповедь в аду - Олег Рыбаченко - Боевая фантастика
- Резервация - Алексей Калугин - Боевая фантастика
- Дорога стали и надежды - Дмитрий Манасыпов - Боевая фантастика
- На пути к высокому хребту (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Боевая фантастика
- Мир Отражений - Олег Короваев - Боевая фантастика
- Рыцари Чёрной Земли - Маргарет Уэйс - Боевая фантастика
- Рассказы о мире Нэстэ - Михаил Евгеньевич Щукин - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Периодические издания
- Вечная тайна - Мэдисон Ригс - Боевая фантастика / Триллер / Фэнтези
- Играть, чтобы жить. Книга пятая. Битва - Дмитрий Рус - Боевая фантастика