Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огромная старуха поймала любопытного гостя в угол, нависла над ним и начала выговаривать:
— …кишки мне чистили, из кишок у меня полведра гноя выпустили. Я все ходила к нему, ходила, а он мне написал направление пирироваться. Я своим ходом взяла такси, приехала, а он мне там говорит: я вас не возьму, у меня чистое, а вы гнойная. Я ему говорю: как же так? Вы же сами мне дали направление. А передо мной были мужчина и женщина, с сумками. Женщина осталась, а мужчина с сумками пошел. А он взял мое направление и порвал, вызвал скорую и говорит: только никому не говорите, что это я вас отправил. И вот мы едем, я все смотрю: куда же это меня везут? И привозят на Богатырский, ну да! В эту мерзость! В этот свинюшник! Наорали на меня, я говорю: чего вы орете? Сунули в палату, в морозильник, там бабулька лежала с этим, с рожистым воспалением, и нарыв у нее на ягодице. Селедка на окне замерзает, селедка! Булку ели. Обед холодный! Второго — никакого второго! За весь день никто не подошел, а на другой день только вечером, у них оказывается пирации с семи часов, во как. В кресло затолкнули, на стол. Там подошел, спросил только, чем болела; я сказала: воспалением легких, и все, дали наркоз, я час ничего не слышала. А вот на Березовой, когда вторую пирацию делали, я все слышала!
Почему-то она особенно негодовала на то, что не слышала.
Ватников прибегнул к последнему средству: он выставил трость и несколько погрузил ее в чудовищную старухину грудь. Та всплеснула руками и попятилась, освобождая путь, благодаря чему Иван Павлович бежал.
Когда наступил долгожданный вечер, он пришел в кабинет д'Арсонваля и в изнеможении опустился в кресло.
Начмед, нахмурившись, сунулся в сейф за бутылкой и рюмкой.
— Зачем же вы так, Иван Павлович, — сказал он с укором. — Поберегите себя. Нам предстоит серьезное дело, а вы уже на пределе. На что мне такой помощник?
— Я в полном порядке, — отвечал ему Ватников. Он сделал над собой неимоверное усилие и отказался от выпивки.
14
Засаду устроили в грузовом лифте. Лифтер уходил в одиннадцать вечера, приходил в пять утра. С одиннадцати до пяти лифт простаивал либо на первом этаже, либо в подвале. Д'Арсонваль принес Ватникову белый халат, откомментировав это так:
— Возьмите, доктор. Смело надевайте. Ощутите себя на службе, это вернет вам былые силы.
С последним Иван Павлович никогда бы не согласился и скорее заявил бы обратное, однако повиновался и облачился в халат. Оба теперь были прекрасно видны в темноте. Они распахнули двери лифта, вошли внутрь и осторожно прикрыли их за собой.
— В окошечки будем смотреть, — пояснил начмед, кивая на круглые дверные иллюминаторы.
Д'Арсонваль был довольно высок, а вот Ватникову приходилось вставать на цыпочки. Со стороны эти две напряженные рожи в круглых оконцах выглядели презабавно, но оценить было некому. Им был виден кусок коридора и запертая дверь пищеблока.
— Там почти всегда кто-нибудь есть, — прошептал начмед, посвящая Ватникова в тайны закулисного больничного быта — ведь тот, как-никак, был доктором приходящим и прежде сидел в диспансере, а потому мог не знать некоторых деталей. — Это очень короткий период — примерно с полуночи и до двух часов ночи. Потом начинается канитель: готовят завтрак, засыпают крупу, закладывают масло, нарезают сыр…
— Период, — прошептал Ватников. — Между собакой и волком…
Он вспомнил Зобова с его полуволком-полусобакой.
— Я вас не понял, — нахмурился д'Арсонваль. Он вспомнил разглагольствования дурака Голицына.
— Речь идет о сумерках, — отозвался Иван Павлович. — Помните, у Пушкина? В нашем случае время не совпадает, но все равно символично.
Ему становилось все тяжелее приподниматься на цыпочки, и начмед волевым приказом отослал его в дальний угол лифта — отдыхать. Ватников неохотно отошел и по-арестантски присел на корточки; так он и поступал в течение следующих полутора часов — смотрел в окошечко, уставал, отходил, отдыхал, возвращался к окошку. Ему повезло: последнее возвращение пришлось на достойный наблюдения факт. Щель под дверью на пищеблок неожиданно осветилась: кто-то зажег свет. Через секунду свет погас, затем зажегся вновь. История повторилась несколько раз, и Ватников взволнованно вцепился в рукав начмеда:
— Это сигналы! Кто-то включает и выключает свет и подает сигнал!
Лицо д'Арсонваля налилось кровью.
— А ну-ка, — прорычал он угрожающе, — сейчас мы выйдем и разберемся, кто там у нас развлекается…
Не заботясь о сохранении тишины, они вырвались из лифта и оба одновременно вцепились в дверную ручку: дверь была заперта. Тогда начмед затеял колотить в нее ногами:
— Откройте! Немедленно откройте, администрация! — Немного подумав, он добавил страшное: — Линейный контроль!
Из-за двери донеслись опасливые шаги, щелкнул замок. В образовавшуюся щель просунулась круглая, как блин, мертвенно-бледная физиономия до смерти перепуганной поварихи. Ватников не знал ее, однако начмед, похоже, знал достаточно хорошо, чтобы выпятить грудь колесом, шагнуть вперед и впихнуть сигнальщицу внутрь.
— Чем это вы тут занимаетесь? — сурово осведомился он. — Вы подаете знаки — кому?
— Я только пощелкала выключателем, — пробормотала та и покрылась испариной.
— Зачем? Почему вы им пощелкали? Почему вы вообще здесь находитесь?
Повариха хотела что-то сказать и уже распахнула рот, но в этот момент послышался скрежет, сменившийся царапаньем и поскуливанием.
— Ради Бога, не трогайте его! — вскричала повариха и растопырила руки, подобно вратарю в предвосхищении мяча. — Это мой непутевый брат. Он бомжует — лишился всего: квартиры, семьи, работы… Он роется по помойкам, и я, грешная женщина, подкармливаю его, как могу…
Д'Арсонваль оттолкнул ее и ринулся к зарешеченному окну. Там, за окном, он обнаружил страшную харю синего цвета: оскаливши кривые и гнилые зубы, харя прилипла к прутьям решетки и занималась некими мимическими поползновениями. При виде мужчин в белых халатах она испустила отчаянный вопль и отодвинулась в темноту. Под окном, возле батареи, стояла продуктовая передачка, которую сердобольная сестра собрала для непутевого братца: огромная авоська, битком набитая казенными яйцами, колбасой, брикетами масла, цельной куриной тушкой, буханками белого и черного хлеба, небольшим окороком и двумя пачками индийского чая со слоном.
Д'Арсонваль устало и разочарованно привалился к стене.
— Пустышка, — пробормотал он. — Пустышку вытянули.
Ватников, не имея возражений, стоял в стороне и молчал. Халат сделался ему тесен, отчаянно захотелось на койку, под капельницу или хотя бы под какой-нибудь простенький уход — только бы о нем позаботились, только бы сняли с его надломленных плеч груз тяжелой ответственности.
15
Мрачное утро принесло мрачноватые новости.
Собаку видели, но только те, кто мучился абстиненцией или просто не спал, искал чего выпить и бродил по этажам. Она явилась под утро — наверное, опасалась милиции, которую д'Арсонваль вызвал, чтобы составить акт на повариху, завести уголовное дело, изловить окаянного брата и выжечь распоясавшихся несунов каленым железом.
Так что часов до четырех утра внизу было шумно, а после воцарилась недовольная, непроспавшаяся тишина.
Главный врач недавно издал распоряжение номер один: возобновить практику запирания отделений на ночь, существовавшую еще при Хомском, но этот приказ откровенно саботировался; Николаеву было не усмотреть за всем, он вообще плохо соображал, ибо ежедневно Медовчин, которого за следственную активность повысили в санитарном чине, совал его носом в очередную кучу собачьего дерьма, после чего Дмитрий Дмитриевич немедленно напивался.
Никто не умер, зато у Каштанова пропал ботинок с левой ноги.
— Паскуды, — орал он на медбрата Мишу, совершенно выведенный из себя, потому что ботинок был особенный, ортопедический. Чтобы его получить, Каштанов должен был получить направление от врача за подписью главного и с круглой печатью, написать заявление, встать на очередь в собес, где не пускали даже в очередь без квитанций об оплате коммунальных услуг за полгода, а Каштанов одну, как назло, потерял, и теперь ее придется восстанавливать; очередь двигалась медленно, это была только очередь на запись в очередь очередников на ботинок, и полагалось написать еще одно заявление, а заодно принести форму девять из жилуправления, которое работало по два часа в день при большом наплыве желающих. Следующая очередь ожидала уже в центре протезирования, где снимали мерку и записывали в очередь на примерку.
— Ты сам паскуда! — уверенно объяснял Миша. — Теряешь обувь с пьяных глаз — небось и говно твое, ты его тоже теряешь, потому что сфинктер не держит, а валят все на собак, да на сотрудников!
- Сибантийский транзит - Алина Николаевна Болото - Боевая фантастика / Космическая фантастика / Периодические издания / Триллер / Юмористическая фантастика
- Ведьма с высшим юридическим - Элен Ринар - Юмористическая фантастика
- Иван Премудрый - Сергей Романюта - Юмористическая фантастика
- Новая русская сказка - Е. Квашнина - Юмористическая фантастика
- Дьявол космических глубин - Рыбаченко Олег Павлович - Юмористическая фантастика
- Иноземия, или туда и снова туда - Михаил Высоцкий - Юмористическая фантастика
- "Фантастика 2023-154". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Барон Алексей Владимирович - Юмористическая фантастика
- Попаданки в матросках! - Михаил Сергеевич Кубрин - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания / Фанфик / Фэнтези / Юмористическая фантастика
- Дикое племя - Doragon Teru - Боевая фантастика / Периодические издания / Фэнтези / Юмористическая фантастика
- Дневник Маргариты (СИ) - Панфилова Маргарита - Юмористическая фантастика