наших меньших друзей — вышел пивка хлебнуть, закусился языками с мужиками, помахался от души, уснул на лавке, а утром — хуй. Ни бобика, ни денег. Ладно, если убежал. Жалко будет, если сожрали волки, он так этого боялся. Совесть моя больше никогда не будет чиста.
— Инга! — кричит Борис. — Ты успокоишь зверей? Или сейчас мы сами установим здесь тишину.
И действительно, два волка, пойманные в сети скулили от души. Пытались освободиться, крутясь на земле, пробовали перегрызть толстые сети: без толку. Делали только хуже себе. Просунутые челюсти в узкие дырки сетей застревали.
Волк, что валялся между моих ног, мирно спал. Его грудь ровно вздымалась и так же ровно опускалась, играя густой шерстью на солнце. Он спокоен. Одеяло безопасности надёжно его накрывает, даря безмятежный сон. Безопасность. Он чувствует её через меня. А я теперь могу почувствовать ту невидимую нить, что соединила наши разумы, прям как поводок, держащий непослушную псину на привязи. Даже если он сейчас очнётся — никуда не денется. Даже не дёрнется. Всё как с Пичем. Теперь я его Альфа. Я пока не буду тревожить твой сон, есть и другие дела. Что-то твои дружки совсем разошлись.
Подхожу к первому волку. Завидев меня, зверь заколотился еще сильнее. Попробовал вскочить на все четыре лапы, но сеть с силой вгрызлась в шерсть и, судя по громкому скулежу, причиняла боль коже. Протягиваю руку к голове. Бляха! Сука! Чуть пальцы не откусил! Не, так не пойдёт. Мне нужна его голова, но только неподвижная.
— Придержите его, — прошу Бориса.
Без лишних слов Борис рухнул на волка, придавив его к земле. Мужчина с серьгой в ухе упал на колени рядом с головой волка, достал меч. Я только подумал, что сейчас опять начнётся незаконное умерщвление бедных животных, но ошибся. Плоской стороной меча мужчина прижимает голову волка к земле. Двое здоровых мужиков оседлали беспомощное животное, но зверь на то и зверь, что любит свободу. Волк выгибает спину — сил хватает приподнять Бориса! — и резко дергает головой. Меч оказался очень плохим фиксатором. Отскочил к херам, а сам мужчина с серьгой в ухе откатился назад.
Опасный момент!
Ситуация почти вышла из-под контроля. Могут пострадать все. Нехуй смотреть, надо делать!
Падаю на колени возле шеи зверя. Он рычит. Ворочает мордой. Если бы не сети — руку тяпнул бы до костей. Борис переваливается вперёд, прижимая зверя грудью к земле. Хватаюсь за шкирку, крепко. Тот скулит. Под густой шерстью чувствуется игра мышц — вот это мощь, вот это сила! И сейчас ты станешь моей! Когда морда волка на мгновение отворачивается от меня, подставляя затылок, мой лобешник уже летит к долгожданной цели.
Тут, в сознании этого огромного волка не было ничего страшного. И не было ничего сложного.
Всё просто. Всё как всегда.
Голодные волки были уже на пределе своего эмоционального выгорания. Стая долгое время скиталась по лесам в поисках хоть какой-то пищи. От безысходности они нападают на ферму. Ферма — последнее место, куда они готовы идти с боем ради продолжения рода. Ферма стала спасением для стаи, но не для всех волков.
В закромах этого разума я отыскал еще интересный нюанс. И хорошо, что детство я провёл за просмотром великолепной передачи с несменным ведущим — Дроздовым. В мире животных — кайф. Я так и помню, как его суховатые губы нежно произносили: когда стая выходит на охоту, во главе всегда идут самые слабые и больные особи. Расходный материал. Дедуля не обманул. Сейчас, у моих ног, под моим управлением валялся самый слабый и голодный волк.
Ну, такая себе армия.
Худшие из худших.
Их даже не пожалеют. Их быстро забудут и никто никогда и не вспомнит.
— Можете снимать сеть, — говорю я.
Борис хмурит лоб, задёргивает бровку. Мужики слезают с волка, который просто лежит на земле. Спокойно, не дёргаясь.
— Сама снимай, — говорит тот, что с серьгой в ухе.
Вот сыкун! Только и может, что беззащитных убивать.
— Если бы не твоя трусливая задница, — говорю ему, — у нас было бы на одного волка больше!
Сразу же последовала реакция. Он так сжал кулаки, что побелели костяшки, глаза вспыхнули.
Попер…
Бля, попер на меня!
Но успел сделать лишь пару шагов.
Борис хватает его за плечо, дёргает на себя. Осаживает. Кожаный доспех хрустит как выпрямляющийся целлофан.
— Инга тебе что сказала? — говорит Борис в то ухо, на котором висит кольцо.
— Но Борис… — он смотрит на лежащее на земле животное, — … вдруг он прыгнет на меня? Я не доверяю девчо…
— А ты будь аккуратнее! Я же доверяю Инге, и, как видишь, — со мной всё в порядке.
Борис прижал ладонь к своим рёбрам, в то место, куда совсем недавно врезался огромный клык кабана. Мужчина с кольцом в ухе скривился, но спорить не стал. Зато одарил меня таким гневным взглядом, что я даже улыбнулся. Всё это представление меня безумно веселило. Авторитет есть авторитет, и спорить тут нехуй. Сказали — делай, бля!
Приблизившись к волку, мужчина первым делом нагнулся за мечом. Вложил свою ладонь в сухую ладонь меча. Занёс лезвие над головой зверя, но Борис тут же его осадил, сказав, чтобы он убрал меч в ножны. Чуть поспорив, он сдался. Убрал меч. Вид у него был жалким, лицо пыхало чувством несправедливости и обиды. Жалкое зрелище, словно передо мной ребёнок, которого наказали за провинность. Но что тут спорить. Всё так и было!
Сжав губы, мужчина присаживается на колено. Дрожащими руками берётся за сети. Волк лежит смирно. Ровно дышит. Сеть медленно сползает с шерсти: освободились задние лапы, свободно тело, передние лапы. Но на голове всё остановилось. Пасть держала кусок сетки.
Мужчина растерянно смотрит на Бориса. Смотрит на меня. А мы тем временем стоим, руки в карманы, ряхи загорают на солнце. Я даже и не думал шевелиться, но Борис словно поймал волну азарта. Фыркнув, он пошёл ко второму волку. Подошёл и принялся стаскивать сеть. Вот он, настоящий пример!
Стаскивая сеть, Борис не испугался; своими собственными руками вынуть лапы из дыр, освободил голову. Не побоялся разжать челюсти и вынуть сеть из пасти.
Настоящий пример!
Я подошёл к мужчине с серьгой в ухе. Присел рядом с волком. Я не совсем понимал, чего тут можно испугаться. Да, волк может учуять чужой запах и дёрнуться. Может начать хватать пастью воздух. Может отгрызть
