Рейтинговые книги
Читем онлайн Время Оно - Михаил Успенский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 56

Ей, по всему видать, тоже понравился славный юноша, потому что она, схватив кисть и тушечницу, тут же начертала на своем левом рукаве стихотворение:

Хотелось бы мне,Сидя у зеркала,Увидеть, как в тумане,Где закончится путь мой,Затерявшийся в вечерней росе!

Трудно застать врасплох составителя календарей. Такамасу немедленно снял башмак, вытащил стельку из рисовой бумаги и сразу же сочинил «ответную песню»:

Хотелось бы мнеСпросить у ясеняИли у старой сосны на горе,Где живет та,Которую назову единственной!

После этого, разумеется, другие объяснения в любви стали излишними.

Но не успели влюбленные, как говорится, и ног переплести, как входная дверь отъехала в сторону и на пороге появился суженый госпожи Идуми — прославленный самурай Ипорито-но-Суке. Увидев любимую в объятиях другого, он закрыл лицо рукавом, прошел в угол и, достав из футляра нож длиной в четыре сяку, сделал себе сеппуку. Кровь хлынула на белые циновки, и несчастному Такамасу не оставалось ничего другого, как вытащить из ножен катану и обезглавить благородного самурая, чтобы облегчить его страдания.

Идуми-сан при виде безголового тела вскрикнула, но сразу же взяла себя в руки, согрела сакэ, сменила икебану в нише, вытащила из окоченевших рук мертвого Ипорито-но-Суке нож длиной в четыре сяку и последовала за ним, сохраняя верность данному некогда обещанию. Такамасу Хирамон, рыдая, снес голову и ей. Сам же он, сложив предварительно предсмертную танку, закатал кимоно и тоже вонзил смертоносное лезвие в живот.

Узнав об этом, в далеком Эдо его суженая, госпожа Хидаримару, совершила богатые приношения в храм Аматэрасу, раздала служанкам свои праздничные одежды с широкими китайскими поясами на лимонного цвета подкладке, после чего велела позвать своего престарелого дядю, чтобы он помог и ей расстаться с опостылевшей жизнью.

Вскоре печальная весть дошла и до императорских покоев. Государь тут же переменил наряд, надел простой охотничий кафтан, трижды прочитал вслух стихотворение «Персик и слива молчат…», призвал к себе канцлера Фудзимори Каматари и через него даровал оставшимся трем участникам роковой попойки высокую честь добровольно расстаться с жизнью.

Оити Миноноскэ, Сумияма Синдзэн и Таканака Сэндзабуро, не дрогнув, выслушали повеление государя и на третий день весны, выпив двадцать семь раз по три чарки сакэ, выполнили его со всеми полагающимися подробностями.

Всех семерых похоронили на одном кладбище у подножия горы Муругаяма, где лепестки алой сливы каждый год осыпаются на гранитные плиты. С тех пор туда частенько приходят несчастные влюбленные пары, чтобы совершить ритуальное двойное самоубийство.

Вот какая была у Жихаря память — ни одного имени не переврал, ни одного цвета одежды не перепутал! Но деревянное лицо Проппа, как показалось богатырю, выразило вместо ожидаемого восторга некоторое недоумение и даже, можно сказать, ошарашенность, так что пришлось подняться и своей рукой угодливо почесать идолу в затылке.

— Раз так сказывали, — оправдался богатырь. — Это же сказка, потому что пил я ихнее сакэ — это просто крепкое рисовое пиво, а чарки у них не более бабьего наперстка. Напиться им до такой степени, чтобы в другой город поехать, никак не возможно. Особенно борцу сумо, я с ними силой тягался. Победил всех, понятное дело… Людей, конечно, жалко, да против обычаев не попрешь. Ладно, прощай, милостивец, мне на подвиги пора.

Услыхав впереди множественные людские голоса и хохот, Жихарь не стал сразу нарываться на подвиги, решил сперва поглядеть со стороны — что за люди, сколько их и чем занимаются.

Людей было десятка два, один конный, все при оружии, по доспехам — кривляне, которым на многоборской земле делать вроде бы нечего. Кривляне толпились возле дуба, на нижней ветви которого кто-то висел. И даже не кто-то, а соискатель княжниной руки, степной певец и воин Сочиняй-багатур. И даже не висел еще, а стоял в седле своего мохнатого конька с удавкой на шее. Кривляне издавна принавыкли вешать попавшихся степняков таким способом.

Того, что сидел в седле и руководил всей затеей, Жихарь тоже узнал: бывший Жупелов дружинник по имени Долболюб. Будучи дружинным отроком, богатырь немало претерпел от него издевательств и обид, сапоги ему чистил и коня обихаживал. Помогать взрослому дружиннику отрок обязан, никто не спорит, но Долболюб как-то особенно изощренно травил Жихаря, словно хотел, чтобы тот не выдержал и позорно бежал обратно в пастухи. Но в один прекрасный день Жихарь почувствовал, что настала его пора, и подал Долболюбу до блеска начищенные сапоги, предварительно в них помочившись как следует. Хохоту вышло много, и опозоренный воин кинулся бить дерзкого юнца. После того не мог подняться с земли и жалобно просил живота. От такого сраму пришлось самому Долболюбу покинуть Многоборье и пристроиться в убогое по тем временам кривлянское воинство. Там-то он, конечно, был всех сильней: кривляне народ мелкий.

Сейчас же Долболюб, судя по золоченым наплечникам, дослужился до воеводского звания. От настоящего воеводы в нем только и водилось, что черная борода, заплетенная в мелкие косички. Косички торчали во все стороны, словно в подбородок Долболюбу вцепился редкостный зверь дикобраз.

Воевода качнул дикобразом, и один из пеших кривлян стеганул степного конька хворостиной. Жихарь растерялся, не сообразив пока, что делать, но умный и верный конек не тронулся с места. Другой доброхот потянул конька за уздцы…

— Эй, вы! — рявкнул Жихарь, и голос его легко перекрыл одобрительный галдеж палаческого отряда. — Кто велел чинить на Многоборье суд и расправу без княжеского дозволения? Здесь покамест не кривлянская земля!

Воевода повелительно двинул рукой, его приспешники замолкли и расступились.

— Была многоборская земля, да вся вышла! — сипло сказал Долболюб. — А вот кто это у нас такой горластый выискался? Покажись!

Жихарь степенно вышел на дорогу.

— Я — Джихар Многоборец, слабому защита, сильному беда! — объявил он и подбоченился.

Кривляне захохотали. Жнхарь сообразил, что сейчас он, такой — в паутинной кольчуге, с нелепой деревяшкой в руке, — никак не похож на грозного витязя. Богатырь взмахнул мечом-разумником, надеясь, что Симулякр покажется в своем настоящем обличье. Но деревяшка вырвалась у него из руки, полетела вперед, сверкая багрецом на закатном солнце, перерезала веревку, свисавшую с дубовой ветки, поворотила назад, снова вернулась в хозяйскую десницу и только там из двойного метательного ножа стала прежней деревяшкой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 56
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Время Оно - Михаил Успенский бесплатно.

Оставить комментарий