ноги. Я подхватил ее у самой земли и помог встать ровно, придерживая за плечи.
– Меня зовут Костя, – мягко сказал я, припоминая все, что мне было известно о работе с людьми в состоянии шока. – Мы в районе Токаревского маяка.
– Маяка? – Эхом повторила она, словно плохо понимая, что это слово вообще значит. Девушка задергалась, пытаясь освободиться, и заплакала.
Полуночница шагнула вперед, чтобы вмешаться, но я жестом остановил ее.
– Все в порядке, – в голос я попытался вложить максимум уверенности. – Ты в безопасности, мы друзья.
– Друзья? – уже гораздо спокойнее переспросила девица и впервые посмотрела мне в глаза. Несмотря на следы побоев и царапины, она все равно была очень красивой, а глаза были похожи на две капельки меда.
– Ты во Владивостоке. Знаешь такой город?
К моему облегчению, ее лицо посветлело:
– Да. Знаю.
– Вот умница, а какой сегодня день? Какой месяц?
Рыжая стояла и очень внимательно наблюдала за нами, скрестив руки на груди.
Девушка напряженно наморщила лоб и пошевелила губами:
– Понятия не имею.
– Хорошо, – улыбнулся я, хотя ничего хорошего в этом не было. Вероятно, девчонка так ударилась лбом об камни, что потеряла память. Вот только до какой степени?
Девушка неожиданно распахнула плед и принялась разглядывать себя, ощупывая грудь, живот и бедра. Я почувствовал, что заливаюсь краской, и сосредоточил свой взор на линии горизонта.
– Что со мной случилось? У меня жутко болит голова, – она запахнула плед, и я с облегчением снова посмотрел на нее.
– Мы нашли тебя у маяка. Ты не помнишь, как ты там оказалась?
– Было очень сыро, и мне пришлось плыть, – сбивчиво заговорила девушка, не замечая, что Бахметов смотрит на нее так, как если бы у нее было три головы. – Помню, что было очень больно и что-то хватало меня за ноги, что-то острое и жгучее…
– Похоже на укус пчелы, да? – вклинилась Полуночница. Это выражение лица я уже запомнил. Наклевывалось что-то серьезное.
– Да, да. До сих пор очень болит левая нога.
– А вот это уже кое-что. Не могла бы ты снова сесть в машину, я осмотрю.
Я помог девушке сесть и снять носок и шлепанец. На своде стопы был странный след, похожий на небольшой черный полумесяц.
– Что это? – спросил я и потянулся, чтобы потрогать, но Полуночница треснула меня по руке.
– Это русалочий коготь, русалки так метят жертву, которую не могут поймать. В течение пары часов рана просто болит, а потом начинает гноиться. У человека остановка сердца произойдет спустя двенадцать часов, у жара – спустя четырнадцать, в редком случае есть иммунитет. Чертовы браконьерки.
– Вы точно не психи? – спросила девушка, начиная отползать от нас по сиденью.
– У меня даже справка есть, – хмыкнул я. – Как ей помочь? Это как-то излечимо?
– В багажнике есть аптечка, найди там настойку полыни, пинцет и спичечный коробок, – проинструктировала меня Полуночница. – Я вытащу коготь, но придется сдать его на анализ. Все биометрические данные агрессивных русалок есть в нашей базе. Сможем проверить, не взялась ли одна из них за старое.
Девушка не издала ни звука, когда несколько прозрачных капель упали ей на рану и полумесяц побелел, но ойкнула, когда Полуночница, ловко орудуя пинцетом, вытащила на свет божий маленький черный коготок. Ранку рыжая заклеила обыкновенным пластырем и даже заботливо натянула девушке носок обратно на ногу.
– Спасибо, – ответила девушка и поджала конечность, пряча ее в складках одеяла.
– Бахметов, – окликнула полицейского Полуночница. Тот встрепенулся. – Во-первых, почему ты еще здесь и зачем тебе этот стаканчик? Во-вторых, посмотри по своим базам, не заявлял ли кто за прошедшие трое суток о пропаже девушки двухтысячного, две тысячи первого или две тысячи второго года рождения? Максимум две тысячи третьего.
Бахметов, почувствовав себя в своей стихии, выбросил наконец стаканчик в мусорку, вытащил планшетку и принялся записывать.
– Имя точно не помнишь? – спросила Полуночница, внимательно следя за реакцией девушки. Но на ее лице скользила вся та же растерянность, которая уже начинала граничить с испугом.
– Нет.
– У нее на шее следы от веревки и татуировка, – вклинился я. – Очень необычная.
– А ты там все рассмотрел, да? – подколола меня Полуночница и наклонилась к девушке, чтобы увидеть ее шею поближе. – Я уберу тебе волосы? Спасибо… Ну, странгуляционная борозда не замкнутая, приподнята кверху и всего одна. Причем свежая. Я не криминалист, но ты, кажется, пыталась повеситься.
– Я?! – возмущение девчонки было таким искренним, что я невольно усомнился в выводах Полуночницы. – С чего бы мне…
Она осеклась и приподнялась на сиденье, пытаясь разглядеть свою шею в зеркало заднего вида.
– А ты пиши, Бахметов, пиши. Из особых примет – татуировка в виде карпа на шее. Волосы русые, длинные, глаза светло-карие, рост сантиметров сто семьдесят, худощавая. Также пообзванивай детдома, проверь неблагополучные семьи. Она вся избита, и это точно не из-за удара о камни.
Полуночница захлопнула дверь машины, и девушка тут же прижалась к стеклу, как перепуганное животное.
Неожиданно у Бахметова зазвонил телефон. Он посмотрел на Полуночницу, сунул планшетку под мышку и прижал старенький кнопочный телефон к уху. На противоположном конце провода орали, но я не мог разобрать ни слова.
– На Набережной Цесаревича нашли мертвую девушку, – сообщил он. – Из горла торчит кинжал. В кампусе ДВФУ из окна выпала студентка, выжила, утверждает, что ее столкнул кто-то огромный и волосатый.
Как по команде, у Полуночницы тоже зазвонил телефон. Она показала мне экран: это был мэр.
– Так, мне все понятно. Люмен, садись в машину, – велела Полуночница и сбросила звонок. – Бахметов, я сегодня отправлю твоему начальству отчет по электронке.
– И куда мы едем? – спросила девица, когда машина резко сорвалась с места, оставив обескураженного Бахметова глотать клубы пыли из-под колес. Остальные полицейские долго смотрели нам вслед.
– Для начала в магазин, – заметил я. – Белье, одежда, все такое.
– Точно, – Полуночница весело щелкнула пальцами. – Твоя идея – ты платишь.
– Не вопрос.
– Вы же полицейские? – раздался голос с заднего сиденья.
Мы переглянулись.
– Особый отдел, – ответила Полуночница, почти не покривив душой.
– У тебя Инстаграм есть? – поинтересовался я. Мне не терпелось начать распутывать это дело, и в голову пришла кое-какая мысль.
– Инстаграм? – удивленно переспросила рыжая и даже повернулась ко мне. – Ну есть, но селфи с единорогом там все равно нет.
Девчонка кашлянула.
– Нет, есть у меня идея, как узнать ее имя, не можем же мы называть ее «Эй, ты, русалочка», – заметил я, взяв телефон Полуночницы. На заставке было фото весело смеющейся компании: Гефест обнимал за плечи Полуночницу и Карину-Бастет. Полуночница стриглась тогда заметно короче. По моим прикидкам, фото
