Син лежал на земле, стиснув зубы от боли, которая охватывала его тело. Кровь струилась из его раны на руке, выступая тонкой струйкой на поверхности земли. Из его рта тоже появилась кровь, оставляя на его подбородке темные капли. Он медленно переводил взгляд с Джека на другие объекты, пытаясь сосредоточиться, но каждое движение становилось все более и более трудным. Боль стала нестерпимой, и он уже не мог скрывать свою слабость.
— Когда-то давно ты мог спасти большое количество детей, — продолжил линчеватель, присев на корточки перед противником, — У тебя был шанс закончить этот бессмысленный круг жестокости и насилия, был шанс прекратить эту ужасную спираль смерти, но ты поступил так, как поступают только настоящие трусы — сбежал, — с очевидной злобой в голосе проговаривал он, еле удерживая себя от желания прикончить врага здесь и сейчас, — Поддавшись страху, гневу и отчаянию, ты обрёк других на долгие страдания, а ведь именно ты и мог стать последним ребёнком, над которым долгое время издевались. Тем не менее ты решил закончить свои страдания, поступив трусливо и эгоистично. В добавок, ты убил не только тех, кто повинен в твоей боли, но также и всех остальных детей, что также, как и ты, желали свободы и счастья. И как же тебе живётся с этим грузом? Спишь ли ты спокойно по ночам, зная, что по причине твоей слабости в этом мире пострадало ещё больше детей? Коришь ли ты себя, просыпаясь по утрам, за это? — всё спрашивал и спрашивал он, схватив Сина за воротник его одежды и приблизив его лицо к своему, — Помнишь ли ты имена тех, кого погубила твоя слабость? Помнишь ли ты их лица? Их желания? Их улыбки? Или тебе абсолютно плевать на всё это?
Айкаве с трудом давалось понимание данной ситуации. Он никак не мог понять смысл слов, что пытался донести до него противник, и это безумно раздражало его. В данный момент его избивали по причине, что была неизвестна ему, и это порождало внутри подростка злобу, что росла с каждым мгновением, грозясь вылиться во что-то большее.
— Я ничего не понимаю, — признался Син хриплым голосом, — Но я понял, что ты очень много обо мне знаешь. Преданный фанат? Или же ужасный сталкер? Кто ты, парень? Хочешь автограф? Или совместное фото? — ухмыльнулся он.
Это поведение не на шутку разозлило Потрошителя, что вырвалось в сильный удар кулаком по лицу злодея.
— Находишь в себе силы ухмыляться? И это после всего того, что ты сделал? Ты действительно ужасен, Син Айкава, — разочарованно выдохнул Джек и занёс лезвие для последнего удара, — Я буду верить в то, что ты отправишься в ад. В раю для таких места уж точно нет, — договорил он и приготовился ударить.
В этот же момент, воспользовавшись расслабленностью противника и его уверенностью в себе, Син приложил свою ладонь к его маске и активировал свойство гравитации, после чего направил Потрошителю отталкивающую волну прямо в лицо. Так как последний не успел среагировать на столь неожиданные действия оппонента, ему пришлось принять на себя атаку в полной мере, в результате чего он отлетел на несколько метров назад под действием атаки Айкавы и жёстко приземлился на бетон, ударившись затылком.
— Умно, — усмехнулся Потрошитель, поднимаясь на ноги, — Подгадал момент и воспользовался им. Хоть что-то ты помнишь, — похлопал в ладоши он, — Но это всё бессмысленно, ведь… — хотел продолжить говорить он, но услышал странный треск, который доносился откуда-то совсем рядом.
Треск раздался ещё громче, когда Потрошитель осознал причину столь неприятного звука. Сначала были лишь небольшие узорчатые разломы на маске, но затем трещины начали расширяться и ветвиться, словно они ожидали момента, чтобы вырваться на свободу. Как лед, разбивающийся под давлением, маска начала разламываться на куски, обнажая темное и искаженное лицо Джека. При этом с каждым разломом открывались новые участки его светлого лица, что в данный момент было искажено безумием и недоумением.
— А ты, оказывается, ничего такой, — усмехнулся Айкава, поднимаясь на ноги, — Никогда не думал, что под такой устрашающей маской будет прятаться голубоглазый красавчик. Комплекс? Или ты всегда мечтал выглядеть устрашающе?
Потрошитель же с удивлением на лице трогал своё лицо, осознавая, что ничего теперь не скрывает его настоящую личность. Неизвестно, что в этот момент творилось у него внутри, но точно можно было сказать одно — он явно не хотел того, чтобы во время его линчевания хоть кто-то увидел его лицо.
— Поверить не можешь, что я смог дотронуться до тебя? — продолжал Син, стирая кровь с подбородка, — Это было трудно, но я смог подгадать нужный момент. Правда, я рассчитывал, что смогу нанести вред твоему лицу, но в последний момент тебе удалось склонить голову на несколько градусов в сторону, в результате чего пострадала только твоя маска. Если бы у меня всё получилось, тебе бы сейчас приходилось не так уж легко.
Джек же будто бы не слушал его, думая о своём. Вероятно, ему действительно не нравились долгие и бессмысленные разговоры во время боя, хотя иногда он и позволял себе выговориться, смотря в лицо своему противнику.
— Быть может, это не так уж и плохо, — произнёс линчеватель, убирая свободную руку от лица.
— Ты о чём? — вновь недоумевал Син.
— Не придётся говорить загадками и давать тебе подсказки о том, почему я столько о тебе знаю. В этом облике я могу говорить тебе всё прямолинейно. Полагаю, своей атакой ты облегчил мне весь процесс, — улыбнулся он, — Спасибо тебе, Син Айкава. Хотя бы в конце своего пути ты сделал хоть что-то полезное.
— Кто ты такой? — вновь задал этот вопрос злодей, — Вряд ли тебя зовут Джек. Это, скорее, псевдоним, основанный на старой легенде.
— Всё верно, — не стал скрывать собеседник, — Меня зовут по-другому, — произнёс он и вновь принял более гордую и джентльменскую позу, — Клаус Густавсон — вот моё настоящее имя. Очень не рад познакомиться с тобой, — закончил свою речь театральным поклоном он.
Айкава же на столь уже приевшееся представление разочарованно и раздражённо вздохнул, показывая своему собеседнику усталость от подобных речей.
— Неужели нет никакого более эффектного представления, чем поклон? — задал вопрос он, — В первый раз это выглядело хорошо, а вот в остальные разы — скучно и пресно. Проблемы с фантазией?
— А ты очень сильно любишь поболтать, — заметил Клаус, — Где же ты нахватался подобного?
— Я большой поклонник фильмов с длинными диалогами.
Густавсон лишь ухмыльнулся, реагируя на столь необычный ответ, после чего, крепче сжав в руках рукояти серпов, устремился вперёд, решив провести ещё одну атаку.
Для того, чтобы поспевать за своим противником, Сину пришлось увеличить свою скорость при помощи добавления нового свойства к своей причуде. Первое усиление не дало нужного эффекта, в результате чего он пропустил несколько неслабых ударов по корпусу и лицу, так что ему пришлось ускориться ещё в несколько раз, чтобы оказаться с врагом наравне. Тем не менее его возросший темп не помогал ему выигрывать в схватке, ибо у линчевателя, казалось, было больше навыков и опыта, что выливалось в частые болезненные попадания по телу злодея. Син метался вокруг Клауса, пытаясь найти слабое место в его защите, но каждый его удар был предсказуемым и неэффективным. Он нападал с высокой скоростью, вгрызаясь в его защиту, но его атаки были лишь почти бесполезными касаниями, отражаемыми навыками Густавсона. Каждый удар, который он наносил, казался ничтожным по сравнению с мощными, хладнокровными атаками линчевателя.
Клаус двигался грациозно, избегая ударов и в то же время контролируя ситуацию. Его движения были точными, мощными и уверенными, словно он играл с Айкавой, как с игрушкой, заставляя его плясать под свои диктовки, следуя его сценарию. Он уверенно отражал атаки, прикасаясь к Сину только тогда, когда это было необходимо, чтобы напомнить ему, кто на самом деле является ведущим этой схватки. Айкава же отчаянно пытался пробиться сквозь защиту, но каждый его удар встречал прочный и хладнокровный ответ. Он чувствовал, как боль усиливается с каждым ударом, но несмотря на это, он не сдавался. Его глаза сияли агрессией и решимостью, несмотря на явное превосходство противника. Каждое его движение было наполнено стойкостью и упорством, даже если результаты были не в его пользу.
