злится, когда удается остановить мотоцикл без моего участия. — Пересаживайся назад.
— Ну еще разок! Я буду осторожнее, внимательнее… Клянусь!
Боже… Меня что, покусала Агния???
Илья вздыхает. И позволяет. Ездим по прямой еще минут двадцать. У меня вполне сносно получается. А когда не получается, Нечаев страхует.
— Ты рад, что Ян вернулся? — пристаю с вопросами, когда отвозит меня домой.
Нет, точно, на меня напала Агуся.
— Конечно, — смущенно толкает Илья.
— Ты к нему очень привязан, да? Больше, чем к остальным братьям.
— Ничего не больше, — ворчит парень. — Иди уже. Мне ехать пора.
— Сильно любишь Яна, да?
— А ты?! — выпаливает, вскидывая свои сердитые глазюки.
Я застываю. Почти не дышу.
Прижав ладонь к груди, пячусь назад. Мотаю головой, понимая, что по щекам катятся слезы.
Нечаев выглядит потрясенным.
— Я… — с губ срывается всхлипывание. — То заявление… Писала не я!
— Кто же? — хрипит Илья.
— Мама…
Сморщившись, он отворачивается.
— Ясно… — отрывисто вздыхает. Снова смотрит на меня. В этот момент невозможно понять, кому из нас тяжелее. Голос Ильи дрожит, когда он сипит: — У Яна никого нет… И… За пять лет… Ничего серьезного не было.
20
Захлебнусь, если не сделаю ЭТО прямо сейчас.
© Юния Филатова
Юния Филатова: Доброе утро, Илья! Ты уже был на СТО? Что сказали? Сколько будет стоить покраска? Я все оплачу. И не смей отказываться! Я полночи не спала. Переживала, что разбила чужую вещь.
К последнему предложению есть вопросы. Называть мотоцикл вещью — определенно, неправильно. Но суть ведь не в том, чтобы правильно подбирать слова. Суть в вине, которую я испытываю. И налипающих на ней, словно растопленная смола, волнениях.
После того откровения, что неожиданно случилось между мной и Ильей Нечаевым в прошлый четверг, он вдруг стал приезжать к моему подъезду каждый вечер. Ничего важного мы не обсуждали. Можно сказать, вообще не разговаривали. Он даже не объяснял, зачем появляется. Просто делал короткий вызов на мой номер. Я выглядывала в окно, чтобы убедиться, что он внизу. Переодевалась в экипировку и спускалась.
Если первый шок, когда я вернулась домой в мотокостюме, родители еще как-то пережили, то все последующие выходы их вынуждали едва ли не с крестом в дверях стоять.
— Выпей воды, дочка, — выдала мама в один из таких вечеров, пытаясь всучить мне стопарик.
— Зачем? Я не хочу пить.
— Это святая вода.
Пусть Бог простит, но я рассмеялась. Без комментариев опрокинула исцеляющую жидкость в себя и, подмигнув папе, выскочила из квартиры, чтобы, как говорят родители, «оседлать дьявольскую машину» и «нестись навстречу смерти».
На самом деле я была очень острожной и старательной ученицей. Управлять мотоциклом удавалось все лучше.
Но вчера молчаливый и угрюмый Илья вдруг выдал прямо в пути:
— Насчет «обкатки»… Извини за эти слова.
«А тебя что конкретно интересует? Вспоминает ли Ян тебя? Ну рассказывал как-то, что тебя трудно было уложить. И что ожидания нихуя не оправдались. Худший трах в его жизни. Соррян за прямоту, зая. Хочешь на обкатку ко мне? Я не против блондинок…»
Вспомнив это, я потеряла равновесие. Илья не успел отреагировать. И мы упали.
Благо скорость была небольшой.
Но…
На боку сверкающего совершенством байка появились уродливые сколы и царапины.
Илья Нечаев: Да ничего ты не разбила. Только краску содрали. Поправимо. Еще не занимался вопросом. Только проснулся. Ты сама как? Нога не болит?
Болит. Всю ночь к припухшему колену прикладывала лед. Но ему в этом признаваться не хочу.
Юния Филатова: Нет. Все в порядке. Сообщи мне, когда узнаешь, сколько будет стоить устранение неровностей и покраска.
Илья Нечаев: Ты на работе?
Зачем он спрашивает?
Мне мгновенно становится неудобно. Подумает ведь, что шататься и трепаться по телефону в рабочее время для меня — норма.
Юния Филатова: Да. Но у нас перерыв на кофе.
Илья Нечаев: Приятного.
Юния Филатова: Спасибо. Вернусь к делам. Сегодня возвращается Ян Романович. Я должна предоставить план оптимизации себестоимости, над которым все эти дни трудилась. Очень волнуюсь.
Намеренно называю старшего Нечаева по имени-отчеству. Не хочу, чтобы Илья думал, что питаю относительно его брата какие-то иллюзии. Особенно после того, как расплакалась перед ним, разоткровенничалась, а после просила не говорить Яну, что заявление писала не я.
«То, что он за эти пять лет не состоял ни с кем в серьезных отношениях — ничего не значит», — повторяю себе в тысячный, если не миллионный раз.
Меня это ни черта не радует!
Вообще никаких эмоций эта информация не вызывает!
Пофигу на подтверждение того, что Нечаев за годы не изменился.
Конечно, нет. С заями нет нужды встречаться. Их можно менять каждый Божий день!
Илья Нечаев: Удачи.
Не отвечаю больше. И не потому, что снова расстроилась… Просто реально пора вернуться к работе.
Просматривая план, который уже, кажется, знаю наизусть, попутно мысленно прокручиваю полученные от Яна данные и все, что узнала непосредственно на производстве.
У меня теперь есть альбом с автомобильными комплектующими. Какие-то схемы распечатала из сети. Но большинство деталей от руки нарисовала. Очень старалась запомнить их по внешнему виду и хотя бы в общих чертах понять принцип работы.
Пролистывая альбом, отмечаю особенность: не на всех частях есть фирменный значок «Brandt». Интересно, почему? Имеет ли это какое-то значение?
«Ладно, неважно», — отмахиваюсь так же мысленно.
С подсказками Яна мне удалось уменьшить себестоимость модели на тысячу семьсот семьдесят долларов. Это хорошая цифра. Я провела опрос среди специалистов. Некоторые из них очень даже удивились.
— Как тебе удалось это сделать?
Умолчала, что сам начальник отдела мне и помог, дав четкое понимание, на каких статьях нужно сосредоточиться.
«Brandt… Brandt… Brandt…» — продолжает крутиться у меня в голове.
Может, и глупость, конечно… Но я звоню в отдел снабжения.
— Доброе утро! Меня зовут Филатова Юния Алексеевна. Я из планово-экономического отдела.
— Здравствуйте! — рявкают на том конце провода. — Колесникова на связи. Чем могу быть полезна?
Надо ж было попасть на того самого специалиста, которого каждый день обсуждают Марина-Арина.
Наслышана, как говорится. И сама Колесникова, не утруждаясь назвать своего имени, это, конечно же, понимает.
Глушу просыпающийся синдром самозванца. С размаху насмерть.
Прочищаю горло и тем же деловым тоном продолжаю беседу.
— Я сейчас занимаюсь оптимизацией себестоимости.
— Начинается!
В груди что-то дрожит, но я заставляю себя сохранять мнимое спокойствие.
— Что значит «начинается», простите? Это распоряжение Яна Романовича.
— Продолжайте!
— Мне нужно узнать, откуда нам приходят комплектующие?
Колесникова самым неприятным образом хмыкает.
— Какие именно, милочка? У нас их знаешь сколько?!
Сжав челюсти, прикрываю динамик, чтобы
