Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставалась, правда, сама бедная вдова Тихонова. Но никто не сомневался, адвокатша сумеет найти на своем столе бумажку, и все узнают про нее какую-нибудь дрянь. Мало ли. Может, она сумасшедшая, может, тайком пьет горькую, и ей не то что билеты лотереи — черти кажутся. Никто не угадал, ни один человек.
Тихонша вошла в зал мелкими шажками. На ней был черный платок, черное платье.
— Не волнуйтесь, — подбодрила ее адвокат, — вы писали, что билет, номер 067 серия 050426, по небрежности остался в костюме покойного мужа.
— Да, — пролепетала перепуганная Тихонша, — мне так казалось…
— А на самом деле?
Тихонша махнула рукой, приложила платочек к глазам, всхлипнула.
— На самом деле я нашла свой билет вчера под половиком.
— Передайте его мне.
Тихонша засеменила к ней. Полундра злобно ухмыльнулся, глядя на суд и на глупый народ в зале. Незаметно благодарно кивнул Авторитету.
— Вот! — Адвокат подняла над головой маленький синий клочок бумаги. — Вот этот ничего не выигравший билет явился причиной всех событий!
Она на глазах у всех разорвала его на мелкие кусочки.
Винт плюнул, пошел на вокзал. Дома его ждали большие неприятности…
Глава седьмая
Последняя
Полундра на радостях закатил грандиозную попойку. Его повязали под утро. Он гонялся за тремя своими товарищами с заряженным пистолетом. С тех пор его не видели. Пропал, сгинул.
Конов не забыл про Гришу. Устроил его к сектантам. Они появились незаметно вместе с иностранцами и были богатые. Придешь к ним на проповедь — тебе или книжку, или гуманитарную помощь. Все бы ничего, но уж больно долго надо было слушать их представления. Подарки выдавали только в конце. Они объявили, что вылечат Гришу, а то в него вселились черти. Умора была, когда Гриша с ихним проповедником прыгали по сцене. Издалека и не отличишь, кто из них припадочный. Дважды объявлялось на весь город о его полном излечении. Но Гриша подвел, а может, просто черти в нем сидели неподдающиеся. Только как он был придурком, так и остался. Тогда они решили заняться над ним милосердием и взяли истопником в молельный дом. Одевали Гришу в гуманитарную помощь, кормили как на убой и вечно заявляли в милицию о его похищении. Хотя это было никакое не похищение, просто Грише они смертельно надоедали, и он сбегал в Париж. Через неделю импортные тряпки на нем становились вполне отечественными. Он носился по кладбищу и орал, как прежде, наводил порядок. К холодам, когда некуда было деваться, возвращался к сектантам. «Вот он, блудный сын!» — кричал проповедник в телевизоре. У них каждую субботу была местная передача. Гриша изображал блудного сына, но весь город знал, что он — Гриша с кладбища, и никто не верил. Кроме самих сектантов.
Когда Кухня и Винт шли в центр, всегда проходили дом Тихонши. Она видела их пару раз и написала заявление, что они специально ходят подглядывать, чтоб поджечь дом.
Дом у нее теперь был лучший на всей улице. Двухэтажный и каменный. Его и захочешь — не подожжешь.
Уж сколько он стоил по нынешним ценам — страшно подумать. Тихонша всем рассказывала, что получила наследство из Америки. Никто не верил.
Гриша скрывался вторую неделю. Оброс, по обычаю, по самые уши, колом стояли на голове жесткие волосы, а из правой штанины торчало грязное колено — он зацепился за что-то и выхватил кусок из брюк. Дымила свалка, дрались вороны, не поделили какую-то падаль, солнца оставалось кусочек. Гриша завороженно смотрел в костер.
— Милиционер родился, — нарушил молчание Винт.
— Как ты сказал? — не понял Кухня.
— Это когда люди говорят-говорят, суетятся-суетятся, потом вдруг замолкнут. Тогда считается, милиционер родился.
— А-а-а…
Закипел чайник над костром. Да сразу так сильно, кипяток выплеснулся на огонь. Гриша бросился снимать, обжегся, затряс рукой. Конечно, все у него стали виноваты. Разорался, замахал своими граблями. Посылать его за чаем в таком состоянии нечего было и думать. Винт пошел в будку.
Вернулся с чаем и подал Грише. Тот любил заваривать сам.
— Девять уже, — сказал Винт.
— Откуда ты знаешь?
Винт мотнул головой в сторону города. На трубе Комбината загорелась красная реклама компании АСС. По ней теперь проверяли время. Ровно в девять вечера ее включали, ровно в восемь утра выключали.
Гриша насыпал сухой чай в кипяток, прикрыл чайник своим пиджаком. Произнес с десяток слов, ни одного понятного.
— Все-таки жалко, что он такой… как пень, — сказал Винт.
— Правда рассказывают, что Гриша был нормальный сначала, а потом от учения свихнулся?
— Кто тебе сказал?
— Плохотнюк. Говорит, у Гриши родители были жутко умные. Профессора, а может, академики. Гриша в три года знал «Песнь о вещем Олеге». Приходят гости, родители сразу Гришу на табуретку ставят. Он чешет наизусть…
Они разом пригляделись к Грише. Тот подумал, надо их развлекать, начал молотить по-своему.
— Плохотнюк к тому, что книги читать вредно, а то станешь, как Гриша. Он мне тоже одну историю рассказывал. Про мальчика-богатыря. Тот в десять лет мог от полу отжаться сто раз.
— Кошмар!
— Плохотнюк говорит, от того, что его утром не будили. Сколько хочет, столько и спит…
— Вредно рано вставать?
— Ну! — кивнул Винт.
Гриша разлил чай по стаканам. Винт достал сигарету и прикурил от костра.
— Где ты взял? — спросил Кухня.
— У Гриши нашел. Там еще полпачки. Хочешь — возьми.
— Он же не курит.
— Он все собирает. Такой халдей.
Солнце словно мешком прикрыли — было и сразу не стало. Ярче заполыхал костер, огонь пригнулся под ровным вечерним ветром, потерянно к ночи закричали птицы. Они втроем прихлебывали горячий чай. Винт покуривал. Гриша перебегал взглядом с одного на другого. Пора было домой, но совсем не хотелось. В костер больше не подбрасывали, и он потихоньку замирал.
— Эзра!
Ребята повернули головы. В наступающих сумерках к Парижу в низком по пояс тумане плыли две вороньи фигуры. Ребята узнали проповедника — худого, высокого, с глазами, как у хека под маринадом. Рядом выступала полная женщина. Она и каркала на все лады. Проповедник не умел по-русски. В телевизоре его всегда переводили.
Гриша заинтересовался, куда смотрят Винт с Кухней. Увидел — под ним будто загорелось. Вскочил, затрусил к себе в убежище, закрылся.
Не везло ему жутко. Сначала его звали Гришей, хотя по паспорту он был Сергей. Сектанты перекрестили его в Эзру. Никто имени-то такого не слышал — Эзра. Ну что это значит?! Бабушка Кухни считала, что Захар.
Те подошли поближе.
— Эзра!
— Не надрывайтесь, — сказал Винт, — он все равно не слышит.
— Иди своей дорогой, — сказала женщина.
— Сейчас перекрещу, — пообещал Кухня, — и рассеетесь!
Женщина смотрела в рот проповеднику. Он взмахнул костлявой рукой, и они запели вместе что-то духовное. Он пел по-английски, а она непонятно по какому. Они искренне считали, что уши не главное, и Гриша слышит их своим сердцем.
Винт с Кухней заторопились домой. Завтра надо было встать пораньше. У них появился бизнес, и дела шли в гору.
До такого бизнеса никто не догадался. На щите Винт написал большими буквами: «Рассказываем последний анекдот!» Люди усмехались, отдавали деньги, кто сколько хочет, подставляли ухо для анекдота. Кухня начинал рассказывать:
— Однажды…
Впрочем, это уже другая история…
СодержаниеКнязь Удача Андреевич… 3
Магия черная и белая… 61
Двое с лицами малолетних преступников… 113
Глава первая Куда ночь — туда и сон… 114
Глава вторая Бег в мешках… 132
Глава третья Сэр… 141
Глава четвертая Сыщик… 165
Глава пятая Записки сумасшедшей… 186
Глава шестая Двое с лицами малолетних преступников… 208
Глава седьмая Последняя… 225
- Я всего лишь собака - Ютта Рихтер - Детская проза
- Новые рассказы про Франца и школу - Кристине Нёстлингер - Детская проза
- История Кольки Богатырева - Гарий Немченко - Детская проза
- Печенька, или История Красавицы - Жаклин Уилсон - Детская проза
- Айпад (детская волшебная повесть) - Алексей Лукшин - Детская проза
- Приключения Гугуцэ - Спиридон Вангели - Детская проза
- Потерялась девочка - Г Демыкина - Детская проза
- История плохого человека - Аня Журавликова - Детская проза / Русская классическая проза
- Никогда не угаснет - Ирина Шкаровская - Детская проза
- Шоколадные каникулы - Жан-Филипп Арру-Виньо - Детская проза