Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так вот, шаги, которые она слышала, были шагами Эдмунда; войдя в комнату, он успел заметить, что Люси скрылась в шкафу. Он сразу решил тоже залезть в шкаф. Не потому, что там так уж удобно прятаться, а потому что ему хотелось ещё раз подразнить Люси её выдуманной страной. Он распахнул дверцу. Перед ним висели меховые шубы, пахло нафталином, внутри было тихо и тепло. Где же Люси? «Она думает, что я – Сьюзен и сейчас её поймаю, – сказал себе Эдмунд, – вот и притаилась у задней стенки». Он прыгнул в шкаф и захлопнул за собой дверцу, забыв, что делать так очень глупо. Затем принялся шарить между шубами. Он ждал, что сразу же схватит Люси, и очень удивился, не найдя её. Он решил открыть дверцу шкафа, чтобы ему было светлей, но и дверцу найти он тоже не смог. Это ему не понравилось, да ещё как! Он заметался в разные стороны и закричал:
– Люси, Лу! Где ты? Я знаю, что ты здесь!
Но ему никто не ответил, и Эдмунду показалось, что голос его звучит очень странно – как на открытом воздухе, а не в шкафу. Он заметил также, что ему почему-то стало очень холодно. И тут он увидел светлое пятно.
– Уф! – с облегчением вздохнул Эдмунд. – Верно, дверца растворилась сама собой.
Он забыл про Люси и двинулся по направлению к свету. Он думал, что это открытая дверца шкафа. Но вместо того чтобы выйти из шкафа и оказаться в пустой комнате, он, к своему удивлению, обнаружил, что выходит из-под густых елей на поляну среди дремучего леса.
Под его ногами поскрипывал сухой снег, снег лежал на еловых лапах. Над головой у него было светло-голубое небо – такое небо бывает на заре ясного зимнего дня. Прямо перед ним между стволами деревьев, красное и огромное, вставало солнце. Было тихо-тихо, словно он – единственное здесь живое существо. На деревьях не видно было ни птиц, ни белок, во все стороны, насколько доставал глаз, уходил тёмный лес. Эдмунда стала бить дрожь.
Тут только он вспомнил, что искал Люси. Он вспомнил также, как дразнил её «выдуманной» страной, а страна оказалась настоящей. Он подумал, что сестра где-нибудь неподалеку, и крикнул:
– Люси! Люси! Я тоже здесь. Это Эдмунд.
«Злится на меня за всё, что я ей наговорил в последние дни», – подумал Эдмунд. И хотя ему не очень-то хотелось признаваться, что он был не прав, ещё меньше ему хотелось быть одному в этом страшном, холодном, безмолвном лесу, поэтому он снова закричал:
– Лу! Послушай, Лу… Прости, что я тебе не верил. Я вижу, что ты говорила правду. Ну, выходи же. Давай мириться.
По-прежнему никакого ответа.
«Девчонка остается девчонкой, – сказал себе Эдмунд. – Дуется на меня и не желает слушать извинений». Он ещё раз огляделся, и ему совсем тут не понравилось. Он уже почти решил возвращаться домой, как вдруг услышал далёкий перезвон бубенчиков. Он прислушался. Перезвон становился всё громче и громче, и вот на поляну выбежали два северных оленя, запряжённых в сани.
Олени были величиной с шотландских пони, и шерсть у них была белая-пребелая, белее снега; их ветвистые рога были позолочены, и когда на рога попадал луч солнца, они вспыхивали, словно охваченные пламенем. Упряжь из ярко-красной кожи была увешана колокольчиками. На санях, держа в руках вожжи, сидел толстый гном; если бы он встал во весь рост, он оказался бы не выше метра. На нем была шуба из шкуры белого медведя, на голове – красный колпак с золотой кисточкой, свисавшей на длинном шнурке. Огромная борода ковром укутывала гному колени. А за ним, на высоком сиденье, восседала фигура, ничем не похожая на него. Это была важная дама, выше всех женщин, которых знал Эдмунд. Она тоже была закутана в белый мех, на голове у неё сверкала золотая корона, в руке – длинная золотая палочка. Лицо у неё тоже было белое – не просто бледное, а белое как снег, как бумага, как сахарная глазурь на пироге, а рот – ярко-красный. Красивое лицо, но надменное, холодное и суровое.
Великолепное это было зрелище, когда сани во весь опор неслись по направлению к Эдмунду: звенели колокольчики, гном щелкал хлыстом, по обеим сторонам взлетал сверкающий снег.
– Стой! – сказала дама, и гном так натянул вожжи, что олени чуть не присели на задние ноги. Затем стали как вкопанные, грызя удила и тяжело дыша. В морозном воздухе пар вырывался у них из ноздрей, словно клубы дыма. – А это что такое? – сказала дама, пристально глядя на мальчика.
– Я… я… меня зовут Эдмунд, – пробормотал он, запинаясь. Ему не понравилось, как она на него смотрит.
Дама нахмурилась.
– Кто так обращается к королеве? – сказала она, глядя на Эдмунда ещё более сурово, чем прежде.
– Простите меня, ваше величество, – сказал Эдмунд. – Я не знал.
– Не знать королеву Нарнии! – вскричала она. – Ну, скоро ты нас узнаешь! Ещё раз спрашиваю: что ты такое?
– Прошу прощения, ваше величество, я вас не совсем понимаю, – сказал Эдмунд. – Я школьник… хожу в школу, то есть ходил. Сейчас у нас каникулы.
Глава четвёртая
Рахат-лукум
– Какой ты породы? – снова спросила Колдунья. – Ты что – переросший карлик, который обрезал бороду?
– Нет, ваше величество. У меня ещё нет бороды. Я – мальчик.
– Мальчик! – воскликнула Колдунья. – Ты хочешь сказать, ты – сын Адама?
Эдмунд стоял не двигаясь и молчал. К этому времени в голове у него был такой ералаш, что он не понял вопроса королевы.
– Я вижу, что ты – олух, кем бы ты ни был ещё, – промолвила королева. – Отвечай мне наконец, пока у меня не лопнуло терпение. Ты – Человек?
– Да, ваше величество, – сказал Эдмунд.
– А как ты, скажи на милость, попал в мои владения?
– Простите, ваше величество, я прошёл сквозь платяной шкаф.
– Платяной шкаф? Что ты имеешь в виду?
– Я… я отворил дверцу и… и очутился здесь, ваше величество, – пролепетал Эдмунд.
– Ха! – сказала королева скорее самой себе, чем ему. – Дверцу! Дверь из мира Людей! Я слышала о подобных вещах. Это может всё погубить. Но он всего один, и с ним нетрудно управиться.
С этими словами Колдунья привстала с сиденья и взглянула Эдмунду прямо в лицо. Глаза её сверкали. Она подняла волшебную палочку. Эдмунд был уверен, что она собирается сделать с ним что-то ужасное, но не мог и шевельнуться.
И тут, когда мальчик окончательно решил, что пропал, она, видимо, передумала.
– Бедное моё дитя, – проговорила она совсем другим тоном. – Ты, наверное, замёрз. Иди сюда, садись рядом со мной в сани. Я закутаю тебя в плащ, и мы потолкуем.
Эдмунду это решение пришлось не совсем по вкусу, но он не решился возражать. Он взобрался в сани и сел у её ног, а Колдунья накинула на него полу плаща и хорошенько подоткнула мех со всех сторон.
– Не хочешь ли выпить чего-нибудь горяченького? – спросила она.
– Да, пожалуйста, ваше величество, – сказал Эдмунд. Зубы у него стучали от страха и холода.
Откуда-то из складок плаща Колдунья вынула небольшую бутылочку, сделанную из жёлтого металла, похожего на медь. Вытянув руку, она капнула из бутылочки одну каплю на снег возле саней. Эдмунд видел, как капля сверкнула в воздухе, подобно бриллианту. В следующую секунду она коснулась снега, послышалось шипение, и перед ним, откуда ни возьмись, возник покрытый драгоценными камнями кубок с неведомой жидкостью, от которой шёл пар. Карлик тут же схватил его и подал Эдмунду с поклоном и улыбочкой – не очень-то приятной, по правде говоря. Как только Эдмунд принялся отхлёбывать это сладкое, пенящееся, густое питьё, ему стало гораздо лучше. Он никогда не пробовал ничего похожего, питьё согрело Эдмунда с ног до головы.
– Скучно пить и не есть, – сказала Королева. – Чего бы тебе хотелось больше всего, сын Адама?
– Рахат-лукума, если можно, ваше величество, – проговорил Эдмунд.
- Девочки. Семь сказок - Аннет Схап - Детская проза / Детская фантастика / Фэнтези
- Хроники Нарнии: последняя битва. Три повести - Льюис Клайв Стейплз - Фэнтези
- Серебряное кресло - Клайв Льюис - Фэнтези
- Три мира одиночества - Валерий Рыжов - Фэнтези
- ОЧЕНЬ Петербургские сказки - Андрей Зинчук - Фэнтези
- Вампиры, сконы и Эдмунд Херондэйл - Кассандра Клэр - Фэнтези
- Требуется Темный Властелин - Алексей Ефимов - Фэнтези
- Геносказка - Константин Соловьев - Фэнтези
- Танец с драконами. Грёзы и пыль - Джордж Мартин - Фэнтези
- Смерть Несущая - Марина Александрова - Фэнтези