Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только поезд остановился, моряки на руках вынесли из вагона вяло пытавшегося идти самостоятельно цесаревича, усадили его в любезно предоставленную после краткой беседы с Дубасовым карету губернатора и бегом, блестя сталью штыков на винтовках Бердана, лязгая абордажными палашами, грохоча сапогами и расталкивая толпу прикладами, покинули город. Свитским офицерам, дипломатам, лакеям и всяким прочим штатским тоже пришлось шевелить ногами, находясь внутри тесной колонны матросов. Японская толпа, ликуя, провожала их до порта — ненавистные чужаки наконец, поджав хвост, убирались восвояси.
Принц Арисугава во всей этой суматохе не получил возможности проститься с Николаем, лишь Дубасов подошёл к нему, чтобы крепко пожать руку. За ироничной улыбкой самоуверенного русского капитана явно что-то скрывалось, и Такэхито немедленно отбыл к себе на корабль. Обстановка в городе ему крайне не нравилась, и он намеревался после совещания с капитанами других кораблей принять меры, чтобы снизить градус напряжённости.
Обращение губернатора, передавшего просьбу Небесного Государя о личной встрече, также было русскими практически проигнорировано. Шевич лишь ответил, что решение будет принято цесаревичем после общения с врачами, и о нём японскую сторону уведомят.
Немедленно собравшийся консилиум не мог, к сожалению, сказать ничего утешительного. Осколки костей доктора удалили, и раны зашили… но что делать с неизбежно останущимися шрамами на половине лица, никто сказать не мог. Фон Рамбах был на грани паники, представляя себе предстоящий разговор с императором Александром и все те упрёки, которые неизбежно будут на него обрушены всемогущим властелином. Великий князь Георгий был вынужден прервать путешествие из-за резкого обострения туберкулёза, цесаревич Николай получил необратимое уродство, а отвечавший за их состояние доктор показал своё полное бессилие… Остальные медики разошлись по своим кораблям и постам, и Рамбах решился задать казавшемуся совершенно спокойным цесаревичу сакраментальный вопрос:
- Как вы себя чувствуете в целом, Ваше Высочество?
- Жаль, что нельзя курить, Владимир Константинович, очень хочется… - ответ Николая поразил врача до глубины души. Он ожидал проявления скрытого возмущения, требований сделать что угодно, но привести лицо в порядок… но цесаревич и правда оказался почти равнодушен.
- Ваше Высочество, это и правда единственное, что вас беспокоит?
- Отчего же… у меня чертовски болит лицо, я не могу ни шевельнуть бровью, ни улыбнуться из-за возобновляющегося кровотечения. Мне и говорить-то тяжело. Башка25 трещит лишь немногим меньше, меня подташнивает. Даже бывалые офицеры и царедворцы отводят глаза при виде моих отвратительных ран, а невесты будут бежать от меня как чёрт от ладана. Я не могу есть, а пить вынужден через соломинку. Но что вы, доктор, можете со всем этим поделать? Всё, что было в ваших силах, вы уже сделали. Зато вы можете покурить, а я подышу дымом, это тоже слегка успокаивает.
- Простите, Ваше Высочество, я не курю…
- Вот и тут мне не повезло…
- Должен сказать, вы поразительно спокойны для сложившейся ситуации.
- Да, я заметил это ещё в Оцу. Вокруг все метались и кричали, а я оставался спокоен, ещё и успокаивал других. Сам удивляюсь, как так выходит. Знаете, доктор, если бы мне ещё вчера кто-нибудь сказал, что произойдёт, и как я себя поведу, я бы не поверил. Вот вы, Владимир Константинович, как повели бы себя, окажись внезапно безоружным перед лицом вооружённого убийцы?
- Думаю, я попытался бы убежать, как любой другой человек…
- Я, несомненно, поступил бы так же. Вообразите себе моё удивление, когда этот японский городовой напал на меня ни с того ни с сего. Я никак не мог взять в толк, что происходит, и лишь получив вторую рану, принуждён был действовать, защищать себя. С Божией помощью, успешно. И знаете, доктор, пока мы ехали в поезде, мне пришло в голову… начав что-нибудь делать, трудно остановиться. Если бы я начал убегать, сколько удовольствие такого рода могло бы продолжаться? Остановил бы кто-нибудь этого урода, или он так и гонял бы меня как зайца, покуда не зарезал? А чего стоил бы царь, взявший в привычку убегать от опасности? Быть может, Господь ниспослал мне это испытание, дабы укрепить мой дух?.. - Николай непроизвольно прикоснулся рукой к повязке на лице, и оборвал разговор: - Простите, доктор, но мне больно разговаривать, и хочется немного отдохнуть перед встречей с моряками.
- Прошу меня извинить, Ваше Высочество, - Рамбах поднялся, поклонился и вышел вон. Неожиданное, граничащее со стоицизмом присутствие духа, явленное цесаревичем, заставило доктора устыдиться и отбросить собственные страхи и сомнения. Что значат его медицинский авторитет и карьера по сравнению с судьбой державы и Божьим промыслом, о которых на самом деле идёт речь? Но и их лишаться бы не хотелось… Фон Рамбах глубоко задумался, пытаясь найти решение совершенно новой медицинской задачи26.
Беседа цесаревича с моряками не затянулась. Обстановка в городе произвела крайне неприятное впечатление на всех, и когда Николай предложил покинуть гавань, дабы не возбуждать понапрасну ненависть толпы, и на внешнем рейде дождаться прибытия просившего о встрече японского императора, Басаргин и Барятинский горячо его поддержали. В результате Шевич с посольскими чинами отправился на берег, чтобы встретить императорский поезд, ожидавшийся завтра к вечеру, и отправить новую телеграмму в Петербург, а фрегаты начали готовиться к выходу в море. Японцев также просили воздержаться от положенного по морскому этикету салюта.
Вопреки граничащим с требованиями советам врачей, Николай стоял на кормовом балконе «Памяти Азова». Белая повязка на голове, из-под которой виднелся только левый глаз, идеально гармонировала с белым морским кителем, надетым по такому случаю. Рядом стоял капитан Ломен27, давая
- Революция. Книга 1. Японский городовой - Юрий Бурносов - Альтернативная история
- Кодекс звезды - Александр Антонов - Альтернативная история
- Абсолютная альтернатива - Илья Тё - Альтернативная история
- Претендент на царство - Валерий Рогов - Альтернативная история
- Из Америки – с любовью - Владимир Серебряков - Альтернативная история
- Детство 2 - Василий Сергеевич Панфилов - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- Тайная история сталинских преступлений - Александр Орлов - Альтернативная история
- Вервольф. Заметки на полях 'Новейшей истории' - Алесь Горденко - Альтернативная история
- Боярская честь - Юрий Корчевский - Альтернативная история
- Маршал Победы. Освободительный поход попаданца - Михаил Ланцов - Альтернативная история