Форма входа
Читем онлайн Михаил Васильевич Фрунзе - П. Березов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Стачечники в целях более организованной борьбы решили выделить из своей среды доверенных людей для переговоров с фабрикантами и отстаивания рабочих интересов. В этом сказались и мудрость народных масс и большевистский опыт революционной борьбы. Последующая же борьба иваново-вознесенских ткачей вскоре не только оправдала возникновение такого органа, но углубила и расширила его значение. Совет уполномоченных сейчас же после своего оформления стал превращаться из стачечного комитета в более полномочный орган рабочей власти, готовый заменить собою и Городскую думу, и фабричную администрацию, и всех царских чиновников.
Ткачи с необычайным воодушевлением приступили к выборам уполномоченных. Выбирали наиболее преданных людей простым большинством голосов из расчета один уполномоченный на двести пятьдесят рабочих.
13 мая успели избрать лишь по некоторым фабрикам — около пятидесяти депутатов.
А тем временем еще люднее становилось на берегах Талки. Светлая радость переполняла сердце «Трифоныча». Его окружали близкие ему люди, которые, как и он, были счастливы первой удачей; в борьбе, горды первой победой над общим врагом.
«Трифонычу» и прежде приходилось бывать в рабочей среде, и это всегда было для него интересно. Но так близко, вплотную, он впервые только теперь знакомился с рабочими. И он благодарно подумал о том, что партия направила его именно сюда, в Иваново-Вознесенск, да еще в такое горячее время.
Стачка продолжалась. Попрежнему настойчивы рабочие в своих требованиях. Упорствовали, не шли на уступки и фабриканты. С 18 мая губернатор запретил собрания на площадях и улицах города. Жизнь городских окраин переместилась на Талку. Река стала излюбленным местом рабочих, куда они с раннего утра уходили в одиночку, группами, целыми фабриками.
Установился даже распорядок дня. Раньше других приходили сюда члены городской партийной группы. Они намечали повестку дня общих собраний, митингов, принимали решения по руководству стачкой. Все эти вопросы вторично обсуждались на заседаниях Совета уполномоченных с участием членов партийной группы. Затем уполномоченные и партийцы переходили на другой берег Талки, где уже к этому времени стекались тысячи рабочих.
Открывался общий митинг. Выступал докладчик, за ним второй, третий. Часто общий митинг распадался, и уже в разных местах одновременно выступало несколько ораторов. Агитационные речи сменялись обстоятельными докладами, читались и обсуждались газеты, прокламации, «Бюллетень», который Иваново-Вознесенская группа РСДРП стала выпускать ежедневно с 23 мая.
Постепенно собрания на Талке превратились в рабочий «университет». Здесь массы обогащались знаниями, расширяли свой умственный кругозор, прояснялось их общественно-политическое сознание. Одними экономическими интересами рабочие уже не ограничивались. Все чаще и смелее говорили на политические темы. Крепло убеждение в том, что нельзя освободиться от капиталистического рабства без предварительного свержения царизма.
Популярность собраний на Талке ширилась. Из окрестных сел и деревень, из других городов сюда приезжали рабочие и крестьяне. Среди них рос авторитет Сонета уполномоченных, к нему они обращались со своими нуждами, за советами и помощью. Они жаловались на притеснение со стороны сельских и городских властей. Их внимательно выслушивали, давали советы, посылали депутатов на места для расследования и оказания содействия.
В эти дни вырос и авторитет «Трифоныча». Его юность уже никого не смущала. Все убедились в его опыте и организаторских способностях. С его мнением считались. Его указания охотно выполнялись. Он уже ознакомился с местной обстановкой и теперь стал общепризнанным руководителем. К его голосу прислушивались и на заседаниях партийной группы и на собраниях Совета уполномоченных.
Особенно большое внимание «Трифоныч» уделял рабочим собраниям на Талке. Здесь, в этом «университете на Талке», шла усиленная подготовка масс к борьбе. И это понимал «Трифоныч». Сам он, как подпольщик, не мог открыто выступать: партийная группа запретила, оберегая его. Но ему поручили воспитание и подготовку агитаторов и пропагандистов. «Трифоныч» присматривался к рабочим, подбирал из них наиболее подходящих и начинал с ними работать. Это были люди еще неопытные, к выступлениям на рабочих собраниях непривычные. Нужно было не только передать им знания, но и привить ораторские навыки, приучить свободно выступать перед массами.
Эта работа увлекла «Трифоныча». Целыми днями он беседовал с рабочими, знакомился с их интересами и взглядами, намечал темы для их докладов, рекомендовал литературу, руководил чтением, совместно обсуждал прочитанное, помогал усваивать правильное, большевистское мировоззрение. А придя домой, до глубокой ночи просиживал за составлением подробных конспектов и тезисов к докладам и речам. Утром же он спешил опять на Талку и там, подробно разъяснив конспекты и тезисы, передавал их начинающим ораторам. По его совету они разучивали наедине, а затем в присутствии одного «Трифоныча» где-нибудь в укромном местечке, в глухом лесу, в полутемном сарае, произносили свои первые речи. Сначала новички смущались, путали, говорили не то, что нужно. Но «Трифоныч» терпеливо помогал им, подсказывал, где нужно, исправлял, осторожно, щадя самолюбие, критиковал и тут же одобрял удачное, укреплял их веру в себя, заставлял повторять речь. Это особое умение «Трифоныча» — сначала похвалить, а затем покритиковать и даже поругать — нравилось рабочим агитаторам и помогало им расти. И они с каждым разом выступали все смелее и лучше. Их речь становилась более гладкой и убедительной. Это радовало их и еще более радовало самого «Трифоныча». Он уверял, что их ожидает успех, вел их на Талку и заставлял выступать уже перед массами. А сам, встав незаметно где-нибудь в стороне, внимательно следил за их первыми выступлениями, волнуясь за них и вместе с ними. Он искренно радовался их успехам, гордился их удачами.
Успехам иваново-вознесенских стачечников радовались все, кому были дороги интересы рабочего класса, интересы революции. Всеобщая стачка в Центральном промышленном районе являлась ярким проявлением революционных настроений русского пролетариата, показателем огромного роста его общественно-политического самосознания. «Слов нет, — писал В. И. Ленин по этому, поводу, — много еще темноты и забитости в народе, масса еще труда должна пойти на развитие самосознания рабочих, не говоря уже о крестьянстве. Но посмотрите, как быстро выпрямляется вчерашний раб… Посмотрите на центральный промышленный район. Давно ли казался нам спящим глубоким сном, давно ли считали там возможным только частичное, дробное, мелкое, профессиональное движение? А там уже разгорелась всеобщая стачка. Поднялись и поднимаются десятки и сотни тысяч»[4].
Собрания на Талке сильно беспокоили царскую охранку. Второго июня был опубликован приказ губернатора об их запрещении на том основании, что «лица, собирающиеся на реке Талка, не ограничиваясь обсуждением чисто фабричных дел, занялись вопросами государственного значения, причем отдельные лица дозволяют себе явно возмутительные речи против правительства».
Но несмотря на полицейские угрозы, рабочие решили не прекращать собраний на Талке. Третьего июня они опять сошлись на ее берегах. Узнав об этом, власти направили туда большие отряды полиции, пехоты и казаков. Произошло кровавое побоище. Рабочих, женщин и даже детей хлестали нагайками, рубили шашками, расстреливали из винтовок. Было много убито и ранено безоружных, ни в чем неповинных людей.
Кровавое побоище вызвало огромное возмущение среди рабочих Иваново-Вознесенска. Испугавшись, власти вынуждены были отменить приказ и разрешить рабочие собрания на Талке.
Между тем волна стачечного движения поднималась все выше и ширилась. Из Иваново-Вознесенска она вскоре распространилась по всему Иваново-Вознесенскому промышленному району. Со второй половины мая стачка вспыхнула в Шуе, затем в Тейкове, Кохме и других рабочих поселках. Всего по району бастовало около семидесяти тысяч рабочих. Руководила стачкой по всему району Иваново-Вознесенская группа большевиков. Она давала указания, снабжала политической литературой, направляла в район партийных организаторов и агитаторов.
Выдающуюся роль играл «Трифоныч». Он часто выезжал в район, всюду поднимал рабочих на борьбу, воодушевлял их, разъяснял цели и задачи стачки. И где бы ни появлялся, он везде быстро завоевывал авторитет и признание, несмотря на свою молодость. Его уже повсеместно знали, уважали, с нетерпением ожидали. И он ехал по первому зову, невзирая ни на лишения, ни на трудности передвижения, ни на опасность подпольной работы…
Уже третий месяц продолжалась всеобщая стачка. Руководимые большевиками стачечники проявили небывалую стойкость. Лишившись заработка и терпя большую нужду, они продолжали настаивать на выполнении своих требований. Но силы их все же слабели с каждым днем. Касса истощилась, уже не было средств для оказания помощи голодавшим. Следовательно, надо было во-время, также организованно прекратить стачку, не теряя веры в окончательную победу. Приходилось пока отступать. Но все были убеждены, что отступают не как побежденные. Наоборот, за время стачки рабочие убедились в своей силе. Частично их требования были удовлетворены. А главное, они теперь по-иному стали понимать жизнь, их сознание прояснилось.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Михаил Васильевич Фрунзе - П. Березов бесплатно.
Похожие на Михаил Васильевич Фрунзе - П. Березов книги
- Вдруг выпал снег. Год любви - Юрий Николаевич Авдеенко - Советская классическая проза
- Котовский. Книга 2. Эстафета жизни - Борис Четвериков - Советская классическая проза
- Вот идет снег… - Владислав Шурыгин - Советская классическая проза
- Утро. Ветер. Дороги - Валентина Мухина-Петринская - Советская классическая проза
- Мы были мальчишками - Юрий Владимирович Пермяков - Детская проза / Советская классическая проза
- Матросы - Аркадий Первенцев - Советская классическая проза
- Прощай, Лир! - Сергей Мартьянов - Советская классическая проза
- Синие сумерки - Виктор Астафьев - Советская классическая проза
- Потомок седьмой тысячи - Виктор Московкин - Советская классическая проза
- Машинист - Михаил Фёдорович Колягин - Советская классическая проза
