вроде Леонарда, Барри и других известных писателей, актеров, режиссеров и мультипликаторов, но затевалось все это совсем не для них – конвенции устраивались для фанатов. Для самых верных и преданных, для тех, кто денно и нощно просиживал на форумах, споря о том, кто выстрелил первым: Хан Соло или Гридо, и о том, какой Доктор Кто круче; для взрослых людей, чьи шкафы ломились от головокружительных костюмов, и их друзей, с которыми они в разные годы познакомились в других отелях. Для фанатов, которым было недостаточно обычной, нормальной жизни.
Томми встал как вкопанный. У входа стоял Дарт Вейдер и курил сигарету через маленькое отверстие в маске. К нему присоединилась блондинка с накладными прядями в прославленном костюме кролика из «Плейбоя» с огромным игрушечным пистолетом, пристегнутым на бедре.
– Это типа «Барби из армии»?
– Это Барб Уайр, – выпалил Томми. – Ну, Памела Андерсон.
– Какая реакция! – ответила Элис.
– Ну извините, – пробормотал Томми, залившись краской. – Мне нравились «Спасатели Малибу».
– Пошли, – сказала Элис и за руки потащила Томми и Сэм к главному входу, где не было вращающихся дверей. В лобби толпился народ: полчища людей, разодетых кто во что горазд. Молодые, старые, всех цветов и размеров – фандом не знал никаких ограничений. На каждом углу висели гигантские винтовые плакаты, указывающие в разные направления, то в один зал, то в другой. Там собралось больше гиков, чем Элис видела за всю свою жизнь, и все это в одном помещении, и все они были так рады поспорить друг с другом о какой-нибудь мелочи, которую никто из их близких не воспринимал всерьез.
Леонард всегда говорил, что ненавидел конвенции, и Элис была уверена, что он ненавидел свою обычную роль, которая заключалась в том, чтобы сидеть за раскладным столом с дешевой скатертью и оставлять один автограф за другим. Каждый третий задавал какой-нибудь заковыристый вопрос о сериальной вселенной «Братьев Времени», на что Леонард всегда отвечал: «Сценарий писал не я, так что этот вопрос немного не по адресу». Он написал сценарий всего к парочке серий, и, как правило, они об этом знали, так что иногда он все-таки мог, хоть и нехотя, ответить на их вопросы. Каждый десятый спрашивал о книге, и на эти вопросы Леонард отвечал с куда большим воодушевлением. Частенько с ним просили сфотографироваться. Ему платили за эти выступления, и где-то в глубине души он кайфовал от всего этого, и все равно ходил бы туда, чтобы просто повидаться с друзьями, съехавшимися со всего штата.
Главное веселье концентрировалось в баре, особенно после того, как заканчивались все официальные мероприятия.
– Такое ощущение, что я реально попал в Кантину Мос-Эйсли, – сказал Томми. – Только я никогда не думал, что там такие мощные кондиционеры.
– Да ты гик! – воскликнула Сэм с ноткой одобрения.
– Сюда, – скомандовала Элис. Тусовку возглавляли двое симпатичных мужчин в кожаных куртках – чертовски симпатичных по меркам сборища поклонников научной фантастики, а это означало, что в реальной жизни они были чуть выше среднего. Один из них, седовласый с аккуратной белой бородой заметил Элис и театрально ударил рукой в свою упитанную грудь. Собравшиеся перед ним люди обернулись.
– Элис, детка! – воскликнул мужчина. Это был Гордон Хэмпшир, австралийский писатель, автор целой кучи книг об эльфах и феях, которые очень много сношались. Шестидесятилетний, он был кругл животом, но через особую призму научно-фантастической конвенции в нем еще углядывалось ускользающее сходство с Томом Крузом, если бы тот вдруг постарел и зарос. От отца Элис знала, что Гордон переспал со всеми женщинами, которых знал, буквально со всей толпой: с подругами, с фанатками, с женами друзей, с писательницами, с бесчисленным количеством сотрудниц отелей и официанток. Он был просто не способен разговаривать с женщинами без заигрываний.
– Привет, Гордон, – поздоровалась Элис, позволяя ему заключить себя в объятия.
– Это Элис Стерн, дочка Леонарда Стерна, автора несравненных и потрясающих «Братьев времени»! – объявил Гордон, и собравшаяся толпа тут же ответила охами и вздохами.
Второй мужчина в кожаной куртке, напарник Гордона по выступлению, кивнул.
– Обожаю твоего отца. Я Гильермо Монтальдан, я написал…
– «Лисью нору»! – воскликнул Томми из-за спины Элис. – Обожаю эту книгу, чувак! Та часть, где Лис – ну, сам он не лис, он типа космический воришка – проникает в хранилище душ, и все души вырываются оттуда и окружают его… Обожаю это место! Это охренительно, чувак!
Гильермо положил руку на сердце и отвесил легкий поклон:
– Мучас грасиас.
– Гордон, ты папу не видел? Он у себя в номере? – Элис осмотрелась по сторонам. Ей на глаза попались еще несколько знакомых писателей, Принцесса Лея и парень с накладными усами-щеткой, разговаривающий с Барри Фордом, который неодобрительно поглядывал на самозванца, шевеля своими собственными, настоящими.
– Мне кажется, что да, – ответил Гордон. – Если хочешь, я тебя провожу. Тут столько лестниц и лифтов, лабиринт просто.
Казалось, что всю толпу вот-вот хватит удар.
– Не надо, – сказала Элис. Томми с головой погрузился в беседу с Гильермо, и Сэм махнула ей рукой.
– Иди, Эл. Если мы понадобимся, мы будем тут.
Глава 33
Гордон оказался прав: эти дебри, названные отелем, явно проектировал какой-то садист. Чтобы попасть на верхние этажи, нужно было сменить два лифта и пробираться по указателям. Элис успела несколько раз заблудиться, пока Капитан Кирк и Сэйлор Мун не подсказали ей, куда идти. Она прошла по длинному коридору с ковролином, нашла нужную дверь и постучалась.
Дверь открыл Саймон Раш. Он был весь взмокший, на белой рубашке с расстегнутым воротом, из-под которого выбивался пучок седых волос, красовались какие-то пятна. Горчица или «Маунтин Дью»?
– Элис! – воскликнул Саймон и обернулся в номер. – Эй, народ, Элис пришла!
В ответ послышался скромный приветственный хор. Элис сунулась внутрь. Там были Говард Эпштейн, дражайший (и единственный) друг Леонарда из профессуры, который читал курс по научной фантастике, сценарист Чип Истон и Джон Вулф, чернокожий актер, постоянно игравший инопланетян. Говард стоял у кровати, спрятав руки за спину, Джон сидел на кровати, откинувшись на изголовье, а Чип занимал единственное в номере кресло.
– А папа тут? – спросила Элис. – Это его номер?
– А, он скоро вернется, он просто вышел… вроде как поговорить с кем-то. Ты заходи, заходи, – сказал Саймон и тут же споткнулся о собственную ногу. Судя по всему, он уже хорошенько поддал.
– Ладно, – согласилась Элис и вошла в номер. Окна выходили на Сорок пятую улицу, она заметила, как внизу люди покидают театры, заполоняя весь тротуар. Минскофф, театр Шонфельда, театр Бута. Во всем мире субботний вечер был в разгаре,
