Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История охотничьего праздника, должно быть, удивила многих шведов, но не Карла. У него были друзья в ЧК У него было больше возможностей узнать правду, чем у Зои. Да и какое ему дело до того, что сделал Юрий или даже сама Зоя? В классовой войне он сражался на другой стороне.
Мать Зои просто хотела выбросить Юрия из их жизни. Он навлек позор на всю их семью. Одна лишь Зоя не переставала жалеть его, отвечая на нерешительные письма убитого горем юноши.
Москва, 4 января 1922 г.
Мой дорогой, милый Зоич,
тебя нет уже шесть недель, и я не получил от тебя ни строчки. Ты расстроена, что я не пришел попрощаться на вокзал? Если так, не злись, пожалуйста. Просто это для меня было бы очень непросто. Не уверен, что вынес бы это. Пожалуйста, напиши мне. По крайней мере расскажи, как твои дела.
Я все еще храню твои фотографии. Повесил их на стены. Твои прекрасные глаза глядят на меня, когда я пишу, хотя я стараюсь не смотреть в них слишком часто, чтобы не переживать лишний раз из-за того, что больше не могу ни поцеловать тебя, ни выказать ту нежность, что я чувствую. Скажи мне правду: ты действительно любишь этого своего мужа? И в тебе не осталось ни капли любви ко мне? Я так хочу снова тебя увидеть. Если бы ты только знала.
Целую тебя, возлюбленная моя, — пусть не моя, — но по-прежнему хранимая в сердце и горячо любимая.
Под этим письмом лежало что-то вроде ответа. Но это был лишь черновик. Как знать, отправила ли Зоя его и дошел ли он до адресата. Почерк беглый и неразборчивый, строчки набегали друг на друга, мчались по странице.
Я думала написать тебе, Юрич, но мне это было очень непросто, пойми. Твое письмо очень тронуло меня, я поняла, как много ты думаешь обо мне. Еще оно напомнило мне, что злиться на тебя невозможно. В любом случае, что касается моего отъезда из Москвы, он был столь поспешным, что у меня не было времени размышлять, почему ты не пришел проститься.
У меня все хорошо. Жизнь наладилась, хотя есть некоторые трудности, которые я не знаю, как преодолеть.
Мы прибыли в Стокгольм на пароходе из Таллинна, мы с тобой мечтали о таком. Помнишь? Путешествие оказалось сущим кошмаром, мне казалось, что я умру из-за морской болезни. На таможне у меня хотели отобрать Мишку, но, когда я объяснила, зачем он мне, рассмеялись… Нас встретили на машине, потому что экипажей в Стокгольме больше нет, и отвезли на квартиру, которая кажется весьма неплохой и обставлена с некоторым вкусом. Кабинет Карла обшит красным деревом, а столовая — черным дубом. У нас две служанки и собака, и я уже начала ходить на уроки живописи. Карл хочет организовать мою выставку осенью и говорит, что воспользуется своими связями в прессе, чтобы меня заметили, но я не думаю, что хоть немного ко всему этому готова. Он даже договорился с каким-то важным политиком, чтобы я написала его портрет. Как видишь, он очень серьезно планирует мою карьеру.
У Карла, похоже, море знакомых. Некоторые — очень интересные люди. А некоторые — нет. Вообще шведы ужасно педантичные и мелочные, и они больше любят есть дома, чем выбираться куда-то. Под Рождество это изрядно утомило меня. Карл как будто знает всех в Стокгольме, и официальным обедам, казалось, не будет конца.
Карл души во мне не чает, и, конечно, я люблю его за это. Разумеется, легким человеком его не назовешь. Всегда говорит мне, что делать, словно в первую очередь он мой наставник, но он щедр ко мне. На Рождество подарил золото и бриллианты, и еще я получила серебряный обеденный сервиз от его друзей. Один из них устроил для меня приглашение на званый ужин, где присутствовала шведская королевская семья. Это было так захватывающе! Одно плохо — врачи сказали, что у меня никогда не будет детей, и Карл ужасно переживает из-за этого.
Здесь черновик обрывался, словно что-то хрупкое надломилось. Эллиот перерыл весь архив, но больше ничего не нашел.
Он прикнопил письмо к стене, пытаясь восстановить ход событий. В Швеции Зоя отправилась по врачам. Должно быть, Карл настоял, учитывая антисанитарные условия в России. Ее осмотрели и поставили диагноз: бесплодие.
Хильдур Баклин рассказала другую историю, историю о ресторане в Остермальме. Зоя не могла выносить крики играющих детей. Она встала и ушла посреди обеда. Но Хильдур ошиблась в толковании этого поступка. Бездетность Зои не была ее сознательным выбором. Она просто не могла иметь детей, не могла, по всей видимости, физически, и врачи в то время не знали, как ей помочь. Какая-то женская болезнь. Или несчастный случай. Или — или.
Сперва казалось, что врачи ошиблись. 14 мая 1922 года мать Зои написала ей в ответ на только что полученное письмо:
Расскажи, что муж думает о твоем положении? Он счастлив? Он хочет этого ребенка? Ты написала об этом очень коротко, и я почти не смогла разобрать слов. Так что, милая, пожалуйста, пиши чаще, потому что письма твои приходят лишь раз в месяц, и промежутки между ними просто невыносимы.
Недавно меня навестила Майя. Она счастлива, что у тебя будет ребенок. Она так хочет иметь своего, что радуется, даже когда узнает, что кто-то другой в положении. Она говорит, ваш ребенок будет чудесным, поскольку вы с Карлом оба красивы и умны.
В конце месяца Эллиот нашел еще одно упоминание о беременности: бабушка Зои вяжет ребенку одежки. Роды ожидались зимой. Но потом разговоры о них резко прекратились. В июне мадам Корвин-Круковская ответила на очередное письмо Зои, которое назвала «полным отчаяния». Зоя сказала матери, что собирается уехать из Стокгольма и попутешествовать. В июле 1922-го она уже была в Германии, иногда с Карлом, иногда в одиночестве.
В конце концов врачи оказались правы.
6 августа она написала из Берлина старому другу, поэту Сандро Кусикову, и попросила его прислать ей несколько его старых стихотворений о России и пейзажи Кавказа, где он родился.
Назавтра с утра пораньше Эллиот сел за кухонный стол, чтобы написать сводку, которую просил Корнелиус: всего пару страниц о жизни и работе Зои и почему эта выставка идеально подходит для завершения визита российского президента — бывшего главы КГБ. На это аккумулятора ноутбука должно было хватить.
Он долго сидел, глядя, как ветер швыряет ледяную крупу в окно. Слова не шли на ум.
24
Вернувшись в отель, он достал мобильник из кармана пальто и обнаружил, что тот выключен. Он порылся в чемодане в поисках зарядки и адаптера и воткнул их в розетку для электробритвы в ванной. Ввел пин-код и подождал сигнала.
Лицо его казалось желтым в неоновом свете. Он наклонился к зеркалу, поворачивая голову то так, то этак. Он больше не видел того, что, по словам женщин, делало его привлекательным: дружелюбных карих глаз, волевого подбородка, редкой застенчивой улыбки. Теперь его лицо выглядело бесформенным, одутловатым, помятым.
Зоя писала на золотых зеркалах. Все вокруг них было пропитано божественным сиянием. Но они оставались зеркалами. Они отражали лишь тот свет, что на них падал. Изображение парило в некой ипостаси вашего мира, а не в своем собственном.
Он подскочил от звонка: пришло голосовое письмо. Он схватил трубку, и та немедленно засветилась. Семь пропущенных звонков. Он нажал на воспроизведение. Запинающийся цифровой голос поведал, что у него пять сообщений.
— Понедельник, 13:21. Маркус, это Гарриет Шоу. Ты не мог бы позвонить мне как можно скорее? Случилось… В общем, срочно надо поговорить. Я весь день в офисе.
— Проклятье.
Сообщение пришло два дня назад. Все это время телефон не работал.
— Понедельник, 20:34. Маркус. Это Пол. Ты куда пропал? У тебя все нормально?
Пол Коста, электрик, поставщик лекарств, временный деловой партнер.
— Конец месяца, надо разобраться с делами. Бумажная волокита и так далее. Мне как, посылать картину или нет? Позвони.
— Вторник, 10:47. — Молчание. Эллиот прижал трубку к уху в ожидании сообщения. Похоже на шум машин на оживленной улице. Он услышал шаги, резкий вдох. Женщина, решил он. Потом она, бог ее знает кто, повесила трубку.
— Вторник, 9:45. Маркус, это снова Гарриет. Гм, мне правда надо с тобой поговорить, это вроде как срочно. Кое-что произошло. Так что позвони мне сразу же, хорошо? Буду ждать. Ах да, мой номер. Может, ты его потерял. Записывай…
Эллиот знал ее номер. Он нажал на кнопку, чтобы прослушать следующее сообщение.
— Вторник, 14:35. Привет, Маркус. Это Корнелиус. Ты что, снова выключил телефон?
Эллиот слышал раздражение в его голосе, своего рода неудовольствие, словно Эллиот что-то скрывал от него.
— Ладно, я просто хотел поговорить с тобой насчет той сводки. Фредерик говорит, она позарез нужна нам к следующей неделе, если мы собираемся…
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Архивы Страшного суда - Игорь Ефимов - Современная проза
- Хроника одного скандала - Зои Хеллер - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Как я охранял Третьяковку - Феликс Кулаков - Современная проза
- Заговор против Америки - Филип Рот - Современная проза
- Американская пастораль - Филип Рот - Современная проза
- Ленкина свадьба - Ирина Мамаева - Современная проза
- Не верь никому - Френч Джиллиан - Современная проза
- В Камчатку - Евгений Гропянов - Современная проза