Форма входа
Читем онлайн Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта - Поль Зюмтор
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Комедийные авторы не уставали насмехаться над этой профессией. Хирурги тяжело переносили привычку общества равнять их с цирюльниками. Университетов они не заканчивали, — ведь двух лет практического обучения было достаточно, — отличительной одежды, как медики, не носили. Тем не менее из их рядов выходили важные государственные деятели. Во многих городах приведенных к присяге хирургов приглашали на муниципальную службу. Они получали привилегию присутствовать в качестве контролеров на всех операциях, осуществляемых их приезжим коллегой.
В то время существовали и бродячие хирурги, отбившиеся от гильдии, на которых охотно взваливали надоедливую рутину или, напротив, рискованные, крайне болезненные операции, которые могли подпортить репутацию оседлого эскулапа-буржуа. Наконец, в гильдии хирургов случались и члены второго ряда, которые освобождались от уплаты взносов, но могли оперировать только в присутствии муниципального доктора. К этой категории относились окулисты, костоправы и извлекатели камней.
В начале века аптекари принадлежали к гильдии бакалейщиков. Впоследствии они были слиты с медиками. От этого пострадали их коммерческие привилегии — москательщики, оставшиеся в гильдии бакалейщиков, торговали некоторыми лекарствами, которые таким образом выходили из-под фармацевтического контроля. С другой стороны, аптекарей ненавидели медики, видевшие в них своих коварных конкурентов. Не только потому, что те и другие носили одинаковую одежду (черные балахон и плащ, шляпу с заостренным верхом и отложной воротник), но и в силу того, что в своих конторах под набитым соломой чучелом крокодила, служившим традиционной вывеской, аптекари тайком давали медицинские консультации. Соответствующие теоретические познания они получали еще при подготовке к экзамену для вступления в гильдию. Некоторые аптекари занимались научными исследованиями, как Якоб Ле Мор, преподававший в Лейденском университете химию и фармакологию. Впрочем, медики сумели настолько отравить ему существование, что он вынужден был сдать экзамены на степень доктора медицины, чтобы вернуть себе спокойную жизнь.
Со смертного одра на погостИтак, болезнь или старость сделала свое дело. Мужчина или женщина готовится отойти в мир иной. Домашние сообщают об этом соседям, зовут священника. Духовный отец читает молитвы, которые повторяют за ним все присутствующие.
Когда с последним вздохом жизнь покидает тело, умершему закрывают глаза, набрасывают на лицо покрывало и задвигают полог его кровати. Приносятся первые соболезнования. Затем близкие омывают тело, одевают и кладут на постель, приподняв голову. Зеркала и картины повернуты к стене. Многочисленные местные обычаи определяют способ закрытия окон, предписывают обустройство комнаты — передней или одной из прилегающих, — где будет проходить бдение у гроба. Обычно из комнаты выносили всю обстановку кроме кровати. Сменявшие друг друга посетители прощались с покойным стоя. Если умерший — ребенок, его показывали малолетним приятелям, которых затем угощали сладким рисовым пюре (обычай, оставшийся от языческих времен). Тело выставлялось на несколько дней, до и после помещения в гроб. В Лейдене последнее обязательно должно было происходить в присутствии двух свидетелей, не принадлежавших к семье усопшего. Гроб покоился на козлах, ногами умершего к двери. Только самоубийц и преступников выносили головой вперед.
Раздается погребальный звон — ризничий бьет в колокол. Семья составляет или заказывает специальному писцу текст уведомления о кончине, которое затем отсылается кому следует:
«11 числа сего месяца, в пять часов утра, вечной и неизменной Мудрости нашего Всемогущего Создателя было угодно принять в свое вечное Царство, полное благословенной радости, душу моей дорогой супруги госпожи Н., которая оставила этот свет, юдоль скорбей, пробыв в постели 10 дней из-за тяжелой болезни, хотя, впрочем, несколько раз нас озарял луч надежды на улучшение ее состояния».{115}
Некоторые украшали сообщение, облекая его в форму стихов. Обычай письменных уведомлений, однако, не был общим правилом. Многие прибегали к услугам «общественных молельщиков»{116} — десяти специальных гонцов, создавших свою гильдию и носивших одежду, напоминающую облачение священников. Они передавали печальную новость «вживую». По числу молельщиков, нанятых семьей, судили о ее богатстве и благополучии.
В большинстве случаев похороны организовывали общества взаимопомощи, которые могли быть представлены либо ассоциациями гильдий, либо «соседскими общинами», существовавшими во многих местах. Их главной задачей было обеспечить каждому члену достойное погребение с многочисленным кортежем и добровольными носильщиками. Эти общества имели свою кассу, пополнявшуюся взносами; из кассы, если позволяли собранные средства, помимо церемонии похорон оплачивались и поминки.
В установленный час в доме умершего собиралась толпа провожающих. Священник читал несколько стихов из Библии. Крышку гроба заколачивали. Гроб покрывали черным сукном, украшенным гербом гильдии, к которой принадлежал покойник, или осыпали цветами, если усопший отошел в мир иной еще ребенком. Под звон церковного колокола шесть носильщиков поднимали гроб и ставили его на носилки. За ними в порядке, определяемом местным обычаем, выстраивался кортеж. Процессия двигалась в полном молчании. Все шли по двое, неторопливо, внешне не проявляя своих переживаний. «Слезы тихо катились по щекам», — отмечает Грослей.{117} Все были одеты в длинные черные плащи до пят, которые обычно брали напрокат.
Во время отпевания гроб покоился на катафалке. Богачи находили последний приют прямо в церкви. Уплатив сбор, их можно было захоронить в боковых часовенках. Часто состоятельные граждане заранее приобретали себе могилу, которую украшали своими гербами и девизами, вырезанными в камне или оттиснутыми на плите. Но в основном погребение проходило на кладбище, в центре которого стояла церковь. Могилу рыли таким образом, чтобы покойник лежал головой на восток. Траурный кортеж один или два раза обходил кладбище и наконец останавливался перед разверстой могилой. Когда гроб был уже опущен на дно ямы, все по очереди подходили посмотреть на умершего в последний раз, после чего расходились по домам, раздав чаевые носильщикам. Случалось, в память о покойном выбивали медаль с его именем или изображением, которую дарили всем, кто пришел с ним проститься.
Не меньше, чем свадьба, похороны увеличивали сплоченность семьи и способствовали росту престижа семейного клана. Похороны служили поводом для проявлений неуемной гордости, а у богатых — и приверженности к роскоши: полностью одетый в черное дом, гигантский кортеж, поток карет (к середине века стали делать похоронные дроги). Самым шиком считалась ночная тризна при свете факелов. Такие нравы шокировали благоразумных людей. Власти несколько раз предпринимали попытки пресечь подобную кичливость или хотя бы получить от нее прибыль. В 1661 году муниципалитет Амстердама запретил ночные погребения, но уже в следующем году вновь разрешил их за 150 гульденов. В Дордрехте к концу века налоги на похоронные катафалки достигли 125 гульденов за кортеж из шести карет с гербом покойного.
Возвратившись с кладбища домой, семья весь день принимала соболезнования. По случаю каждого такого визита полагалось выпить. Даже у бедняков за несколько часов могло перебывать тридцать, шестьдесят, сто человек — все население улицы или квартала. С каждым посетителем пропускали по две-три чарки. Купцам, бывшим поставщиками покойного, предлагали пиво с белым хлебом или рисовым пюре.
К вечеру горе тонуло в море поглощенной за день жидкости. С хозяевами оставались лишь близкие друзья, с которыми делили по возможности обильную трапезу, затем пели, а после — снова пили. Такие поминки, запрещенные церковью и государством, тем не менее оставались повсеместным обычаем вплоть до середины века и жили еще долгое время спустя в традициях северных районов. После 1650 года воздержание в еде компенсировалось обилием выпивки. Дом погружался в довольно грубую пьяную одурь. Чтобы избавить себя от присутствия такого числа выпивох, богачи одаривали носильщиков, соседей и мелких клиентов вместо кубков монетой, предлагая тем выпить за упокой души преставившегося в таверне.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
РАЗВЛЕЧЕНИЯ
Глава XV
Спорт и игры
Еще со времен раннего Средневековья любимым видом спорта для европейцев была охота. В XVII веке охота, казалось, утратила свое прежнее значение в общественной жизни Нидерландов. Феодальное право на лесные угодья было отменено. За лесами следил главный лесничий, охранявший дичь с помощью стражей. В частности, запрещалась охота на кроликов,{118} которую крестьяне вели тайком и отнюдь не ради спортивного интереса. Зимой в погребе оставляли несколько кочанов капусты и приоткрывали вентиляционное оконце; голодные кролики забирались в эту нехитрую ловушку и не могли выбраться назад. «Охотнику» достаточно было время от времени заглядывать в погреб и преспокойно убивать попавшихся зверьков.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта - Поль Зюмтор бесплатно.
Похожие на Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта - Поль Зюмтор книги
- Легенда о Великом Инквизиторе Ф. М. Достоевского. Опыт критического комментария - Василий Розанов - Культурология
- Неизбежность и благодать: История отечественного андеграунда - Владимир Алейников - Культурология
- Быт и нравы царской России - В. Анишкин - Культурология
- Награда как социальный феномен. Введение в социологию наградного дела - Александр Малинкин - Культурология
- Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и XVII столетиях (очерк) - Николай Костомаров - Культурология
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Святыни и древности Турции - Евгений Викторович Старшов - Культурология / Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Военно-духовные ордена Востока - Вольфганг Акунов - Культурология
- Короткая книга о Константине Сомове - Галина Ельшевская - Культурология
- Винсент Ван Гог. Человек и художник - Нина Александровна Дмитриева - Биографии и Мемуары / Культурология
