Форма входа
Читем онлайн «А зори здесь громкие». Женское лицо войны - Артем Драбкин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
И тут огневой вал дали «катюши». По всему фронту били только «катюши». После этого наши пошли на штурм укреплений на берегу. Мы пошли вперед уже минут через двадцать, так как прибежали разведчики и сказали, что там все нормально, идет бой. Мы подошли к этому берегу, а он высокий, обледеневший, и проволока везде. Полезли туда, впереди командир полка, он здоровый был. Он с адъютантом быстро перелез. А у меня телефонный аппарат, коммутатор — катушку командир взвода Осипов нес, — и я повисла на рукавицах на проволоке. И вот Жуков меня за руки втащив туда наверх, и в окопы. Там в окопах и наши, и немцы вперемешку — трупы. Минут двадцать искали, куда приткнуться, и потом Жуков нашел — немецкая землянка большая, она даже сейчас под погреб для картошки используется. Большая, с двумя отделениями, нары, карты, перины. Мы все это выбросили, я установила аппаратуру. Наши связисты уже протянули связь, и я подключила всех: батальоны, роту автоматчиков, артиллеристов. Командир полка говорит: «Давай мне всех». Я всех подключила параллельно, они все доложили, что и как. Кукареко доложил, что он уже далеко, ведет бой.
И вот началась бойня. С двенадцатого по восемнадцатое число. Самый тяжелый был четвертый день, когда немцы со Мги дивизию и танки перебросили. Правее нас переправился КП командира дивизии Борщева. Немецкие танки подошли, но дивизион Чернышева отбил их. Я не помню сколько, но много танков набил. Наши, и командир полка, и все, вооружились гранатами и залегли, мне приказали держать связь с тем берегом, чтобы артиллерию запросить. Но сдержали. Но командир батальона Кукареко, что держал дорогу на Мгу, конечно, погиб, и его заместитель по политчасти Сальников тоже. Погибли и два наших радиста полковых, два Михаила — Маслов и Потапов. Точнее, их оглушило, и, как очевидцы рассказывают, их немцы захватили и увели. Но так или иначе, они пропали. А вот Лиза Кузякова погибла, она была связисткой второго батальона, держала связь с ротами. Они там оборонялись сильно, и когда немцы уже были готовы их захватить, они встали в круг, порядка пятнадцати человек, и подорвали себя гранатой. Это рассказал выживший очевидец, узбек из Средней Азии, он потом приезжал после войны и рассказывал об этом. Числится она пропавшей без вести, но она погибла. Не осталось ничего от нее.
Мы продержались до восемнадцатого. Утром нас сменили, осталось нас немного. Вывели нас в деревню Большое и Малое Манушкино, на исходные, в землянки в лесу. Сменили обмундирование, в бане помыли. Стали пополнение получать, не только солдат, но и офицеров. Ротных не осталось, батальонных командиров тоже не осталось. Нас, связистов, тоже мало осталось. Стало прибывать пополнение, молодые ребята из Сибири. Я даже не успела их себе переписать в свой список — я комсоргом роты была, как мы перешли в Овцино — это на правом берегу Невы, напротив Ижоры. Там тоже небольшие учения, и в феврале 1943 года мы пошли на первую Красноборскую операцию — станция Поповка. Там мы участвовали в освобождении деревень Степановка, Торфяное, Мишкино. Был такой случай с взятием деревни Мишкино. В боях там участвовала какая-то морская бригада, и моряки захватили эту деревню. Немцы оставили в деревне много шнапса, моряки выпили, и немцы снова захватили у них эту деревню. Командир дивизии дает приказ нашему полку, что деревню надо отбить. Командир полка позвал роту автоматчиков, а там сандружинницей была как раз Фридман Мария. Она была парторгом этой роты. Пополнением в роте автоматчиков были молодые ребята из Сибири, командир — молодой лейтенант, не помню, как зовут.
Они расположились на исходных. Днем нельзя было атаковать, они бы все полегли, и договорились начать атаку вечером. Договорились, что днем они будут наблюдать, вечером будет небольшая артподготовка, и они эту деревню возьмут. А связь с ними вдруг пропадает! Еще днем оборвалась. У нас связистов никого как раз не оказалось на КП. КП у нас был совместный с нашим артполком и располагался в немецкой землянке в насыпи железной дороги. Я сижу у телефона, связи нет. Командир говорит: «А где твои линейщики?» Я говорю, откуда я знаю, где они. Взяла катушку, поискали, нет никого в сопровождающие. Я взяла катушку и побежала по этому полю около железной дороги по кустарникам. Это сейчас оно заросло. И вдруг смотрю — вроде как волки, две собаки. Смотрю — волокуша, раненый лежит, и они вокруг раненого вертятся, вертятся. Я волокушу подтащила им. Собака легла рядом с раненым, а у нее на боку санитарная сумка — раненый себе ногу перевязал, я им помогла его на волокушу погрузить, они впряглись и потащили его. Вот так я в первый раз увидела собак-санитаров. Это меня поразило очень. С тех пор я собак очень уважаю. Бегу я дальше, бегу и вдруг провалилась. А это яма, и там тот самый лейтенант, что мне нужен! Я его спрашиваю: «Чего вы связь не держите?!» Связь-то у них была! Они говорят: «А мы не подключаем ее». Я не буду говорить, что я им сказала. Ну все им наладила, связь дала, катушка у меня старая в запасе осталась. Командир полка говорит: «Ну, подключила, а теперь возвращайся». Я вернулась на КП, доложила, что задание выполнено. Он говорит: «Ну, молодец». Через какое-то время наши дали артподготовку, и рота автоматчиков отбила это Мишкино. Сколько дней мы были в этой операции, я не помню, нас опять отвели в Петрославянку. Выходило нас немного из этого боя.
Когда мы шли туда на исходные позиции, встретили какую-то дивизию. Шли мы вместе с артиллеристами из этой дивизии, которая участвовала в битве под Сталинградом. И когда мы шли вместе с артиллеристами, с этими ребятами, они говорят: «Мы такого трудного фронта, как у вас, не встречали. Здесь у вас не окопаться, болота кругом». После этой операции был так называемый Красноборский «котел» (или вторая Красноборская операция). Эти бои описаны у Борщева. Тоже очень тяжелые бои. Мы пришли числа двадцатого. Двадцать пятого был сильный бой, немцы наступали, хотели нас отрезать, но мы выдержали. И двадцать пятого числа в десять часов пять минут нас всех ранило — в КП попали две мины. Командира полка, адъютанта, меня, радистов дивизионных — в общем, тринадцать человек нас было. Меня перевязал радист Новосельцев Павел, из дивизионных радистов. Командир радиовзвода Коля Тимофеев, только что из Ульяновского училища связи, был сильно ранен. Но помощи-то нет. Он был сильно ранен, в бедро, выше колена. Мы как-то его перевязали, но примерно часов в восемь вечера он скончался. Только в одиннадцать часов слышим голос Ольги Мурашовой. Слышим, как она кричит: «Кто здесь жив?» Вытащила нас всех оттуда, откуда-то бойцов взяла, кого нужно, еще раз перевязала. У нее повозка была, и она вытащила нас к Московскому шоссе.
Тогда меня переправили сначала в медсанбат 942-го полка, потом дальше в тыл, и там сделали операцию. Хорошо, что в полку укол сделали от столбняка и чаем со спиртом напоили. Я, правда, от чая со спиртом отказалась, и солдат раненый рядом со мной двойную порцию выпил. После этого сразу на машины — и в медсанбат. Иван Васильевич Гусев делал операцию, Колесов, хирург, присутствовал. Долго меня оперировали. На Понтонной медсанбат стоял в госпитале. Помню, привезли нас туда, большой холл, в нем нас всех на носилках поставили. Человек двадцать. А это уже ночью было, я посмотрела на часы — пять минут второго. Подошла сначала Юлия Михайловна, хирургическая сестра подошла (ей лет за 30 было, она еще в финской участвовала. Родом она была со Ставрополя). Увидела меня и говорит: «А нам сказали, что ты убита. Тяжелое у тебя ранение?» — «Да». Она сразу ушла, сказала хирургу, что Тамара там лежит. Он подошел, усталый-усталый, едва на ногах стоит. «Где это тебя угораздило?» — «Там же, где и всех. В мешке». — «А когда тебя ранило?» — «В пять минут одиннадцатого». — «Вечера?» — «Утра!» — «И ты столько тут лежала?!» Сразу же распорядился, чтобы меня несли в операционную. Раздели меня — все мокрое. Брюки ватные разрезали, нижнее белье разрезали. Посмотрели на бедро — там осколок торчит, почти насквозь бедро прошел. Гусев посмотрел и говорит: «Королев, тебе дальше жить, диссертацию писать. Я тебе эту операцию поручаю. У меня уже руки не работают. Что хочешь делай, а вынимай этот осколок. Только не так, как Вале Сукаловой. Я ей уже ногу загубил, а ты ей спасай ногу». Вот такой разговор между хирургами я своими ушами услышала. После этого мне надели маску, и я ничего больше не слышала. Проснулась уже после операции. Юлия Михайловна сидит, плачет, с хирурга пот градом, все лицо мокрое, медсестра за мной убирает. До шести утра этот осколок у меня вынимали. Положили его мне на блюдечке на память. А я его там и забыла, не взяла в качестве сувенира. Гусев посмотрел, говорит: «Перевязывайте, накладывайте шины, и сегодня будет погрузка». До Рыбацкого меня доставили на машине медсанбата в эвакогоспиталь. Там стояли палатки, меня туда положили на пару часов. В медсанбате меня хотели накормить, но я отказалась, а тут вдруг есть захотелось. Попросила санитара об этом, а он мне в ответ: «А пирожное не хочешь?» Я промолчала. Потом подогнали вагоны, и довезли нас до Ленинграда, до Обводного канала. При погрузке тот же санитар украл у меня мой полушубок. Такие дела. Поместили в палату — чистота, белые стены, подушки. Вдруг голова с соседней кровати поднимается забинтованная: «Тамара, это ты?» — «Да, это я». А кто спрашивает, не знаю — голова вся в бинтах, лица не видно! Это была Ирина Дунаевская, переводчица из нашей дивизии. Мне было холодно, так как я крови много потеряла. Ирина могла ходить и поправила мне одеяло. Потом меня всю заковали в гипс. Начальник отделения был армянин, хирург. Строгий, но очень внимательный и опытный. Много нас, девчонок, в одной палате лежало. Нашу палату прозвали «44-я гвардейская девчоночья». Помню, с нами еще лежала врач из полковой санроты. Ее ранило так — они расположились под печкой, под трубой, а взрывной волной трубу сбило и ей ребра поломало. Из девчонок помню Циру из Лахты, ее ранило на Неве. Она была метеорологом в 55-й армии. Ее очень сильно ранило, весь таз был разворочен и поломан, ей подпорки ставили. Как она кричала! Никакие уколы не помогали. Она почти все время была без сознания, и как она в бреду крыла Гитлера! Какими словами! Потом пришла в себя, мы ей говорим: «Ну, ты даешь! Такие этажи складывала на Гитлера!» Она в ответ: «Да не врите вы». Вера Лазука из Лахты тоже там была, тяжело раненная в бедро. Запомнилась девушка Аня из Смоленска, из танковой бригады, награжденная тремя орденами Красной Звезды.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу «А зори здесь громкие». Женское лицо войны - Артем Драбкин бесплатно.
Похожие на «А зори здесь громкие». Женское лицо войны - Артем Драбкин книги
- Русская пехота в Отечественной войне 1812 года - Илья Эрнстович Ульянов - История
- Танки в Зимней войне - Баир Иринчеев - История
- Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов - История
- Отголоски старины об Отечественной войне 1812 года - Ю. Мусорина - История
- Броня на колесах. История советского бронеавтомобиля 1925-1945 гг. - Максим Коломиец - История
- Битва двух империй. 1805–1812 - Олег Соколов - История
- Сталинградское побоище. «За Волгой для нас земли нет!» - Михаил Барятинский - История
- Россия и Европа в эпоху 1812 года. Стратегия или геополитика - Виктор Безотосный - История
- Танковый погром 1941 года. В авторской редакции - Владимир Бешанов - История
- История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг. - Василий Григорьевич Толстов - История
