За все годы, что мы прожили вместе, у нас было всего две недели, чтобы воплотить в жизнь наши фантазии, и мы всегда делали это в спешке. Теперь время на нашей стороне, и мы с удовольствием меняемся местами. Райан по-прежнему доминирует в спальне, но иногда мне нравится брать инициативу в свои руки и заставлять его мучиться.
Когда он смотрит, как я трогаю себя, это напоминает мне о тех ночах, когда мы могли видеться только по телефону. Хотя разлука была ужасной, было что-то невероятно возбуждающее в том, что он смотрел на меня глазами, полными вожделения, как сейчас.
Я ложусь на спину и обхватываю свою грудь ладонями, сильно сжимая ее и пощипывая соски большими и указательными пальцами. Зажатые между его ног, мои бедра сами по себе трутся друг о друга, отчаянно пытаясь хоть как-то облегчить боль, которая нарастает внутри меня. Он, конечно, замечает мой явный дискомфорт и ухмыляется.
— Не хочешь развернуть свой подарок?
— Боже, да, — говорит он, протягивая ко мне руку.
— Не-а, — я отталкиваю его руку. — Никаких рук.
Глаза Райана вспыхивают, когда он оглядывает меня, пытаясь понять, как обращаться с упаковкой, в которую я завернута. В конце концов, он отодвигается назад и низко наклоняет голову, зажимая зубами один конец ленты. Он смотрит мне прямо в глаза и продвигается еще дальше по кровати, осторожно растягивая узел, пока тот не начинает поддаваться.
Он проделывает то же самое с другой стороны, и я стараюсь не хихикать, когда ткань спадает, оставляя меня обнаженной. Райан скулит, его голова падает мне на бедра, затем он сдвигается, раздвигая мои ноги, чтобы встать на колени между ними.
— Ты серьезно? У этой штуки нет трусиков? — он поднимает глаза к потолку и складывает руки в молитве. — Спасибо тебе, Иисус.
— Не благодари Иисуса, — говорю я, пихая его ногой в грудь. — Это все я.
— Тогда спасибо тебе, Зайка. Спасибо, спасибо, спасибо.
Я подношу раскрытую ладонь к его рту.
— Плюнь.
Он делает, как я ему говорю, и я испытываю такой трепет, видя, как он меня слушается. Другой рукой я обхватываю его щеку, и он утыкается в нее носом.
— Хороший мальчик.
Я раздвигаю ноги пошире и провожу рукой по своей обнаженной плоти. Не может быть, чтобы я уже не была влажной, но я знаю, что вид его слюны, стекающей с кончиков моих пальцев на клитор, сведет его с ума. Я медленно размазываю ее по своей кожу, устраивая хорошее шоу для моего мужчины.
Мой мужчина.
Эта мысль еще больше возбуждает меня. Иногда мне все еще приходится убеждать себя, что это моя настоящая жизнь. А не какой-то другой мир, в котором я бываю только во сне.
— Я хочу, чтобы ты смотрел на меня.
— Я смотрю, малышка, — он с трудом сглатывает, устраиваясь поудобнее, чтобы справиться с эрекцией, которая, уверена, вызывает дискомфорт. — Не могу отвести от тебя глаз.
Моя кровь бурлит в венах, устремляясь на юг, и волоски на моих руках встают дыбом. От того, как он смотрит на меня, по всему моему телу пробегает дрожь. Я не торопясь исследую свою ноющую плоть, доводя свое желание на пик, прежде чем скользнуть сначала одним пальцем, потом другим внутрь себя.
— Есть кое-что еще, чего я тоже хочу, — говорю я ему.
Его взгляд прикован к движениям моей руки.
— Все, что угодно. Все — твое.
— Скажи мне, что в твоем списке желаний на это Рождество.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но на его лице мелькает удивление, которое тут же сменяется хмурым выражением. Уверена, что почти заставила его проговориться.
— Что угодно, только не это.
— Окей, — я перестаю трогать себя и натягиваю на себя наши одеяла, заворачиваясь в них, как в буррито. Он так же быстро сдергивает их с меня.
— Верни свои пальцы на место, — рявкает он, хлопая меня по внутренней стороне бедра тыльной стороной ладони. От этого жжения у меня перехватывает дыхание, и я бы хотела, чтобы он сделал это снова, но не позволю ему так легко взять над собой контроль.
— Я сделаю это, когда ты скажешь мне, что в твоем списке. До декабря осталось всего два дня, мы сможем начать пораньше.
Наша зимняя традиция составлять списки желаний для сексуальной жизни быстро исчезла, когда он переехал сюда прошлой осенью. В них не было необходимости, ведь мы можем делать то, что хотим и когда захотим, но я скучаю по тому, какими творческими и жаждущими мы были раньше.
Я до сих пор вспоминаю, как здорово было отсасывать ему на кресельном подъемнике, каждый раз, когда поднимаюсь на нем, и как я благодарна, что мы сделали это до того, как владельцы горнолыжного курорта установили камеры видеонаблюдения этой зимой.
Когда я сказала ему, что скучаю по нашей традиции, мы договорились составить специальные списки желаний на декабрь, и с тех пор я пытаюсь заставить его раскрыть свои тайные желания. Возможно, осталось всего два дня, но мне не терпится узнать, что у него на уме. Я и так ждала достаточно долго, чтобы заполучить его, и хочу знать все сейчас.
— Я не собираюсь тебе рассказывать, — говорит он, складывая руки на груди.
Я провожу пальцами по своему центру и обхватываю его ладонью, знаю, что от этого зрелища у него заболит член.
— Скажи мне, и я дам тебе ее съесть.
— Хорошо, — говорит он, ложась на живот. Он обхватывает мои лодыжки и приподнимает их над кроватью, пока мои пятки не упираются в стену. Именно тогда он может увидеть вторую часть моего сюрприза — новенькую блестящую анальную пробку, которую я вставила прямо перед тем, как отправить ему свое сообщение.
— Что это? — спрашивает он, проводя пальцем по сверкающей в камню. Меня пронзает волна удовольствия.
— Это первое в моем списке желаний. Я хочу быть как следует наполненной.
Еще одна вещь, которая, как мы выяснили, мне очень понравилась, когда у нас появилось больше времени для экспериментов с игрушками на досуге.
Он пожимает плечами, как будто не в восторге от этой идеи.
— Я же уже трахал тебя с анальной пробкой.
— Да, детка, но если дашь мне то, чего я хочу, то я позволю тебе поменяться местами и использовать игрушку в другой дырочке.
Его глаза расширяются, и я невольно начинаю играть с ним в гляделки. Я отказываюсь отводить взгляд, но непристойный звук, с которым я снова трогаю себя, заставляет его посмотреть туда.
— Ха! Я победила.
— Ты чертовски опасна, и я так люблю тебя, — рычит он, прикусывая зубами кусочек моего бедра. — Добавь еще один палец, и я расскажу тебе, пока ты доводишь себя до оргазма.
Я останавливаюсь на двух, намеренно не подчиняясь ему и выгибая бровь, пока он не начинает говорить.
— Первым в списке стоит то, что ты разбудишь меня минетом.
— Я делаю это круглый год, — смеюсь я.
— Не важно, я все равно этого хочу. Как и пошлый адвент-календарь. Добавь еще один палец.
У меня перехватывает дыхание, когда я это делаю. От трех пальцев, плюс пробки, я чувствую себя такой наполненной, что это сводит меня с ума. Не думаю, что смогу кончить от этого, но не займет много времени, как только я начну еще поглаживать свой клитор.
— Я хочу научиться, как заставить тебя сквиртить, — говорит Райан, царапая ногтями мои бедра, пока я подхожу все ближе к краю. Он должен был держать свои руки при себе, и я могла бы сказать ему прекратить, но это слишком приятное ощущение.
— Это тоже входит в мой список, — выдавливаю я из себя. Кажется, однажды мы были близки к этому, но ощущения переполняли меня, и я струсила. С тех пор я жалею об этом и заказала одно из водонепроницаемых одеял, чтобы мы могли попробовать еще раз. — Что еще? Продолжай говорить. Я уже так близка.
— Я хочу, чтобы ты трахнула меня.
— В любое время, когда захочешь.
Моя голова мотается из стороны в сторону — непроизвольная реакция, которая всегда возникает, когда я на грани. Он приподнимается и нависает надо мной, сжимая мою челюсть и заставляя посмотреть на него снизу вверх.
— Не так.
Мое сердце подскакивает к горлу, когда я понимаю, на что он намекает, и чувствую, что становлюсь еще более влажной.
