Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого случая нас стали держать взаперти и перевели в другое место. С тех пор мы ни разу не покидали этой ограды и навеса, под которым укрывались. Теперь всякая мысль о побеге стала уже совершенно невозможной и мы обратились к Богу. Большую часть времени мы посвящали молитве, прося у Господа смерти, которая, наконец, освободит нас от этой страшной агонии, так как жизнью наше существование даже назвать нельзя. Нас немало удивляло, что туземные женщины, также совершенно нагие, как и мы, так мало страдали от резкого холода, от которого так ужасно страдали мы; но впоследствии мы узнали, что они смазывали все свое тело особого рода клейким жиром, который образует у них на теле совершенно непроницаемую броню. В течение трех последующих месяцев наши чернокожие обладатели постоянно перекочевывали с места на место и все время таскали нас за собой, обращаясь с нами положительно как со скотом. Пища туземцев, состоявшая из кореньев, мяса кенгуру, улиток, змей, гусениц и скорпионов, была нам до того омерзительна, что нам пришло на ум совершенно отказаться от пищи в течение нескольких дней и таким образом достигнуть нашей цели, т. е. умереть с голода.
Вероятно, заподозрив наш замысел или же просто из злобы, чернокожие силой принудили нас проглотить несколько кусков очень странного вида мяса, угрожая нам пыткой. Быть может, вас удивит, что несмотря на то, что сама жизнь стала для нас нестерпимою мукой, мы все же в большинстве случаев повиновались нашим мучителям. Но иногда мы умышленно отказывались исполнять их требования и старались озлобить их, в надежде, что, выведенные из терпения, дикари пронзят нас своими страшными копьями или убьют палицами. Но, увы! — даже и в этом надежды наши не оправдались.
Дни проходили за днями в мучительной тоске и безнадежном отчаянии; не только каждый час, но каждая минута были для нас нестерпимой пыткой. Однако мы с тайной радостью начали замечать, что становимся день ото дня слабее и силы наши иссякают, я полагаю, от истощения. Мы начинали временами впадать в забытье, бредили наяву, и даже делались все менее и менее чувствительными как к зною, так и к холоду; мы даже перестали ощущать голод, мучивший нас нестерпимо. Без сомнения, смерть вскоре освободила бы нас, если бы вы не явились как раз вовремя, чтобы спасти нас»…
Так вот она, эта печальная повесть, которую мне рассказали сестры Роджерс! И чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что не было еще такой женщины-англичанки, которая пережила бы и выстрадала все то, что пережили и выстрадали эти две девушки. Я сравнил их участь со своею и увидел, какая громадная разница между их судьбой и моею. Я был мужчина и с первых шагов в этой стране стал силой, ко мне все относились с величайшим уважением, оказывали мне всякий почет во всех туземных племенах, а эти несчастные девушки терпели и муки, и унижения, и оскорбления, были бессильны, и беспомощны, и лишены свободы. Бедняжки ужасно огорчились и приуныли, когда я сказал им, что не могу их прямо взять отсюда теперь же: если бы я попытался сделать это тайно, то тем самым нарушил бы священнейшие права гостеприимства и вооружил бы против себя не только все это племя, но и все другие соседние туземные племена. Кроме того, у меня в голове уже возник свой особый план, который я считал самым разумным; а так как уже одного моего присутствия в стане этого племени было достаточно, чтобы оградить несчастных девушек от всяких ужасов, то я упросил их потерпеть еще немного и довериться мне, как истинному другу. В ту же ночь я призвал Ямбу и отправил ее к одному дружественному нам, т. е. мне и родному жене племени чернокожих туземцев, стан которого, — в горах короля Леопольда, — был в расстоянии дней трех пути от того места, где я находился. Посланную свою я научил сказать, что великий белый вождь находится в опасности и нуждается в отряде смелых воинов, которых необходимо немедленно послать к нему на помощь.
Верная подруга с восторгом взялась исполнить эту просьбу и, действительно, вскоре вернулась в сопровождении отряда воинов, которые торжественно вступили в стан того племени, гостем которого я был.
При виде новоприбывших страшный вождь, бывший господином несчастных девушек, стал упрекать меня в нарушении дружбы. Но я, не обратив внимания на его слова, хладнокровно заявил, что, по моему мнению, он сам поступает незаконно, владея белыми женщинами, и что я намерен взять их у него; если же он не согласен по доброй воле отпустить их, то я предлагаю ему, согласно обычаю, вступить со мной в бой и решить путем единоборства, кому из нас двоих должно владеть ими.
Мгновенно приведенный в ярость моим заявлением, чернокожий вождь немедленно согласился на единоборство, к великой радости своих воинов, предвкушавших удовольствие быть зрителями интересного боя; видимо, он сильно надеялся на свою могучую силу. Но я, сознавая его превосходство в этом отношении, полагался зато на свою ловкость и большую практику во всевозможных гимнастических упражнениях, которыми занимался с детства. А наша схватка должна была состоять именно в борьбе, без употребления оружия. Решено было, что тот, кто из трех раз два раза перебросит через себя противника, будет считаться победителем и, стало быть, господином несчастных девушек. Можно себе представить теперь положение бедных Бланш и Гладис Роджерс в это время, а также и мое душевное состояние, когда я вышел на бой, ценой победы в котором мог купить свободу двух несчастных соплеменниц!
Между тем туземцы приступили к приготовлению к бою. Прежде всего они обвели своими дубинами пространство около 20 квадратных футов; за эту черту борцы и должны были перебрасывать друг друга.
С своей стороны, мы смазали тело жиром, а свои необычайно длинные волосы я туго закрутил, образовав из них подобие пышного шиньона на затылке; после этого оба мы немедленно вступили в борьбу.
Все воины, свои и чужие, уселись чинно полукругом на траве, обхватив обеими руками колени и положив на них подбородок. Не сводя глаз, с живейшим интересом следили они за всеми мельчайшими подробностями борьбы.
Я старался не терять ни минуты, так как чувствовал, что если начну раздумывать, то могу отступиться, и потому одним скачком прыгнул в арену, где мой противник уже ожидал меня, — и надо сознаться, — далеко не в спокойном состоянии. В один момент его огромные руки обхватили меня за талию и плечи; мне скоро стало ясно, что этот великан, рассчитывая на свою силу, думает принудить меня стать на колени и затем опрокинуть на спину. Но я, как бы поддаваясь ему, ловко вывернулся из-под рук и в следующий момент, пользуясь удобным случаем, подскочил к гиганту, проворно обхватил его за бедра, потянул на себя, взвалил его на спину, — и менее чем в мгновение ока, прежде даже, чем сам я мог понять, что случилось, мой противник был уже переброшен через мою голову за черту арены. Присутствующие, все до одного ярые спортсмены в душе, громко захлопали себя по бедрам в знак удовольствия, а я мог быть уверен, что с этого момента завоевал их симпатии. Между тем мой противник, упавший на голову и чуть было не сломавший себе шеи, поднялся на ноги и поводил кругом злобным, недоумевающим взглядом, не понимая, как это могло случиться, что его, силача и гиганта, я мог перебросить без всякого видимого усилия или напряжения. Но когда мы сошлись с ним во второй раз, он стал уже гораздо осторожней, — и мы боролись некоторое время молча, но упорно, не поддаваясь друг другу. Я сознавал, что дорога каждая секунда и, схватив своего противника, хотел опять перекинуть его за спину, но на этот раз он был настороже и счастливо увернулся от меня. Когда мы опять схватились с ним, он еще раз прибегнул к своему старому приему, т. е. постарался повалить меня на землю силой своей тяжести, но это не удалось ему. Я сознавал, что он несравненно сильнее меня и отлично понимал, что чем дольше будет продолжаться борьба, тем я все больше буду терять шансов на успех, а потому, неожиданно отбросив его в сторону, ловко подшиб его и с силой перебросил через себя в сторону. И теперь еще не забыть мне, как его громадное тело кубарем перекатилось за черту, при громком, одобрительном вое и криках восхищения, которыми приветствовали меня его единоплеменники, нужно сказать, далеко недолюбливавшие своего грозного вождя.
- Робинзон Крузо - Даниэль Дефо - Путешествия и география
- Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо - Путешествия и география
- Плавание на"Индеворе" в 1768-1771 гг. - Джемс Кук - Путешествия и география
- Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон - Путешествия и география
- Государыня пустыня - Валентин Берестов - Путешествия и география
- Есть ли жизнь после 60-ти или вокруг света на велосипеде - Сергей Сахнов - Путешествия и география
- Трубадуры, труверы, миннезингеры - Константин Константинович Иванов - История / Путешествия и география
- Повседневная жизнь паломников в Мекке - Зегидур Слиман - Путешествия и география
- В стране мехов - Жюль Верн - Путешествия и география
- Один на реке - Роман Шкловский - Путешествия и география