Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда огни человеческого жилья остались далеко в стороне, Жорж Рандель остановился и сказал:
— Надо немного передохнуть.
Он тяжело дышал, его лоб покрылся испариной, руки слегка дрожали. Андреа, напротив, казался полным сил.
— Куда мы бежим? В Париж?
— Нет, Париж в другой стороне. Мы будем двигаться к Италии.
— Почему?
— Там будет проще укрыться.
— У нас нет ни одежды, ни денег.
— Деньги есть, нам помогли товарищи. Одежду постараемся достать. Чтобы удалиться как можно дальше от Тулона, придется идти всю ночь. Днем где-нибудь спрячемся. Отныне мы обитатели мрака — солнечный свет опасен для нас.
Андреа согласно кивнул, и они продолжили путь. Стояла поздняя осень — лес был почти сквозным; в вершинах деревьев завывал холодный ветер. В черном небе ярко сияли звезды, напоминающие крохотные льдинки. В свинцовых лужах отражалась луна.
Андреа не мог надышаться свободой. Он словно пил воздух и ветер и пьянел с каждым глотком. Неожиданно на него накатило ощущение жизни, собственной жизни как чего-то единственного, удивительного, неповторимого. В этом чувстве растворялись и неуверенность, и униженность, и страх. Судьба повернулась к нему новой гранью, и Андреа ощущал, как в нем вскипают любовь и ненависть, гордость и стыд, сомнения и надежда, которые спали под гнетом каторги, были забиты палочными ударами, задушены криками охранников.
Он и Рандель брели вдоль какой-то канавы, как вдруг услышали позади топот ног. Люди шли слишком быстро для мирных крестьян, и Андреа сразу решил, что это погоня. Он пригнулся к земле. Рандель сделал то же самое.
Андреа указал на канаву. Беглецы почти одновременно сползли в нее. Дно было вязким и склизким, и все же на нем можно было стоять. Рандель и Андреа, не сговариваясь, присели, и над ними сомкнулась зловонная жижа.
Они ничего не видели и не слышали, им оставалось только терпеть. Это были самые ужасные мгновения в жизни Андреа, ибо он ощущал себя погребенным заживо.
Наконец, будучи не в силах терпеть, он вынырнул на поверхность, весь облепленный грязью, уверенный в том, что на него и Ранделя уже наведены ружья.
Вокруг не было ни души. По дороге протянулась полоса лунного света. Стояла могильная тишина.
— Где они? Они нас не заметили?! — прохрипел Рандель.
Прошло не меньше минуты, прежде Андреа сумел вымолвить:
— Не знаю… Возможно, нам почудилось?
— Нам двоим?!
Вопрос остался без ответа; Рандель и Андреа решили отойти как можно дальше от дороги, пусть даже они немного собьются с пути.
Они взошли на ближайший холм и остановились, чтобы отдышаться. Внизу виднелась пойма небольшой речушки, за ней — спящая деревня. Рандель и Андреа спустились к речке, чтобы помыться. Вода была холодной, но она освежила беглецов; к тому же они хотели пить.
Они лежали на берегу, дрожа в мокрой одежде, когда Рандель неожиданно сказал:
— Великая цель казалась мне важнее любви к близким. Наверное, потому Бог и забрал у меня жену. Теперь я думаю, что смысл жизни заключается в простых человеческих привязанностях, а не в борьбе против тиранов.
— Я часто вспоминаю мать и сестру, а еще — Корсику. Сказать по правде, она снится мне каждую ночь, — ответил Андреа.
— Значит, каторжное болото еще не засосало тебя так, как оно может засосать человека. Стало быть, ты еще жив. Что касается твоей привязанности к Корсике, я уже понял, что вы, корсиканцы, прощаете своей родине все, как порой прощают любимой женщине бессердечие и жестокость, прощают ради ее красоты.
Долго оставаться на одном месте было нельзя, и беглецы продолжили путь. Они решили обогнуть деревню и поискать какую-нибудь неприметную тропинку.
Рандель и Андреа пересекали поле, когда увидели, как навстречу идет человек, очевидно, местный житель. В руках он держал ружье.
Сердце Андреа разом упало. На них была арестантская одежда, их головы были обриты, и они не успели избавиться от железных браслетов на руках и ногах. Он сомневался в том, что ночь помешает незнакомцу разглядеть все это и понять, кто они такие.
— Эй, ребята, что вы делаете на моем поле? — враждебно и без всякой опаски произнес человек, подходя ближе.
По тому, как мужчина держал ружье, Андреа понял, что оно заряжено. А еще видел, что незнакомец готов выстрелить: он прочитал это в его взгляде.
Рандель остановился и проговорил как можно мягче:
— Мы идем своей дорогой, приятель. У нас нет оружия. Мы ни для кого не опасны.
— Как сказать! Полагаю, вы преступники и сбежали с каторги.
— Позволь нам пройти.
— Через мое поле? Нет.
— Хорошо, мы повернем назад.
Андреа дернул Ранделя за рукав. Он был уверен в том, что мужчина, ни секунды не медля, выстрелит им в спину. Корсиканцам всегда было проще всадить пулю в лицо или грудь врага. Однако здешние люди, несмотря на показную храбрость, были трусами, а трусу сложно стрелять в упор.
— Думаю, за вашу поимку назначена награда. Деньги мне пригодятся. Поднимите руки и идите к деревне. Иначе я выстрелю.
Андреа видел, что пальцы мужчины дрожат, а губы подергиваются. Он мог в любую минуту нажать на курок. Так и случилось, когда Рандель бросился на него и попытался схватиться руками за ствол.
Жорж упал на землю. Андреа закричал, а потом склонился над другом, на одежде которого расплывалось кровавое пятно.
Крестьянин попятился и бросился бежать к деревне. Вскоре его фигура растворилась во мраке; беглецы остались одни.
— Зачем, Жорж?! — в отчаянии проговорил Андреа. — Мы могли бы попытаться…
— Это поражение стало бы для меня последней каплей, — прошептал Рандель, не слушая его слов. — Пусть лучше смерть. Я больше не могу, я устал. Устал бороться, устал жить.
Андреа его понимал. Случается, одно мгновенье способно украсть все силы, какие человек копил много лет.
— Беги, Андреа! — добавил Жорж. — Оставь меня здесь. Возможно, ты сумеешь оторваться от погони. Укройся, отсидись где-нибудь.
— Я тебя не покину.
— Напрасно. Я скоро умру, а этот негодяй приведет подмогу, и тебя схватят.
— Мне все равно.
Рандель облизнул посиневшие губы.
— Андреа! У меня осталось мало времени. Обещай, что, оказавшись на свободе, ты поедешь в Париж и найдешь там моего сына и дочь. Сына зовут Дамианом, а дочь — Женевьевой. Я назову свой прежний адрес, хотя там давно проживают другие люди. И все-таки вдруг остался кто-то, кто может сказать, где мои дети. Повторю еще раз: Дамиан и Женевьева, дети Гийома Леруа, графа Леруа де Лотрек в те времена, когда титулы были в силе, — промолвил он и сказал адрес.
- Янычар и Мадина - Лора Бекитт - Исторические любовные романы
- Украденное счастье - Лора Бекитт - Исторические любовные романы
- Мариадон и Македа - Герцель Давыдов - Исторические любовные романы
- Пепел на ветру - Екатерина Мурашова - Исторические любовные романы
- Скандал и грех - Тамара Леджен - Исторические любовные романы
- Ночь греха - Джулия Росс - Исторические любовные романы
- Ее единственное желание - Гэлен Фоули - Исторические любовные романы
- Закатная повесть - Stark - Исторические любовные романы / Периодические издания
- Стальное сердце - Кэролайн Ли - Историческая проза / Исторические любовные романы / Прочие любовные романы / Русская классическая проза
- Лотос Серебристый - Александра Хартманн - Историческая проза / Исторические любовные романы