Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зато является давним клиентом Мария, – сказал Сулла.
– Но Марий тоже не театрал, – усмехнулся Децим, задумчиво ощупывая львиную морду у себя на панцире. – Или он на старости лет решил овладеть искусством мима?
Все засмеялись этой шутке.
Все, кроме консула.
Сулла сказал:
– Децим, ты сейчас отправишься в казармы. – Легат встал, сразу сообразив, что время шуток кончилось и предстоит работа. – И построишь все шесть легионов на поле сразу за городской стеной.
Децим, честно говоря, ничего не понял, но кивнул в знак того, что приказание выполнит, развернулся и решительным шагом покинул крытую колоннаду, где происходило заседание.
– Метробий!
Тот тоже вскочил, теряясь в догадках, что же ему будет поручено.
– Прикажи привести в полный порядок мои парадные доспехи. Пусть как следует начистят панцирь и вспушат перья.
Старый наложник торопливо засеменил в глубь дворца.
Медленно сворачивая злополучный пергаментный листок, Карма спросил у своего хозяина:
– Что ты задумал?
– Марий перехитрил меня!
– В чем? Чем? Как?
– Завтра мы выступаем.
– Отплываем?
– Именно выступаем!
Несколько разной степени ироничности гримас сменилось на физиономии раба.
– Позволь спросить: куда? Не на Рим ведь ты поведешь свое войско!
Сулла брезгливо покосился на него.
– Ты угадал.
Карма сделался серьезен, он понял, что Сулла не шутит, а когда Сулла не шутит, то он не шутит… Но повести римскую армию на Рим…
– Но такого…
– Знаю без тебя. Никогда еще в истории римская армия не вступала на территорию города. Что ж, когда-нибудь надо нарушить эту традицию. Почему не сейчас? Почему я не должен это сделать?
– Ни один из легатов тебя не поддержит. Ну разве что Децим из высшей любви к тебе встанет на твою сторону.
Сулла презрительно выпятил нижнюю губу.
– Я знаю, большинство моих высших офицеров более граждане, чем мои подчиненные.
– И несмотря…
– Именно поэтому я обращаюсь прямо к солдатам.
– Прямо сейчас?
– Да.
Карма встал, вцепился быстрыми тонкими пальцами себе в редкую шевелюру – очень по-обезьяньи, – словно стараясь выискать там какие-то новые аргументы. Придя в короткое неистовство, он пнул разбросанные по гранитному полу пергаменты. Потом подошел к стоявшему неподалеку легионеру, опирающемуся на копье, и начал отталкивать его подальше, надавливая мягкими ладонями ему на грудь. Тот удивленно и медленно подчинился.
Карма развернулся и подбежал ко все еще неподвижно сидевшему Сулле.
И захрипел ему на ухо:
– Но ради чего? Я не спорю, великолепно! Неожиданно! Ни на что не похоже! Самому Юпитеру не приснится такая дерзкая мысль, но чего ради?!
– Разве ты не понимаешь? – спокойно, даже очень спокойно спросил консул.
Внизу, там, где за персиковыми и апельсиновыми рощами располагались казармы, раздалось слаженное гудение букцинов.
– Все, – заныл Карма, – все, теперь уже нельзя остановить. И все из-за чего – из-за актеров, полупьяных комедиантов и скотов. Они почему-то тебе дороже всего на свете, это твое дело. Но нельзя же идти против здравого смысла и порядка жизни до такой степени.
– Ты сам сказал, они мне дороже всего на свете. Марий это понял. Он схватил и Росция, и Тигеллина. Он как-то догадался, что для их освобождения я сделаю все, что в моих силах. Попытаюсь сделать. То есть прикажу армии двинуться на Рим. Видишь, ты хитрый раб, даже этот солдафон с бычьей шеей может себе это представить, а ты все еще боишься.
Карма сделал несколько кругов вокруг кресла, в котором сидел консул, топча – почти демонстративно – валяющиеся на полу пергаменты.
– Да, боюсь. Боюсь, что все пойдет так, как задумал этот… Не знаю, каким образом, сам ли, поползновением своего угрюмого ума или по чьей-то подсказке, он догадался, что необходимо сделать, чтобы ты оказался нещадно и глубочайше уязвлен.
– Подсказке? – вдруг заинтересовался сидевший до этого вольно консул.
Карма продолжал о своем:
– Значит, он представляет себе и дальнейшее развитие событий. Ты велишь армии идти на Рим, легионеры вдруг вспоминают, что они римляне. Ты настаиваешь на своем. Возмущение обращается против тебя!
– Это мы сейчас увидим. Он считает, что на дворе времена Катона и Сципиона, а давно уж наступили другие времена. Он уже видит, как пораженные моим приказом солдаты демонстративно складывают оружие и расходятся по домам, проклиная тот день, когда встали под мои знамена. Он уже видит, как, обливаясь благодарными слезами, отцы народа – сенаторы отдают ему диктаторский скипетр для борьбы с величайшим врагом республики.
– Но вдруг он видит то, чему все же суждено случиться?!
Сулла спокойно и отрицательно покачал головой.
– Рим уже не тот.
В конце галереи показались Цецилия и Клелия в одеяниях из тончайшего испанского виссона, с диадемами в сложных, великолепно воздвигнутых прическах. Предплечья и запястья перехвачены широкими золотыми браслетами. Порывы ветра слегка колеблют края одежд. Вслед за ними – четверка смуглых рабов под предводительством манерного, но гордого своей миссией Метробия. Рабы несут части парадного консульского облачения.
Сулла тихо велел Карме:
– Подними.
– Что? Пергаменты?
– Один.
Торжественная процессия приближалась. Медленно, как и положено торжественной процессии.
– Дай золотую монету.
Карма скорчил рожу, но вынул из складок своей одежонки большой критский динарий и протянул консулу. Тот подышал на восковую печать пергамента, который держал в руках, а потом вдавил в подтаявший воск монету.
– Будешь стоять у меня за спиной, когда я протяну руку, подашь пергамент мне. Смотри, чтобы монета не выпала.
Подошла супруга, с глазами, полными слез. (Никто не знает, может быть, и искренних.) Подошла дочь, хрупкое, голубоглазое, какое-то нежизнеспособное на вид существо.
– Куда ты, Кай, туда и я, Кая, – произнесла Цецилия извечную формулу. Считалось, что квиритскому воину неизъяснимо приятно знать, что, когда он отправляется на смерть, жена всецело одобряет его поведение.
Дочь просто повисла невесомо на плече отца и захлюпала носом.
«Интересно, откуда они все знают, что затевается серьезное дело?» – с веселым удивлением подумал Сулла.
Теперь предстояло облачение. Консул посмотрел в подернутые дымкой мудрой извращенческой печали глаза Метробия и все понял – разболтал.
Сулле стало смешно, ведь они все уверены, что сейчас происходит процедура прощания перед отправкой на отдаленную и длительную азиатскую войну. Отсюда столько торжественности.
- Роман о Виолетте - Александр Дюма - Исторические приключения
- Рассказы о походах 1812-го и 1813-го годов, прапорщика санктпетербургского ополчения - Рафаил Зотов - Исторические приключения
- Паруса смерти - Михаил Попов - Исторические приключения
- Три льва - Михаил Голденков - Исторические приключения
- Государи Московские: Бремя власти. Симеон Гордый - Дмитрий Михайлович Балашов - Историческая проза / Исторические приключения
- Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль - Исторические приключения
- Воспоминания комиссара-танкиста - Николай Андреевич Колосов - Биографии и Мемуары / Военное / Исторические приключения
- Три побега из Коринфа (ЛП) - Маковецкий Витольд - Исторические приключения
- 1942: Реквием по заградотряду - Александр Золотько - Исторические приключения
- Золотой лев - Уилбур Смит - Исторические приключения