Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Началось, — Атаман уже привычно зажал один клинок зубами, другой переложил в левую ладонь. В правую руку взял отцовскую саблю.
Юшка спрятал скифский кинжал за голенищем. Вытянул саблю из ножен и взял на изготовку танновский клинок.
Дождавшись, пока все черкесские головы повернуться в сторону леса, Атаман не торопясь, но решительно пополз к краю мелеющей здесь балки.
Сумерки быстро затягивали окрестность. Уже дальние силуэты горцев расплывались, терялись среди деревьев. Ближние пока чернели четко.
Как и рассчитал Роденков, охранники внизу, все трое, услышав выстрелы, бросились наверх и сейчас толпились у края песчаного откоса, колеблясь между приказом оставаться на посту и желанием поучаствовать в бою. Дисциплинка в войске черкесов явно хромала.
Впрочем, сейчас казаки точно не собирались призывать горцев к порядку. Бесшумно скатившись по песку на мягком месте, они воплотились для охранников в посланцев смерти — никто не успел ни крикнуть, ни даже обернуться. Не останавливаясь, четверо пластунов выскочили наверх и, пригнувшись, бросились к крайним спинам в бурках и черкесках у деревьев. Атака вышла такой стремительной и беспощадной, что почти никто из умирающих под кинжалами пластунов горцев даже не пытался сопротивляться. Из семерых, которых приговорил Жук, один — шестой — среагировал пассивно — поднял руки, защищаясь, и только последний — уже знакомый Атаману горбун — успел схватиться за ружье и выстрелить в Атамана. Жук его выстрел сразу не почувствовал и, резанув врага по шее (тот захрипел и, выкатив глаза, схватился за распластанное наполовину горло), рванул дальше в поисках живых. Но таковых уже не находилось. Большинство горцев отправлялись в мир иной внезапно, неожиданно для себя, а потому, наверное, уходили легко, без ужаса, разгоняющего сердце и движение крови в жилах. Жук заметил всего пару коротких потасовок, но когда он подбегал, они уже завершались гибелью очередного врага. Атаман в горячке боя не заметил, что выстрелы уже не гремели, а его молодежь, закинув ненужные берданы за спины, с грозным видом и бледными лицами орудовали кинжалами — добивали раненых. Пантелей пристрелил последнего дернувшегося было к выроненному ружью из нагана. Несколько горцев, оставшихся в живых, человек пять, рванули в кусты так быстро, словно за ними гналась сама смерть. Впрочем, так оно, вероятно, и было. Сообразив, наконец, что бой окончен, Атаман, хрипло дыша, огляделся.
Опустошенные казаки вяло бродили и сидели среди трупов, усыпавших край оврага. Пантелей и Вася Линейный лениво собирали трофейное оружие и складывали в кучу. Юшка, облив острие самогоном из фляжки, ковырял ножом в ране Никишы Овчаренко, вытаскивая пулю из второго отверстия в том же плече. Тот морщился и скрипел зубами.
— Терпи, казак, Атаманом будешь, — подбадривал его Юшка.
Атаман обессиленно опустился на землю прямо где стоял.
— Ну, вот тебе, Русинко, развлечение на том свете будет. Кого в рай, кого в ад, ты там уже сам разберешься. — Он притих, сжав виски ладонями. Голова кружилась, пальцы дрожали — сказывались последствия утреннего сотрясения. Нервное напряжение постепенно отпускало.
К Пантелею и Григорию присоединились Григорий Желтоухий и Михайло Смагин, поднялся и Молчун. Дело пошло веселей. Груда сабель, кинжалов, пистолетов, винтовок, ружей самого разного вида и года выпуска росла быстро.
Атаман подозвал Молчуна и отправил за лошадьми. Потом присел около Юшки.
— Гриша, — окликнул он проходившего мимо Желтоухого, — закончите с оружием — трупы куда-нибудь в сторонку, лады?
— А мы их в овраг.
Атаман кивнул и повернулся к Юшке:
— Как думаешь, сколько их еще осталось?
Юшка, прикидывая, приостановил движение ножа и посмотрел куда-то вверх:
— Думаю, еще столько же будет.
— У того края балки?
— И там, и на наших следах, наверняка, сидят. — Юшка выковырнул, наконец, пулю и, показав ее бледному, кусающему губы Никише, равнодушно кинул в траву.
— Отдыхать будем. Устали все.
— Ну-ка, — Роденков вдруг наклонился к Атаману, — что-то разглядев у того в черкеске. — Дырка, смотри, как будто от пули.
Атаман опустил голову.
— Да что-то вспоминаю, один стрельнул в меня.
— Скидывай рубаху, смотреть буду.
Жук послушно расстегнул черкеску, затем стащил через голову исподнюю, в которой также красовалось свежее отверстие от пули.
— Ну и куда тебя? — непонимающе протянул Роденков, внимательно рассматривая белую крепкую грудь Жука.
Через его плечо заглянул, зажимая рану куском тряпки, Никиша и тоже непонимающе уставился на грудь друга.
Атаман растерянно тряхнул рубаху, как будто пуля могла застрять в ней.
Что-то мелкое упало на траву. Юшка резко повернулся и успел углядеть место. Переполз на коленях и пошарил в траве рукой.
— Смотри, пуля!
Никиша на миг забыл про ранение и тоже пополз к Роденкову, но тут же скривился и ухватился ладонью за плечо. Справившись с приступом боли, он удивленно проговорил:
— Винтовочная.
— Ничего не понимаю, — Атаман тупо смотрел то на пулю, то на задумавшегося Юшку. — Что это, моя что ли?
Юшка повертел слегка приплюснутую, будто ударившуюся о что-то мягкое, но непробиваемое пулю. Потер пальцами. Зачем-то даже попробовал на зуб. В чем-то окончательно утвердившись, протянул восхищено:
— Характерник!
— Чего, — не понял Никиша, — кто характерник?
— Кто-кто. Ты что, еще не сообразил? Атаман у нас характерник. Пуля-то его не взяла.
Никиша невольно открыл рот:
— Как не взяла. Так он, значит..?
— Вот именно.
Жук недоверчиво хохотнул.
— Да вы, что, казаки, какой я характерник?
— А вот такой — самый настоящий.
— А давай еще проверим, — Овчаренко потянулся за берданой.
Щелк. И тут же замер, втянув голову в плечи. Это Роденков наградил его звонким подзатыльником.
— Я тебе испытаю. Божий дар не девка, чтобы его проверять.
Атаман устало натянул рубаху обратно.
— Ну ладно, что теперь. Характерник-не характерник. Надо дальше дело думать. Давай, Юшка, предлагай, ты у нас голова, что будем делать!
— Я предложу. Но ты такими делами не пренебрегай. Это дар Божий. Некоторые всю жизнь Спаса тренируют, и все равно не у всех выходит. А тут, вишь, какое дело. Видать, в боевой раж вошел, вот он и проявился.
Атаман затянул поясной ремень:
— Я понял. А теперь давай по делу.
Юшка покрутил недовольно носом. Мол, ну что с ним сделаешь, и махнул рукой.
— Твое дело, конечно, но я бы…
— Юшка, хватит об этом. И вообще никому не говори. Никиша, тебя тоже касается.
Тот охотно прикрыл рот ладошкой. Юшка тоже согласно опустил голову.
— А насчет дела я вот что думаю, — Роденков сорвал комок травы и вытер ею окровавленное лезвие кинжала, — ночью они все равно никуда не пойдут, — себе дороже по Черному лесу в потемках шастать. Так что, думаю, можно отдохнуть спокойно. Умаялись все. Смотри, вон парни еле кинжалы на поясе таскают. Шутка ли такое сражение пережить.
Атаман упер руки за спиной и медленно поднялся на ноги. Преодолевая тошноту, он громко скомандовал: «Привал!» — и отправился навстречу выходящим из леса лошадям: «Как там Кузя? Все ли в порядке»?
***Атаман проснулся от глухого перестука копыт. Где-то вдалеке за деревьями светлел краешек неба. Было зябко и тревожно. Он резко поднял голову и всмотрелся в сторону леса, откуда доносились приглушенные голоса и мерный шаг многих лошадей. На берег балки вышел человек с винтовкой за плечами, за ним появились сумрачные фигуры на конях. Атаман радостный подскочил и поспешил навстречу. Несмотря на полумрак, он узнал восседающую на коне стройную фигуру друга — помощника Атамана, оставшегося в станице, — Николая Привольнова.
— Пришли, — выдохнул Жук, — и крепко сжал в объятьях спешившегося Николая.
Опять наркотики, опять бой
Оперативники из наркоконтроля во главе с самим Камариным прибыли на удивление быстро. После звонка Атамана в районное отделение конторы прошло не более сорока минут, а у шлагбаума автоколонны, разогнав пыльный шлейф во все стороны улицы, уже разворачивалась блестящая серебристая «Волга». Следом с небольшим опозданием подъехал и пристроился рядом неприметный УАЗик — «буханка».
Никита Егорович только что пробежался по базе, отыскал свободного водителя и отправил того готовить полчаса назад отремонтированный бортовой Камаз к выходу. А сейчас разговаривал с одним из руководителей филиала по телефону все по тому же поводу. Рядом за столом совещаний терпеливо ожидали окончания разговора Василий Смагин и Михаил Гаркуша. Только что Атаман отпустил механика, даже не дав договорить, просто махнул рукой — иди, мол, не отвлекай. И сейчас вынужденно выслушивал повествование зама директора о трудностях, связанных с завозом реагентов на буровые. В дверях остановился готовый выезжать водитель. Жук кивнул ему и одними губами проговорил: «Езжай». Водитель быстро ушел. Чтобы не допустить остановки бурения, пришлось выгонять в рейс машину, еще не проверенную, только после ремонта. Техники катастрофически не хватало, а график работы никто не отменял. Никита Егорович и так вертелся, как уж на сковородке, да и водители вкалывали с огромной переработкой. Пока успевали, но то и дело проходили на «тоненького». Не дай Бог, какой-нибудь «длинновоз» сломается на трассе в самый напряженный момент, и тогда всем мало не покажется. Один день простоя буровой бригады стоил дороже самого большого бульдозера в хозяйстве Жука.
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Бывший друг - Андрей Никулин - Современная проза
- Штабная сука - Валерий Примост - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- ПРАЗДНИК ПОХОРОН - Михаил Чулаки - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Гретель и тьма - Элайза Грэнвилл - Современная проза
- Чужая невеста - Ирина Волчок - Современная проза
- Чужая невеста - Ирина Волчок - Современная проза
- ЛОУЛАНЬ и другие новеллы - Ясуси Иноуэ - Современная проза