когда он подходит ближе и садится на диван рядом со мной.
— Этого мне бы тоже хотелось. Определенно. Но…
Он легонько тянет за локон моих волос. Его рука находится так близко, что я чувствую её тепло на своей щеке. Я всматриваюсь в его лицо, но он не смотрит мне в глаза. Он уставился на мои волосы между своими пальцами. Он выглядит так, словно ему больно их трогать. Я не понимаю. Это касание. Этот взгляд. Почему он не может поддаться влечению, если мы оба этого хотим?
— Я рассказал тебе не всё про своё ОКР, — говорит он.
— Джек… Что бы это ни было, всё будет хорошо.
Он качает головой.
— Ты не знаешь, что я собираюсь сказать.
— Так скажи мне, и я тебе докажу.
— Я хочу, чтобы ты думала обо мне только хорошее.
Он поднимает на меня глаза.
— Пожалуйста, думай обо мне только хорошее.
Я всматриваюсь в его лицо, пытаясь понять, что его так напугало. Когда дело касается ОКР, вариантов может быть масса. Всё что угодно может превратиться в навязчивую идею. Но иррациональные мысли это всего лишь мысли. Я это знаю. Но я также знаю, как сложно в это поверить, когда тебя одолевают эти мысли. Особенно, когда не все твои близкие относятся к этому с пониманием.
— Конечно, — говорю я.
Какое-то время Джек совсем не двигается, а затем он отпускает мои волосы. Когда он снова начинает говорить, его голос звучит тихо, словно он не уверен в том, что хочет об этом рассказывать:
— Моё ОКР… Это не только мысли о том, что с людьми может случиться что-то плохое. Они занимают довольно большую часть, но также… У меня бывают мысли о том, что я причиняю вред людям. Я представляю, как делаю самые ужасные вещи. Страшные, жестокие вещи. Стоит мне увидеть нож, ножницы или войти в помещение, заполненное людьми, и моя самая первая мысль…
Он качает головой, словно не в силах закончить предложение.
— Я знаю, что не причиню никому вреда. Я бы никогда не сделал тебе больно… но… что если я ошибаюсь? Что если этот жестокий человек и есть я, а я только притворяюсь кем-то другим?
Он поднимает на меня умоляющий взгляд.
— Ты же не думаешь, что я способен причинить кому-нибудь вред?
Сказав это, он крепко зажмуривается.
— Нет, не отвечай. Я не должен задавать такие вопросы, чтобы убедить себя.
Ох, Джек. Я знала, что он переживает о том, что с людьми может случиться что-то плохое, но это… Я хочу сказать ему, что всё будет хорошо. Я хочу сказать ему, что нет, я не думаю, что он может причинить кому-то вред.
— Я не знала.
— Прости, что не сказал тебе раньше. Так плохо было не всегда. Я долгое время был в ремиссии, но…
Он отворачивается от меня и проводит рукой по лицу.
— Я никому об этом не рассказывал. Я не хотел признаваться в этом даже самому себе. Всё началось с малого, но… я думаю, что у меня случился небольшой… откат.
Небольшой откат. Это так похоже на Джека — преуменьшать свои собственные проблемы.
— Сейчас мне стало ещё сложнее справляться с этими мыслями, — говорит он. — И если я нахожусь с кем-то, даже если мы непринуждённо общаемся, они приходят. Мне следовало сказать тебе раньше, но я не хотел тебя напугать. Я не хотел, чтобы ты смотрела на меня и задавалась вопросом: думаю ли я о тех ужасных вещах. Ты мне так сильно понравилась, и всё произошло так быстро, а я был… напуган тем, что со мной происходило, и тем, что ты подумаешь. В общем, я хочу сказать, что я не могу обещать, что со мной будет очень весело. Так что это, наверное, плохая идея. Хотя ты и так уже, скорее всего, во мне не заинтересована.
Он издаёт смешок, но в нём нет ни намёка на юмор.
— Кому захочется быть с человеком, у которого возникают подобные мысли? Даже для несерьёзных отношений.
— Твои мысли… никого не касаются, — говорю я. — Ты никому не обязан про них рассказывать. Ты и твои мысли — не одно и то же. Если ты не хочешь быть с кем-то в данный момент, потому что тебе и так хватает проблем, это одно. Но если всё дело в том, что ты считаешь себя недостойным быть с кем-то… Джек, ты не обязан быть идеальным. Тебе не обязательно быть в ремиссии и всё контролировать. Ты заслуживаешь счастья. Не потом, а прямо сейчас. Ты заслуживаешь столько счастья, сколько сможешь получить. И если уж на то пошло, я думаю, что множество людей хотели бы быть с тобой именно сейчас, когда ты такой, какой есть. Включая меня.
Когда Джек встречается со мной взглядом, мне начинает казаться, будто мы играем партию в шахматы, только я не знаю, чей сейчас ход. Существует тысяча разных вариантов. Я могу наклониться и поцеловать его. Или притянуть его к себе и поцеловать. Или уронить его на диван и поцеловать. Я могу….
Раздаётся звонок в дверь, и Джек отводит взгляд.
— Ты кого-то ждёшь?
— Нет.
Я не представляю, кто может звонить в мою дверь, но кто бы это ни был, он меня уже раздражает.
— Может быть, они уйдут, если мы проигнорируем звонок?
Джек выглядит так, словно раздумывает о моём предложении, но затем звонок раздаётся снова.
— Уже поздно, — говорит он. — Надо хотя бы узнать, кто это. Оставайся здесь, хорошо?
Я иду за Джеком к двери, и смотрю за тем, как он спускается по ступенькам.
— Сейчас! — кричит он, когда снова раздаётся звонок.
Он тянется к двери, но выглянув в окно, поворачивается ко мне и говорит:
— Там какая-то женщина с чемоданом.
— Что?
Он пожимает плечами.
— Я её не знаю. Может быть, она ошиблась дверью?
Я почти спускаюсь с лестницы, когда Джек открывает дверь, но его тело заслоняет того, кто там стоит.
— Привет? — говорит он.
— И тебе привет, — отвечает женщина.
Услышав её голос, я сразу же понимаю, кто это. Выглянув из-за спины Джека, я начинаю думать, что вся эта ночь — просто сон. Потому что эти аккуратно уложенные каштановые волосы и этот шарф… они не отсюда.
— Что ты здесь делаешь? — говорю я.
— Приехала к тебе в гости, конечно! Надеюсь, я не помешала.
— Прости, — говорит Джек. — Но кто ты такая?
Она одаривает Джека таким взглядом, что мне хочется повесить на его запястье бирку со своим именем.
— Ты не хочешь представить меня
