за столом кокетливоц улыбкой и предприняла очередную попытку встать.
— А я знал, что мы понравились тебе, дикая кошечка, — осклабился Богдан, и остальные рейдеры тоже стали глупо и похотливо улыбаться, разглядывая девушку.
— Ничего, скоро мы подарим тебе свою ласку, — неожиданно произнёс кто-то из мужчин, подхватывая слова Богдана. Остальные охотники смеялись, их пьяные голоса звучали хрипло и угрозами.
Кристина ощутила поднимающуюся волну паники, ловя на себе похотливые мужские взгляды.
— Да, Кристина, пожалуй, помоги мне, — задумчиво произнёс Багур, разглядывая эту компанию нехорошим взглядом.
— Нет, эта девка останется с нами, — прервал его Богдан, грубо нащупав её руку. — А ты, жирный, метнись кабанчиком и принеси наш заказ!
— Я не позвол… — только начал говорить Багур, как вдруг командир рейдеров отпустил Кристину, грубо спихнув её со своих колен, и поднялся из-за стола.
Он оказался настолько высок, что нависал над Багуром почти на голову.
— Тебе что-то не нравится? — пьяным взглядом сверля хозяина кафешки произнёс Богдан. — Мы с парнями легко можем это исправить.
Воины стали подниматься из-за стола, готовые броситься в драку. Зашелестели вынимаемые из ножен кинжалы и короткие мечи.
— Нет, господа, всё хорошо, я справлюсь сам, — неожиданно произнёс Багур.
Кристина не могла поверить своим ушам. Суровый и грозный Багур вдруг сдулся, словно бракованный воздушный шарик, и даже внешне стал смотреться немного меньше.
— Ждите, скоро я принесу ваш заказ, — добавил он и повернувшись и направился к барной стойке.
Кристина чувствовала, как страх охватывает её.
Чёрт, чёрт, чёрт, как же так? Она в отчаянии закусила губу, наблюдая за удаляющимся Багуром.
За спиной слышались похотливые смешки и шуточки в ее адрес. Кристина буквально кожей чувствовала на себе взгляды пьяных рейдеров, пожирающих глазами ее молодое тело.
— Багур! — в отчаянии закричала она вслед хозяину кафешки.
Тот остановился. Помедлив, развернулся к ней.
— Я на такое не подписывалась! — она все еще надеялась, что он предпримет хоть что-то.
Но вместо сострадания, она увидела в его взгляде лишь равнодушие.
— Ты на многое подписывалась, деточка, — покачал головой Багур. Надменная усмешка проскользнула по его лицу. — И ты знаешь, что если на тебя будут жалобы, мне придется тебя уволить.
Бросив еще раз взгляд на Богдана и его шайку, он удалился.
Мерзкий жирный трус!
С ужасом представляя, что ее теперь ждет, она ругала своего начальника за малодушие.
Как можно было так поступить?
Если бы не болезнь ее отца… Если бы ей не приходилось теперь искать средства, чтобы оплачивать дорогие услуги лекарей…
Она бы не секунды дольше здесь не находилась.
Но увы, жизненные обстоятельства толкнули ее на этот непростой шаг.
Она работала здесь уже неделю. Целую неделю среди этого быдловатого отребья, называющего себя охотниками на монстров. Завтра наконец должен был быть аванс.
И вот теперь всё сводилось к тому, что ей либо придется наступить на горло собственной гордости, либо…
Как же ей хотелось плакать от бессилия! Почему судьба так несправедлива?
— Эй, девка, — пророкотал Богдан, опускаясь обратно на лавку.
Остальные воины последовали его примеру, рассаживаясь за столом. Даже тот необъятный воин плюхнулся обратно, заставив своих товарищей слегка подпрыгнуть, когда его массивная фигура грузно опустилась на деревянную скамью.
— Если будешь с нами улыбчива, мы тебя отблагодарим монетой, — продолжал Богдан.
Он постучал пальцами по приторочённому к поясу подсумку, в котором что-то звякнуло.
— Ну, давай, не стесняйся! Покажи, насколько дикая кошечка может быть ласковой, — хрипло произнёс он, схватив Кристину своими грубыми пальцами за бедро и притянув к себе.
Его лицо было в считанных сантиметрах от её. Настолько близко, что девушку чуть не вырвало от ударившего в нос кислого запаха перегара.
Губы Богдана вытянулись в трубочку, ожидая поцелуя, а охотники за столом, подгоняя ситуацию, стали стучать по столу и кричать:
— Давай, давай! — скандировали подвыпившие члены отряда, подбадривая испуганную официантку. — Целуй, целуй!
— А потом меня!
— И меня!
Кристина в панике пыталась отпрянуть и сбежать от этого отвратительного, дурно пахнущего урода, но его грубая лапища, словно железное оковы, держала ее за запястье, и притягивая девушку всё ближе и ближе.
В отчаянии, она схватила нож, оставленный на столе кем-то из охотников, и крепко зажмурившись от страха, всадила зазубренное лезвие прямо в руку Богдана, пригвоздив его ладонь к столешнице.
Тот замер от неожиданности, его глаза широко раскрылись.
А еще через секунду придорожное кафе огласил его яростный рев.
— Ах ты, тварь! — громко зарычал предводитель охотников, отталкивая Кристину от себя.
Со всего размаха он влепил ей тыльной стороной ладони пощёчину.
Девушку мотнуло, в голове послышался звон, перед глазами всё поплыло.
Она, пошатываясь, сделала несколько шагов назад, но смогла устоять, уперевшись в стену.
Кристина вытерла рукавом кровь с разбитой губы и, стиснув зубы, с ненавистью взглянула на Богдана. Тот, рыча словно раненый зверь, пытался выдрать нож из своей правой руки, пригвождённой к столу.
Громко взревев, он, наконец, ухватившись за рукоять ножа, вырвал лезвие из своей руки, оставив на столе пятно крови.
Богдан уставился на официантку налитыми кровью глазами.
Его подельники разделились на два лагеря. Кто-то хихикал над тем, как с командиром обошлась какая-то девка, другие же настаивали, что теперь ее точно нужно наказать.
— Ну всё, тварь, — скрипя зубами и брызжа слюной, двинулся на неё Богдан. — Теперь ты точно за это заплатишь.
Кристина почувствовала, как колени начали подкашиваться от надвигающейся на неё мощной угрозы.
Богдан окровавленной рукой ухватил её за горло и впечатал в стену.
Девушка почувствовала, как пол уплывает из-под ног, а сама она приподнимается вверх.
Из горла вырвался хрип — дышать становилось всё труднее, и с каждой секундой глаза его начинали закатываться, а сознание постепенно покидало её.
Искаженный от злобы рот Богдана извергал из себя потоки ругательств и проклятий. А его вторая рука начала нетерпеливо лапать грудь девушки, грубо срывая шнуровку с ее корсета.
Девушка билась в отчаянии, пытаясь сопротивляться из последних сил, как вдруг ее затуманенный страхом и слезами взгляд наткнулся на нового персонажа этой мизансцены.
Руки Богдана, той руки, что держала ее приподнятой за шею над полом, коснулась чья-то другая мужская рука.
Пальцы Богдана разжались. Освобожденная от захвата девушка в изнеможении сползла спиной по стеночке.
Ослабевшие ноги не смогли удержать её, и она уселась на пятую точку и, задрав голову, снизу вверх воззрилась на раскинувшуюся перед её глазами картину.
Сознание уже покидало ее, перед глазами все плыло, но она смогла рассмотреть молодого парня, лет двадцати с небольшим на вид.
Гораздо меньше, и уж тем более не такого мощного и крупного, как
