Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Венька успел смотаться в город, купил продукты, шампанское. И теперь он в душе почему-то радовался тому, что она была такая строгая, будто чужая. Впереди у них была целая ночь. И было это хорошо.
Все так же молча он открыл входную дверь. В огромном трехэтажном корпусе не было ни души. Они поднялись в номер. В сумраке комнаты угадывались очертания большой двуспальной кровати. Венька потянулся к выключателю. Наталья поймала его за руку и стала неистово целовать скулы, глаза, нос, губы. Как целует сильно соскучившаяся молодая мать своего ребенка. Потом обвисла на нем, зашмыгала носом.
— Наташ, ты чего? — разлепил губы Венька. — Давай я тебе пальто расстегну. Щас разожгем тут камин. Шлепнем с тобой по стакану, Наташ.
— Давай уедем отсюда. — Она крепко сжала Венькины пальцы. — Я тебе никогда-никогда в жизни больше не изменю… Я тебя буду любить до самой смерти. Ноги тебе мыть буду. Уедем в город прямо щас, как есть. Устроимся где-нибудь работать… Никто знать не будет. Они не найдут тебя… Венка! — Она сползла на пол на колени. Вскинула к нему мокрое в слезах лицо. — Я как услыхала про черный венок, у меня все внутри оборвалось. С того часа ничего не вижу, не слышу. Меня спрашивают, а я не слышу… Ночью снилось, как они тебя убивали. Господи, так кричала… Я тебе крестик купила, освятила его. Дай, я тебе надену.
— Наташ, сперва, может, разденемся. Ну не плачь. Эт так, пацаны подурачились.
— Ага, пацаны. Пацаны тебе на подсолнухах грозили.
— На каких подсолнухах?
— Бандиты, у каких ты ружья поотнимал.
— Кто эт тебе дурость такую наплел?
— Мне Славик Неретин все рассказал.
— А где эт ты с Славиком была? — Венька куртку перестал снимать. — Ну-ка, ну-ка?!
— Вень, да что ты. — Она поцеловала складку между бровей. — Он же дочку в садик водит.
— Трепло… Я ему растолкую, куда Волга впадает.
— Вень, ничего не говори. Он же мне по секрету. Это я с тобой такая дурочка делаюсь. Я же змея. Говорю ему: тебе тоже венок с могилы подкинут. Егорову подкинули и тебе подкинут. Он опешил. Егоров, говорит, у бандитов ружья поотнимал, а я ничо…
— Так в пальто всю ночь и будешь сидеть? Раздевайся, тут тепло. Я пойду, дров принесу.
— Постой, Вень, я на тебя насмотрюсь. Я всю ночь на тебя готова смотреть. Каждую твою бровочку, каждую морщинку люблю. Волосочки все по одному перецелую… Постой, и я с тобой за дровами пойду.
— Наташ, давай уговор, ты будешь делать все, что я тебе скажу. Будешь?
— Буду. Все превсе, что ты мне скажешь.
— Садись вон в кресло. Нет, не к окну, ты в стекло отражение видеть будешь. Давай я тебе глаза шарфом завяжу. Садись. — Венька взял шарф.
— Ф-ф-у, от него волосы в рот лезут.
— Ну давай платком твоим.
— Да не буду я подсматривать. Можно, я на кровать лягу, посплю? Всю ночь не спала.
Она слышала, как Венька разжигал дрова в камине. Чуяла запах дымка, легкое тепло. Чувствовала, как ее накрывают одеялом, укутывают ноги. Угрелась и заснула.
Очнулась она от колючего поцелуя в щеку. Испугалась: «Петр опять пьяный…» и тут же все вспомнила, сладко выгнулась, зевнула:
— Иди ко мне, мой хороший. Знал бы ты, как я сладко спала, — не раскрывая глаз, протянула к нему руки.
— Ну поспи еще.
— Ты обиделся на меня? Да? Ну не обижайся, иди ко мне.
— Вставай, ужинать будем.
— А где ужин?
— Вон, тебя дожидается.
Наталья повернулась к камину, ахнула. В отсветах пламени горящих поленьев взблескивала зеленью бутылка шампанского. В красноватых искорках хрусталя медово отсвечивали яблоки. Ваза с ними будто висела над столом. Багряной ягодой рдела на тарелке красная икра. Отсветы пламени всплескивались по краю блестящего продолговатого блюда с кусками жареной рыбы, летучими мышами метались по потолку.
— Веня, Венька, ты… ты… Я не знаю, кто ты. Ты меня убил. — Она навзничь упала на подушку, раскинула руки. — Вень, скажи честно, это мне все снится? А запахи какие! Скажи, что все это наяву, Вень?
— Вставай, вставай соня.
— Я с голоду умираю.
— Раздевайся.
— Вень, давай сперва поедим. Все остынет же. Рыба остынет. Хочу рыбы!
— Это не то, что думаешь. Раздевайся.
— Прямо все-все?
— Все!
— Ты же сказал, мы щас не будем.
— Раздевайся, — хрипловато и глухо выговорил он.
— Я все сделаю, не надо со мной так грубо, — по-щенячьи жалобно пискнула она.
Он смотрел от камина, как она через голову снимала кофту, расстегивала бюстгалтер и как грудь выпрыгнула из узорчатых черных гнездышек. Стоптала юбку.
— Вень, можно я в трусишках останусь? Прохладно.
— Снимай. Все снимай.
— Ну поддержи, упаду. — Она запрыгала на одной ноге. Отбросила черный лоскуток на кровать, повернулась к нему лицом. — А сам?
Она стояла в двух шагах, плотно сведя коленки, прижав локотки к грудям, закрыв лицо ладошками. Сквозь растопыренные пальцы на Веньку смотрели любимые глаза. Ждали. Отсвет огня белым языком лизал изгиб бедра, заныривал в темную промежность.
— Теперь закрой глаза и подними руки. Не подглядывай, — откашлялся егерь, зашуршал целлофаном. Накинул на голову тяжелую ткань.
— Ой, Вень, оно холодное, — хихикнула Наталья. Закрутила головой, оглядывая платье. — Ой, Вень, включи свет. У меня никогда не было такого длинного красивого платья.
— Сядь. — Он взял ее за плечи и посадил на кровать, сам опустился на колени. — Дай ногу. Не туго?
— Ой, ой, я щас умру, мама! Какие туфельки чудные. Я всегда мечтала с ремешками над щиколотками. Веня-а, Веня, я щас умру от радости. И ты меня в этом платье похоронишь. Венька-а, — замотала головой. — Ну встань скорей, я тебя поцелую. — Бросилась на шею. Повалила его на кровать. — Венька, я тебя съем. Проглочу и буду носить в животе, и никто никогда меня у тебя не отнимет… Вень, а в ванной зеркало есть? Я на себя посмотрю.
— Постой, я тебя причешу. Поверни голову. Не крутись.
Как только он ее отпустил, бросилась в ванную. Из серебристого овала глянула высокая юная женщина в длинном вишневом платье с косым декольте и долгим разрезом до бедра. На ногах ее мягко светились бархатом черные туфельки на пронзительно тонких каблучках. У нее были сумасшедшие от счастья глаза. Волосы будто летели на сильном встречном ветре.
— Господи, неужели это я? — у женщины в зеркале заблестели слезы.
— Тебе не страшно? — спросила та из Зазеркалья.
— Я люблю его больше жизни, — будто споря с ней, сказала Наталья и вышла.
Они сидели за столом. Венька зажег две свечи. Включил музыку, шум ветра в верхушках качавшихся под окном сосен сливался с тихой музыкой.
- Бродячие собаки - Жигалов Сергей Александрович - Природа и животные
- Разведение и выращивание лошадей - Илья Мельников - Природа и животные
- Рассказы о животных - Виталий Валентинович Бианки - Прочая детская литература / Природа и животные / Детская проза
- Воспоминания охотничьей собаки - М. Эльберд - Природа и животные
- Радость, гадость и обед - Хел Херцог - Природа и животные
- Мои друзья - Борис Рябинин - Природа и животные
- Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся - Карл Сафина - Зарубежная образовательная литература / Обществознание / Природа и животные
- Сказка про собачий хвост - Карел Чапек - Природа и животные
- Зверинец у крыльца - Станислав Старикович - Природа и животные
- Гончие Бафута. Зоопарк в моем багаже - Джеральд Даррелл - Природа и животные / Путешествия и география