У нас, конечно, возникают мысли, что это не совпадение, а по чьему-то злому умыслу такое происходит. Может, маньяк у нас завелся или еще что…
— Давайте такие выводы будет делать следствие, — уверенно сказала Дробенко.
— Так пусть делает, — в голосе Елены чувствовался надрыв, — пусть хоть кто-то что-то делает! Это же не должно так происходить! А всем будто и дела нет! Мне что, надо в прессу обращаться, на телевидение, чтобы кто-то зашевелился?
Анна встала и холодно ответила:
— Это ваше право. А то, что вы не видите работы правоохранительных органов, не значит, что она не ведется, просто вас о ней не информируют. До свидания.
Она аккуратно обошла инвалидную коляску инфорга и покинула квартиру. Ее немного обидели слова Елены о коллективном бездействии, но через пару минут, уже выйдя на улицу, Анна решила, что ей на это плевать. Садясь за руль машины, она уже сформировала свое мнение, что для поиска заблудившихся грибников такие волонтеры, конечно, нужны, и они экономят силы полиции, но для чего-то более сложного — малополезны, и вообще, ее поездка сюда была пустой тратой времени.
Из окна четвертого этажа, приподнявшись на руках в своем кресле, за отъезжающей машиной наблюдала Елена. Ее и без того поганое настроение испортилось окончательно. Она не завидовала молодому следователю и не клеила на нее ярлыков «мажорка», «взяточница», но ей было очень обидно, что кому-то судьба позволила ездить на дорогих машинах, быть красивыми и здоровыми, а она сидит в инвалидном кресле, в квартире родителей, не способная сама обеспечить себе кусок хлеба. И кто-то богат и здоров не за свои заслуги, или кто-то так же, как и она, несчастен не по своей вине, а просто из-за стечения обстоятельств.
Елена заплакала. И не могла понять, то ли от злости, то ли от обиды, то ли от жалости к себе.
06.02.2022, 19:54
— Мама, точно здесь? — Мария Тимофеева помогла своей маме, Маргарите Антоновне, вылезти из такси, остановившегося во дворе девятиэтажки.
Женщина окинула взглядом местность и уверенно сказала:
— Конечно, что я, дурочка, в адресах путаться? Пойдем. — Она решительно повела дочь к подъезду.
— Мы с Вениаминой Александровной будем говорить, а ты помалкивай, не ляпай ничего и не комментируй, — давала указания Маргарита Антоновна, готовясь набрать код на домофоне.
— Хорошо, — устало ответила Мария. По ней было видно, что эти наставления она слушает не в первый раз.
— Ну, с Богом. — Женщина перекрестилась и нажала кнопку вызова.
После трех гудков домофон запиликал и дверь открылась. Поднявшись на лифте на шестой этаж, они оказались на лестничной клетке с четырьмя квартирами, на тяжелой металлической двери одной из них не было номера. Маргарита Антоновна уверенно подошла к ней и только подняла руку, чтобы нажать на кнопку звонка, как раздался скрежет открывающегося замка и дверь приоткрылась.
— Здравствуй, Риточка, а я как чувствовала, что это ты, — сказала стоящая в прихожей женщина лет пятидесяти. — А ты, я смотрю, и дочку с собой привела? Ну проходите, берите тапочки.
— Спасибо, Вениамина Александровна, — поблагодарила Маргарита Антоновна.
— Здравствуйте, спасибо, — сказала Мария, входя вслед за мамой в коридор.
Девушка пыталась ненавязчиво осмотреть встретившую их женщину, но не увидела в той ничего особенного. Чуть полноватая, невысокого роста, с неаккуратным и избыточным макияжем, одетая в розовую синтетическую кофту и черную юбку — одежду, явно предназначенную не для носки дома.
Квартира тоже не представляла собой ничего интересного или необычного — недорогой интерьер в старомодном, но хорошо знакомом стиле советской провинции.
— Проходите в комнату, — позвала их Вениамина Александровна, когда они сняли верхнюю одежду и обувь.
Маргарита Антоновна пошла за ней. Чувствовалось, что она была тут не впервые.
Центр комнаты занимал большой пустой стол, накрытый бордовой скатертью. Рядом стояли несколько стульев, а вдоль стены растянулся гарнитур, которому, судя по виду, было никак не меньше сорока лет. Мария обратила внимание, что помимо сервиза и стеклянных безделушек, за стеклами распашных полок прячется большое количество разноцветных свечей и ароматических палочек. Окна были закрыты громоздкими занавесками, под цвет скатерти, совершенно не пропускавшими свет.
Как только они расселись — Мария рядом с мамой, а хозяйка во главе стола, — по их следам в комнату забежали три кошки, видимо прятавшиеся на кухне. Все они были черного цвета, от носа до кончика хвоста, только глаза, внимательно осматривающие гостей, сияли желто-зеленым светом.
Каждая из кошек запрыгнула на остававшиеся свободными стулья, и вся мебель в комнате оказалась занята.
У Марии от этого зрелища пробежал по спине холодок, и под столом она сжала руку матери. Та старалась держаться невозмутимо, по ее лицу было непонятно, насколько она готова к происходящему.
— Риточка, что у тебя случилось? Ты по поводу доченьки ко мне пришла? — спросила Вениамина Александровна.
Мария сжала руку матери крепче.
— Да, кхм, понимаете, — голос Маргариты Антоновны подрагивал, — Светочка моя пропала, доченька, сестричка Машенькина. — В ее глазах появились слезы.
— Ну-ну-ну, не плачь, сейчас что-нибудь придумаем, — успокоила ее хозяйка. Затем она встала из-за стола, и в комнате сразу стало меньше света, будто лампа наверху потускнела и погрузила помещение в полумрак.
Мария нервно посмотрела вокруг, не выпуская руку матери. Три пары кошачьих глаз внимательно следили за каждым ее движением.
Вениамина Александровна подошла к шкафу, достала и зажгла, чиркнув спичкой, большую свечу красного цвета. Держа ее в руке, она вернулась к своим гостям. Медленно и со значением она стала водить свечу кругами над головой сначала Марии, а потом ее матери. В этот момент уже Маргарита Антоновна сжала ладонь дочери и зажмурилась.
Затем хозяйка вновь заняла свое место и поставила свечу на стол перед собой. В этот момент свет в комнате погас окончательно. Вениамина Александровна закрыла глаза, протянула руки к лепестку пламени, будто грея их, и на стенах запрыгали тени. Она начала шептать:
— Света… Света… Света…
С каждым повторением имени ее голос становился чуть громче и чуть сильнее тряслись ее руки. Вскоре она уже громко звала:
— Света! Света! Света! — И ее тело билось, как в припадке.
Внезапно она утвердительно сказала «Света» и резким хлопком ладоней потушила свечу. В этот момент, как по команде, в комнате зажегся свет, а все три кошки спрыгнули со своих стульев и куда-то убежали.
Вениамина Александровна откинулась на стуле и утерла выступившую на лбу испарину.
— Жива, — сказала женщина, открыв глаза и пробежав взглядом по гостьям.
Мария с мамой, сидевшие до этого в испуганном молчании, сжавшись от страха во время ритуала, облегченно выдохнули. Они одновременно
