Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полковник усиленно размышлял, но не говорил ни слова. Из раны у меня снова потекла кровь, голова кружилась, в ушах гудело. Но нельзя было дать ему опомниться.
— Что касается зажигалки, которую вы нашли у Олни в кармане, — продолжал я, — то первая ваша догадка была правильна. Это не простая зажигалка, такой вы не купите нигде. — Я показал ему мою. — Каждый сотрудник контрразведки, в каком бы отделе он ни работал, получает такую зажигалку и выучивает условные вопросы и ответы. Я знал, что у Олни есть такая зажигалка, потому что в среду днём мы по ним опознали друг друга. Инстинкт вам подсказывал, что она была у Олни неспроста: такой зажигалки у заводского мастера не увидишь. Позже, в тот же вечер, вы встретились с Джо; к тому времени вы уже рассмотрели её и решили, что это просто красивая безделушка. Держать её у себя вам не хотелось, поскольку она принадлежала Олни, и вы подарили её Джо. А Джо, — добавил я сурово, — арестован сейчас по обвинению в убийстве. Он сознался во всём. Он выдал всех.
У меня вдруг потемнело в глазах. Я слышал крик Маргарет. Потом увидел, что она склонилась надо мной.
— Нет-нет, не мешайте мне ещё минуты две, — сказал я ей, собрав последние силы. — Родель ранил меня в плечо, и сейчас кровь опять потекла, но я доведу это до конца. Сядьте, Маргарет! Ну, пожалуйста!
Она не села, а осталась стоять возле меня. Я посмотрел на полковника, который сидел, как окаменелый.
— Я не пришёл бы сюда в таком состоянии, чтобы сказать вам всё это, если бы дело не было раскрыто и все главные улики не были в руках полиции. Я пришёл потому, что люблю сам заканчивать свою работу. Своего рода тщеславие, если хотите. Такой уж у меня недостаток. А ваш недостаток, Тарлингтон, это — спесь. Вы всегда помните, что вы — привилегированная особа, ничего общего не имеющая с чернью, и вы хотите какой угодно ценой сохранить свои привилегии. Вы ненавидите демократию и всё, что с ней связано. Ваше упрямство, дерзкое высокомерие, любовь к власти и самомнение мешают вам примириться с нею. Когда Гесс прилетел в Англию, он рассчитывал именно на таких, как вы. На то, что вы настроены прогермански, антипатриотичны в обычном смысле слова. Прошлая война, по-вашему, велась исключительно в национальных интересах, и, вероятно, тогда вы честно воевали. Но эта война, совсем другая, вам не по душе. Я слышал на днях вашу речь. Вы, как и все вам подобные, уговаривали народ знать своё место, воевать, и трудиться, и страдать, чтобы поддержать то, во что он больше не верит. И каждое ваше слово — ещё одна пушка или бич в руках Гитлера и его шайки. Но вы несколько умнее и бессовестнее большинства себе подобных, и вы поняли: чтобы сохранить всё, что вы хотите сохранить, нужно, чтобы народ не выиграл эту войну, а фашизм не проиграл её. И нацисты убедили вас, что только их победа даст вам ту Англию, о какой вы всегда мечтали, то есть вы с кучкой избранных подниметесь на вершину, а простой народ навеки останется в прежнем положении. И вы пошли по извечной кривой дорожке… покатились по наклонной плоскости… болезненное честолюбие, спесь… ложь… предательство… убийства… и вы проиграли, Тарлингтон… проиграли… и если вы не хотите… остаться в памяти всех… английским квислингом… то у вас один выход… только один…
Я не мог больше выговорить ни слова: вся комната содрогалась и пульсировала, как моё плечо; ослепительные вспышки света сменялись чёрным мраком… Но, к счастью, мне уже не надо было ничего говорить. Без удивления, словно во сне, я увидел, что дверь отворилась и проём заполнила массивная фигура инспектора Хэмпа. Я сознавал даже в ту минуту, что его приход окончательно решит дело.
— Хорошо, инспектор, — услышал я голос полковника. — Погодите минутку. — И он вышел в соседнюю комнату.
Прежде, чем кто-либо из нас успел шевельнуться, раздался выстрел.
Говорят, что я сказал: «Что же, другого выхода у него не было». Но я этого не помню. Я потерял сознание.
10
Следующие три дня я провёл в доме Маргарет, постоянно переходя от вспышек температуры к вспышкам раздражения. Когда падала температура, усиливалось раздражение. Происходило это отчасти из-за того, что я не желал лежать в постели. Но виновата тут была и приставленная ко мне сиделка. Эта ширококостая, рыжеволосая особа со множеством зубов и веснушек обращалась со мной, как с балованным ребёнком лет десяти. Она безжалостно читала мне вслух весёлые детские сказки. Она пыталась запретить мне курение, но в этой битве я победил. Зато она при содействии Маргарет не допускала ко мне никого из посетителей, приходивших повидать меня и занять взрослым разговором.
И ещё одно злило меня: Маргарет была теперь только врачом, а я только больным. Со стороны можно было подумать, что мы с нею вообще незнакомы. По временам, когда температура поднималась, мне начинало казаться, что всё случившееся в Грэтли — сон, что я никогда раньше не видел эту женщину-врача со строгим лицом и блестящими глазами, что меня упрятали в какую-то лечебницу и я просто брежу. А когда температура падала, я, конечно, рвал и метал, и тогда это рыжее чудовище уговаривало меня «не капризничать».
Но вот на четвёртый день, в среду, сиделка объявила мне, что уходит. Она полагала, что я ещё нуждаюсь в её услугах, но её ждал другой, более тяжёлый больной. В середине дня я весьма учтиво с нею простился. Маргарет, как всегда в это время, ездила по больным. Лучше бы она вернулась, подумал я; но до чего спокойно без сиделки! Я мирно задремал. Когда я проснулся, в комнате уже горел свет, шторы были опущены, а за столом пили чай инспектор и Периго, настоящая комическая пара — один огромный, тяжеловесный, неторопливый, другой щуплый, живой, эксцентричный. Я им очень обрадовался.
— А ведь мы каждый день приходили сюда, Нейлэнд, — сказал инспектор. — Но нас к вам не пускали.
— Знаю, — проворчал я. — Идиотство! Это всё сиделка.
— Нет, нас не пускала доктор Бауэрнштерн, — возразил Хэмп. — Нельзя — и до свидания. Правда, Периго?
— Да, она была тверда и непреклонна, — подтвердил Периго. — Раз налетела на меня, как фурия. Дама с характером…
— Сам убедился, — проворчал я. — Ходит тут взад-вперёд с каменным лицом. И молчит. Впрочем, если бы она затеяла разговор, я бы не знал, что сказать. Ну, рассказывайте поскорее, какие новости на свете?
— Звонил вашему начальнику Оствику, — ухмыльнулся Периго, — и сказал, что вам надоело ловить шпионов. Он, естественно, ответил, что они не могут отпустить такого ценного работника.
— А ведь он прав, — заметил инспектор. — Взять хотя бы это дело. И самое забавное… хотя забавного тут, честно говоря, мало… что будь вы обучены нашему полицейскому ремеслу, у вас бы ни черта не вышло: улики-то были плохонькие. Что, разве не так?
— Плохонькие? Да, в сущности, прямых улик вообще не было. То есть таких, как вам надо. Зато было множество улик психологических. И это привело нас к цели. Остальное — удача и решительность. А что же вы ответили Оствику, Периго?
— Повторил слово в слово то, что вы сказали мне. Тогда он обещал, что вам дадут длительный отпуск, чтобы вы могли отдохнуть…
— Отдохнуть! Кто это может отдыхать, когда такое творится! Да и куда уедешь?
— Вы могли бы поехать следом за миссис Джесмонд, — сказал Периго. — Я слышал, что она собирается в путь.
— Я этой женщиной не очарован, как вы, Периго. И даже видеть её больше не желаю… хотя с удовольствием посмотрел бы, как она за стойкой разливает какао рабочим ночной смены. А Оствику передайте, что я не намерен отдыхать. Я хочу работать, но по своей специальности. А может он помешать моему назначению в инженерные войска?
— Может и непременно помешает, — сказал Периго. — Кстати, не староваты ли вы для фронта, Нейлэнд?
— Староват! — завопил я, уничтожив его взглядом. — О, господи! Если меня держат в постели, это ещё не значит… Завтра же встану, вот увидите… Староват! Да как вы…
Тут вошла Маргарет, на сей раз без «докторской» мины. Это не для меня, а для гостей, подумал я; и всё равно приятно было снова увидеть её такой.
— Не надо так кричать, — сказала она мне, но не как врач, а просто по-человечески.
— Он сегодня очень сердитый, — доложил Периго, выставляя напоказ всю свою коллекцию фарфора. — И говорит, что вы ходите тут взад и вперёд с каменным лицом.
— На данной стадии болезни это обычное явление, — сказал инспектор, неожиданно выступая в роли медицинского авторитета.
Маргарет, посмеиваясь, кивнула.
— Мы всегда к этому готовы.
— Перестаньте говорить обо мне как о слабоумном, — вспылил я. — Если я раздражён, это объясняется вовсе не физическим состоянием. Я прекрасно себя чувствую. И завтра встану.
— Нет, не встанете, — отрезала Маргарет.
— Встану, вот увидите. Разумеется, я очень благодарен за уход и заботу и надеюсь, что я не слишком вас замучил. Но повторяю: если я раздражён…
- Снаряд инженера Попова - Борис Воронов - Научная Фантастика / Шпионский детектив
- Да, я там работал: Записки офицера КГБ - Е. Григ - Шпионский детектив
- Кабул на военном положении - Жерар Вилье - Шпионский детектив
- Летом сорок второго - Михаил Александрович Калашников - О войне / Шпионский детектив
- Русский Дом - Джон Ле Карре - Шпионский детектив
- Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика - Вадим Сопряков - Шпионский детектив
- Дежурный по континенту - Олег Горяйнов - Шпионский детектив
- Учебная поездка - Владимир Быстров - Шпионский детектив
- Медная пуговица - Лев Овалов - Шпионский детектив
- Избранное. Романы и повести. 13 книг - Василий Иванович Ардаматский - О войне / Шпионский детектив