колен. Внизу оно переходило в пышные оборки, свисающие до пола. У платья был асимметричный верх. Вырез шел наискосок от груди, поднимаясь к плечу и заканчиваясь длинным рукавом. Другое плечо было открытым, но не совсем. Его прикрывало тончайшее кружево, сплетенное волшебными руками воздушных мастериц. Взяв ножницы, Нефелина решительно отрезала все оборки.
– Нефи, что ты делаешь? – изумленно воскликнула Анита.
– Погоди! Я знаю, что тебе нужно.
Нефелина отрезала от платья изрядную часть, потом подозвала швею и дала ей кусок белоснежного фатина, показав, как его пришить к подолу, плотно собирая в складки.
Через несколько минут перед Анитой предстало чудесное платье. В меру строгое, но в то же время праздничное, утонченное и нежное.
Она, тут же примерив его, обратила сияющее лицо к Нефелине.
– Спасибо тебе! Да, это оно! В нем я чувствую себя легкой и красивой, но в то же время не такой легкомысленной, как молоденькие невесты.
Нефелина кивнула. Лишившись громоздких оборок, платье утратило пышность. Складки из белого фатина сделали его беззаботным и одновременно торжественным. В сочетании с лазурным верхом оно смотрелось так, словно Анита, как морская владычица, вышла из пенящихся волн. Хлопнув в ладоши, Нефелина радостно произнесла:
– Значит, укладываем волосы, и вперед. Иначе Гелиодор, не дождавшись тебя, хлопнется в обморок. И уж поверь, не найдется таких силачей, чтобы донести его до лазарета.
Анита рассмеялась и откинулась на спинку кресла, позволив мастерицам колдовать над ее прической.
И вот момент настал. Пузатые будильники деловито носились по комнатам, собирая гостей на свадебную церемонию. Луна, только-только успевшая надеть платье, помогала Сентарии чистить пиджак Аметрина, испачканный в пыли и паутине. Сам Аметрин был в ванной, где пытался отмыть руки и лицо от сажи. Ловко орудуя щеткой, Луна рассказала друзьям о погроме в кабинете викариума.
– Да уж! Есть над чем поломать голову, – сказал Эгирин.
– Я тоже так думаю, – откликнулась Сентария. – Я не знаю таких детей, кому взбрело бы в голову играть со спичками в кабинете военного викариума.
– Не скажи, – возразила Луна, – двоих я точно знаю, – и она показала глазами на Пиритти с Пироппо, которые, увлеченно пыхтя, начищали туфли брата, пребывающие в еще более плачевном состоянии, чем его военный пиджак.
– Ну, эти двое уникальны, – улыбнулась Сентария, – недаром их знает весь Драгомир. Они точно могли бы, но раз это не они, то больше некому. Вторых таких же шалопаев нет. Наш мир просто не выдержал бы этого. Так что, я уверена, никто бы не осмелился залезть в башню самого викариума.
– Тогда не знаю, что и думать, – воскликнула Луна.
– Тс-с-с, – прошипела Сентария, услышав звук открывающейся двери.
Из ванной в белоснежной рубашке вышел умытый и причесанный Аметрин. Влажные волосы лежали ровно, придавая ему неуловимое сходство с Ониксом. Бросив взгляд в зеркало, он, видимо, подумал о том же и поспешил растрепать их рукой.
– Дай я, – тихо сказала Сентария, подавая Аметрину чистый пиджак.
Взяв расческу, она встала на цыпочки и несколько раз провела ею по волосам Аметрина, придав им небрежно-растрепанный вид.
– Фьють-фьють, – многозначительно присвистнули Пиритти с Пироппо.
Будильник, уже ставший красным, подлетел к Луне и зазвонил ей прямо в ухо.
– Слышу, слышу, бегу! Вы меня извините, но я должна быть на площади раньше невесты, так что я на Лунфиче, – последние слова она прокричала уже из коридора.
Когда друзья выбежали из дворца, Луны уже и след простыл.
Луна пробежала по длинному проходу между стульев и, тяжело дыша, встала рядом с Нефелином.
– Все нормально? – обеспокоенно спросила та.
– Да! Аметрина я нашла! Они сейчас придут. А про остальное потом.
Зазвучал военный марш, и все гости встали, приветствуя пунцового Гелиодора, который в сопровождении старейшины Гарнетуса Андалузита быстро прошел к алтарю. Встав возле арки, украшенной синими и красными цветами, он нетерпеливо озирался в ожидании невесты.
Луна краем глаза увидела друзей, которые присоединились к гостям и смешались с толпой. Она выдохнула. Все успели, все на месте.
Военный марш сменился легкой музыкой, в которой слились воедино трели ручья и шепот реки. Она звучала и переливалась, окутывая слушателей свежестью и легкостью. Народ заволновался. Луна сжала похолодевшими руками букет, который должна была подарить новобрачным.
В проходе появилась сияющая Анита под руку со своим отцом, старым Азуритом. С ее плеч струился длинный шлейф, который тянулся за ней, словно лунная дорожка по воде. Анита шла, залившись румянцем, и не видела никого, кроме громадного Гелиодора, выглядевшего так, словно он действительно сейчас свалится в обморок.
Дальнейшая церемония прошла для обоих как в тумане. Они не могли вспомнить, что говорили им Ларимар с Андалузитом, старейшины их родных петрамиумов. Так как Анита была целительницей, то завершающую часть обряда произнес Гилмар. При этом он так задорно шевелил бровями, что насмешил всех зрителей и даже новобрачных. Те немного расслабились и свои «да» сказали уверенными и ясными голосами. Жених стыдливо поцеловал невесту, и брак был заключен.
После этого все смешалось, к новобрачным хлынули с поздравлениями. Александрит обнял сестру так, что у той хрустнули кости. Потом его оттеснила Нефелина, обдав ароматом духов. Затем появилась Луна, ее маленькая Луна, которая была уже почти с нее ростом. Она смеялась, обнимала Аниту и плакала. Анита сама чуть не расплакалась.
Потом была еще куча лиц, рук, объятий, букетов. И наконец Гелиодор подхватил ее и понес к выходу из павильона. Гости двинулись следом.
Выйдя из павильона, они чуть не оглохли от мощного рева, которым их приветствовала толпа. Люди кидали вверх синие и красные цветы и кричали так, что закладывало уши. Их было столько, что рябило в глазах. Людское море волновалось и качалось.
К молодоженам подкатила колесница, инкрустированная золотом и огненными камнями. Ее везла четверка коней с ярко-рыжими гривами и хвостами, похожими на языки пламени. А из-под копыт вырывались искры, которые золотым дождем рассеивались вокруг.
Гелиодор взял Аниту за руку, они торжественно поднялись на колесницу, и та тронулась. Длинный шлейф Аниты красиво развевался у нее за спиной. Тут же у входа в павильон остановилась вторая колесница. Ее везли лошади, окрас которых менялся от темно-синего до малахитового, а гривы и хвосты были усыпаны каплями воды. Александрит, пропустив вперед Варисцита и родителей, подал руку Нефелине и Луне.
Несмотря на общее веселье, Луну переполняли тревожные чувства. Внутри все цепенело от нарастающей паники. Она так крепко сжала ладонь отца, что тот вопросительно взглянул на нее. Луна нашла в себе силы улыбнуться и забралась в колесницу, которая мягко тронулась вслед за огненной.
Девушка со страхом оглянулась.
