Плетень, из-за которого выглядывают вперемежку мощные диски подсолнуха, початки кукурузы, цветы мальвы. Клуня с камышовой крышей. В глубине двора, на пригорке, хороший дом.

Тишина, словно все оцепенело от зноя. И только когда под нашими совместными усилиями заскрипели неподатливые ворота, откуда-то гулко залаяла собака.

Медленно открылась дверь, и с крыльца, припадая на костыли, начал спускаться очень худой одноногий старик.

Трудно было узнать в нем крепкого, осанистого Малюгу. Смоляная борода оскудела - насквозь светится.

На полдороге старик остановился, приставил ладонь ко лбу и стал нас, приезжих, рассматривать.

- Лукьян, угомони собаку! - крикнул Крысько. - Встречай, командира привезли!

Мы долго лобызались. А введя меня в дом, Лукьян Степанович посадил рядом с собой за стол и никому из домашних не позволил за мной ухаживать. Сам, из своих рук, стал кормить меня и поить.

Невестка Головатого, легкая и быстрая молодая женщина, потчевала гостей. Нет-нет да и мне, гляжу, окажет внимание.

Лукьян Степанович в таких случаях клал вилку и опалял невестку взором гнева и презрения. А она только озорно усмехалась на это карими очами.

Нет, уже не тот Малюга, не тот... Вспомнить только, как на бронепоезде он держал в страхе своего племянника. Как примется, бывало, грызть парня, так - если не отнимешь - до костей прогрызет. С парнем даже столбняк случался. Хорошо, что бойцы в конце концов вырвали парня из-под этого тиранства. Человеком стал - работает в Харькове на тракторном заводе.

Чокнулись мы с Головатым, и говорю ему:

- Лукьян Степанович, а что, если бы мы все вдруг сейчас опять очутились на "Гандзе"?

Старик блаженно зажмурился, а когда через минуту молодецким рывком повернулся ко мне, в потемневших от волнения зрачках его сверкнули огоньки...

Я встал.

А что делают бойцы, когда встает командир? Встают тоже.

- Объявляю приказ. Включить товарища Головатого в нашу поездку по местам боев бронепоезда "Гандзя".

Тут Лукьян Степанович нарушил дисциплину и дребезжащим голосом прокричал "ура".

Так в нашем "газике" он стал пятым пассажиром.

Но вот кончается дубовая аллея - сто километров позади, - мы в предместье города Хмельницкого. Мчатся по шоссе машины, полные крупного, как поросята, "цукрового буряка", а плантации, где эти машины грузятся, словно бы и не початы: всюду белые конусы выкопанной свеклы.

Вперемежку с "буряковыми" мчатся, обдавая наш "газик" жаром трудового дня, машины с подсолнухом, желто-восковыми початками кукурузы, арбузами, дынями... и ослепительными улыбками восседающих на возах дивчин и парубков.

Временами шоссе подбрасывает нас совсем близко к селам, и тогда видишь, что здесь уже не традиционные хаты, какие сохранили нам, скажем, картины Куинджи, а нечто иное - деревенское жилище не под соломой, а крыто шифером (черепицей), "бляхой" (железом). В домах электричество, над крышами - рога телевизионных антенн, у крыльца зачастую - велосипед, мотоцикл, легковая машина.

Уборка уборкой, а уже чернеет на полях свежая вспашка. Рычат тракторы, попыхивая сизыми дымками.

По горизонту дымят трубы фабрик, заводов, которых прежде не было и в помине.

А вот и Хмельницкий - милый нашему сердцу Проскуров!

Несмотря на множество встреч, мы выкроили время, чтобы осмотреть город. От маленького Проскурова ничего не осталось. Квартал за кварталом - новые красивые дома. Асфальтированные улицы, витрины магазинов - все новое, незнакомое. И вдруг - аптека! Та самая аптека, в которой когда-то я раздобыл тючок розовой оберточной бумаги, чтобы напечатать газету... С радостным волнением я вступил на знакомый порог, но внутри все было уже по-иному.

Мы дошли до вокзала и впятером постояли у перрона, где в тревожное июльское утро 1919 года железнодорожники наскоро составляли бронепоезд.

Вспомнился чумазый угольный вагон, над бортами которого грозно возвышалась шестидюймовая гаубица. Она выглядела несуразно большой, словно кукушка, высиженная в воробьином гнезде.

И тут вновь как живого я увидел матроса. Вот он перелезает через борт в вагон и ставит угощение - корзину моченых яблок.

"Вот мы и в кубрике... Кажись, сюда попал? Вы уж, ребята, извините, что я без винтовки. Проспал, пока выдавали..."

Забегая вперед, скажу, что Иван Васильевич Крысько по моей просьбе побывал на родине Федорчука (Басюка).

Он с отменным усердием исходил вдоль и поперек село, опросил множество людей, но разведка дала немного. Даже фотографии доблестного моряка и той не нашлось.

Семья Басюков, как выяснил Иван Васильевич, когда-то была большой: отец, мать, три дочери, пятеро сыновей, один из которых - наш Филипп. Но две войны - гражданская, потом Отечественная - и от семьи почти ничего не осталось.

Крысько познакомился с молодой колхозницей Антониной Яковлевной. Она и слыхом не слыхала, что у нее был брат - герой гражданской войны. Впрочем, не так уж это и удивительно: Филипп Яковлевич погиб в бою в 1920 году, Антонина же только в 1931-м родилась.

"Пришлось мне установить их родство, - докладывает Иван Васильевич, через вдову старшего брата, Пелагею, которой восемьдесят четыре года".

Побывав на вокзале, у заветной платформы, мы, каждый со своими думами, возвратились в город. Нас ждали в музее.

Из Хмельницкого мы поехали в Каменец-Подольский.

Нас, бойцов "Гандзи", здесь приняли в крепости, уцелевшей от далекой туретчины. Крепость воздвигнута на огромной скале. Скала неприступна - она окружена гигантской глубины рвом. И самое примечательное, что человек не копнул здесь ни одной лопаты. "Земляные работы" выполнены речкой. Извившись петлей, речка на протяжении, быть может, десятков тысяч лет точила и точила камень, одновременно сама, вместе с руслом, опускаясь все ниже от поверхности земли.

В музее состоялась научная сессия. Тема: "Гражданская война на Подолии и участие в ней бронепоезда "Гандзя". Сессия была приурочена к нашему приезду, и в ней пожелали участвовать не только каменчане, но и товарищи из Хмельницкого.

К сведениям, которыми располагали здесь, много ценного, как сказали нам, добавили наши воспоминания. Да и как же могло быть иначе: ведь мы живые участники боев!

Показали нам стенд "Боевой путь бронепоезда "Гандзя". Маршруты были вычерчены на художественно сделанной карте. Здесь же, на бархатной обивке стенда, поместили наши портреты.

- Хлопцы, - говорю, - а это что?! Гильза!

Медная "кастрюля", стоявшая у стенда, пошла по рукам, и все мы единогласно признали ее гильзой от шестидюймовой гаубицы.

Неужели с "Гандзи"? Но как она могла сохраниться и спустя сорок лет попасть сюда?

- Вы не первые у нас с "Гандзи", - сказали работники музея.

Так я узнал, что здравствуют еще несколько наших бойцов. Гильзу с "Гандзи" сохранил как память и сдал в музей Григорий Калинкович Маниловский, старый коммунист. В молодые годы Маниловский был в Жмеринке рабочим вагонных мастерских. Вместе с ним в мастерских стоял за станком бывший матрос Иосиф Васильевич Гуминский.

Если железнодорожники Проскурова создали "Гандзю", дали, как говорится, ей путевку в жизнь, то железнодорожники Жмеринки братски заботились о "Гандзе", вовремя снабжали, чинили ее после боев.

И все же главное, что принесла нам Жмеринка, не в этом. Бронепоезд молодой, команда представляла собой еще пеструю вольницу. И жмеринские коммунисты взялись за наше воспитание. Больше всего нами занимались как раз большевики-подпольщики Гуминский и Маниловский. И как умело... Не припомню случая, чтобы в команде их не приняли, не пожелали слушать. А ведь боец, измотанный боями, не потерпит ни сладеньких уговоров, ни нравоучений.

Здесь мало было таланта педагогов - требовался талант коммуниста. Маниловский и Гуминский обладали этим высоким талантом.

Впоследствии Гуминский и сам вступил на бронепоезд. Он смело вызывался на самые трудные боевые задания.

Добровольцами пришли к нам и другие железнодорожники. Среди них - Павел Андреевич Шак, ставший отличным артиллеристом.

Так мы стояли у стенда, радуясь живущим и вспоминая павших бойцов. Самый старый из нас, Лукьян Степанович Головатый, вдруг вспомнил самого молодого из "Гандзи", своего односельчанина, Абрама Глузмана. Сейчас он инженер в городе Волжском.

Вспомнили мы и совсем уже молодого бойца - семнадцатилетнюю Маню Шенкман. Девушка окончила в Проскурове гимназию и пришла на бронепоезд. Боевое задание получила - обучать на бронепоезде неграмотных. Головатый похвалился, что учительница ставила ему только пятерки. Потом талантливую девушку взяли в политотдел бригады, оттуда в политотдел дивизии. А когда нам пришлось оставить Киев и город захватили деникинцы, Шенкман, уже коммунисткой, выполняла ответственные задания в нашем большевистском подполье...

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Бронепоезд Гандзя - Николай Григорьев бесплатно.

Похожие на Бронепоезд Гандзя - Николай Григорьев книги

Обвиняет земля. Организация украинских националистов: документы и материалы - Виталий Масловский - История
Социализм с русским лицом - Александр Елисеев - История
Московский поход генерала Деникина. Решающее сражение Гражданской войны в России. Май-октябрь 1919 г. - Игорь Михайлович Ходаков - Военная документалистика / История
Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. Между Веной, Берлином и Киевом. 1914—1918 - Дмитрий Станиславович Парфирьев - История
Летописи еврейского народа - Рэймонд Шейндлин - История
История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты - Евгений Анисимов - История
1918 год на Украине. Том 5 - Сергей Владимирович Волков - Биографии и Мемуары / История
Генрих V - Кристофер Оллманд - Биографии и Мемуары / История
Пасха. Календарно-астрономическое расследование хронологии. Гильдебранд и Кресцентий. Готская война - Анатолий Фоменко - История
Дипломатия в новейшее время (1919-1939 гг.) - Владимир Потемкин - История

Оставить комментарий