Форма входа
Читем онлайн Сергей Дурылин: Самостояние - Виктория Торопова
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Зимой 1926/27 года Дурылин читал много докладов, лекций[339], выправил свою статью-исследование «Александр Добролюбов», подписал её псевдонимом С. Раевский. Написал статью «Бодлер в русском символизме» и посвятил её памяти К. Ф. Крахта. В эту зиму Дурылин часто бывал у Нестерова, видел Михаила Чехова в «Ревизоре», слушал Баха, Н. Метнера. На своих выступлениях познакомился с А. А. Яблочкиной, А. А. Бахрушиным, Л. Я. Гуревич и другими деятелями культуры. Был на выставке Ал. Иванова, вновь пережив изумление перед «Явлением Христа народу», перед величайшей трагедией Богоявления, перед встречей Извечной Тишины с шумом истории. Считал, что картина эта до сих пор не понята. Христос Иванова, Единственный не-иконный и не-фресковый Христос, которого Дурылин любил. «Как тих Он и как тихо вокруг Него! Пустыня, даль, небо! — И смотрите, как ещё мало людей, но как уже шумно там, у берега Іордани: в зёрнышке — здесь вся история, всё, что будет впереди: и воины (государство), и первосвященники, и пророк, и чернь, и имеющие уши и неслышащие, и имеющие уши и слышащие, и все возрасты: вся история в зёрнышке, и это зёрнышко уже шумит. Пусть многие из этого шума признают и возлюбят грядущую к ним Тишину (Іоанн и др.), — но Тишина эта несёт в мир ещё больший шум, ещё историчней, т. е. шумливей сделает Историю и в ответ на „не мир, но меч“, несомый этою Тишиною, из зёрнышка вырастет целый лес копий и мечей. Шум истории почти задавит тишину, принесённую в мир, — и люди побегут её искать снова в пустыню, откуда изошла она на картине Иванова»[340].
На Рождество под ёлкой вспомнил стихотворение К. М. Фофанова:
Ещё те звёзды не погасли,Ещё заря сияет та,Что озарила миру яслиНоворождённого Христа.
И загрустил: «Приходится защищать даже то, что в яслях действительно лежал Христос, — и как тускло, бедно, безодушевлённо это делают те, кто должен это делать! (Сегодня — проповедь за обедней.)» [341]. Поразило его, что милостыню уже не просят Христовым именем, а вместо — «Подайте, Христа ради» — произносят какие-то общие пошлые фразы: «Гражданин, будьте так любезны, помогите на хлеб бедному человеку».
Дурылин ходит на службы в церковь и с грустью наблюдает, как «тает» христианство в России. «Не только снег тает. Всё тает. <…> Христианство не догорело и чадит, — как думал Василий Васильевич [Розанов]. — Оно не коптит. Оно тает. От лучей какого же солнца? О, как страшно! <…> Тает и в городе, и в деревне, на холмочках, даже в глубоких ложбинках… Всюду тает…» На Рождество в Муранове в церкви было всего восемь человек. На Пасху мало звонили. В день памяти Сергия Радонежского не было службы. Что же случилось? «Ничего не случилось, — отвечают батюшки. — Просто пришли большевики, а то всё было бы хорошо». «Говорить, что „всё от большевиков“ — значит утверждать, что зима пришла оттого, что снег пошёл», — записывает Дурылин «В своём углу». «Нет, — наоборот, снег пошёл оттого, что зима пришла. <…> Вместо жилого дома с огнём печей, с теплотою стен, с детской, спальней, столовой, с чистым „красным углом“ для Бога, но и с „уголками“ для книг, картин, для рояля и даже для игрушек, — вместо жилого дома они построили ЛЕДЯНОЙ ДОМ христианства. Мудрено ли, что, озябнув, все разбежались из него?» Он делает вывод: атеизм оттого, что Бог остался только в «специальных местах» — храмах, часовнях, в духовных книгах, в проповедях батюшек. А прежде был всюду: в природе, культуре, искусстве, театре… Но не все бывают в «специальных местах» и остаются без встречи с Богом. «Вот — колыбель умственного и душевного атеизма», — заключает он. И вспоминает программу вечера в память Достоевского в Академии, когда актёры 2-го МХАТа читали разговор Хромоножки и Шатова (о «Земле, — закате, — и „Богородица что есть“»), рассказ Мармеладова, спели молебен; прославили Христа и Богородицу с Отче наш в конце, произнесли поучение об Антихристе и построении им царства века сего. И всё это в переполненном зале, во всеуслышание. «И „сколько добрых чувств“, сколько религиозных волнений <…> сколько таимых воспоминаний христианских отзвуков, припоминаний, мыслей — возбудили они в слушавших своим театральным „молебном“. „Нет! Нехорошо! Театр — пустое лицедейство! Грех!“ — говорил ревнивый батюшка с университетским значком»[342]. В 1926 году, перечитывая стихотворения А. К. Толстого, которого открыл для себя в 1908 году, ощутив тогда «чистое волнение, прямое ощущение бессмертия души», Дурылин «грустно изумлён»: «Та юная весть о бессмертии души, полученная от второстепенного поэта, из немногих стихов, оказывается полнее, чище и свежее, чем та, которую получил я за протёкшие 19 лет — от „специалистов“ по передаче этой вести»[343].
НОВЫЙ АРЕСТ
Новый арест Дурылин считал неизбежным. Он и последовал 10 июня 1927 года. «То, что случилось, было суждено, — пишет он Е. В. Гениевой из Новосибирска. — Это ясно. <…> И эта неизбежность чувствовалась во всём, что было и переживалось дальше. Я несколько раз в жизни испытывал, что вот кончается не страница, а глава из книги моей жизни и вопреки всей моей воле начинается новая. Теперь чувствую, что уже не глава, а целая часть (последняя ли, предпоследняя ли — не знаю) этой книги начинается, — а предыдущая закончена»[344].
Новая часть жизни Дурылина начиналась в Бутырской тюрьме.
Ещё в начале июня 1927 года он с Ириной Алексеевной был у Волошина в Коктебеле. Но вдруг сорвался в Москву, узнав из газет (так это объясняет Волошин[345]) об убийстве в Варшаве советского дипломата П. Л. Войкова. Какое отношение это убийство могло иметь к Дурылину, пока не ясно, ни в каких известных источниках упоминания об этом нет. Можно предположить, что Дурылин предвидел последовавшие за убийством Войкова обыски и чистки и торопился в Москву, чтобы уничтожить находящиеся в его комнате опасные бумаги. Арестован он был в день приезда в Москву.
Свой сорок первый день рождения Дурылин встретил в Бутырской тюрьме. Здесь он написал первое стихотворение, посвящённое Ирине Алексеевне: «Сентябрь золотоносный, месяц мой, / Ты в сорок первый раз взгрустнулся надо мной…»[346]
В. Г. Макаров, опубликовавший документы ОГПУ из архива ФСБ, касающиеся арестов С. Н. Дурылина, считает, что поводом для ареста Дурылина в 1927 году послужило его знакомство с В. В. Розановым. В тексте предъявленного Дурылину обвинения 10 августа говорится, что он, «имея отношение к руководителю антисоветской группы почитателей писателя Розанова, Леману, давал последнему справки и устные сведения о настроениях, взглядах Розанова и его биографии; сам же Дурылин пропагандировал некоторые моменты из учения Розанова, являющиеся, несомненно, контрреволюционными». Макаров сообщает об аресте почти одновременно с Дурылиным ряда лиц, обвинённых в причастности к тайному религиозно-философскому обществу «Братство Серафима Саровского», основанному С. А. Аскольдовым в 1923 году. В круг интересов этих людей входило творчество В. В. Розанова и учение Н. Ф. Фёдорова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сергей Дурылин: Самостояние - Виктория Торопова бесплатно.
Похожие на Сергей Дурылин: Самостояние - Виктория Торопова книги
- Сравнительные жизнеописания - Плутарх - Биографии и Мемуары
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Нестеров - Сергей Дурылин - Биографии и Мемуары
- Мой XX век: счастье быть самим собой - Виктор Петелин - Биографии и Мемуары
- «Расскажите мне о своей жизни» - Виктория Календарова - Биографии и Мемуары
- Иоффе Абрам Федорович. Помощник Рентгена Вильгельма Конрада - Владимир Левченко - Биографии и Мемуары
- Петерс Яков Христофорович. Помощник Ф. Э. Дзержинского - Светлана Аршинова - Биографии и Мемуары
- Коновницын Петр Петрович. Помощник Кутузова - Владимир Левченко - Биографии и Мемуары
- Старовойтова Галина Васильевна. Советник Президента Б.Н. Ельцина - Маариф Бабаев - Биографии и Мемуары
- Моя жизнь. Записки суфражистки - Эммелин Панкхёрст - Биографии и Мемуары
