Форма входа
Читем онлайн Том 4. Личная жизнь - Михаил Зощенко
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Но одно дело — справка или там цирк, а другое дело — зайти по важным обстоятельствам в какое-нибудь высокое учреждение, например, в Саратовский облисполком, и там наткнуться на окошечко!
Там, в Саратове, живут цыгане. Люди эти по большей части неграмотные. Они едва только перестраивают свою кочевую жизнь. Они только недавно организовали артель лудильщиков и жестянщиков. С ними надо побеседовать, подробней разъяснить им, что их интересует. Их окошечко ни в какой мере не удовлетворяет.
Там одна цыганка, Мария Михай, второй месяц ходит за справкой. У нее семь детей. А ей кто-то сказал, что на многосемейность можно получить пособие.
Цыганка Михай ежедневно приходит в облисполком. Она постучит в дверь. Ей говорят: «По закону не полагается».
Но фраза эта ничего не дает ей — ни уму, ни сердцу. И цыганка снова приходит, снова стучит в дверь или окошечко, ловит какого-нибудь «старшого» у входа, начинает ему говорить. Но «старшому» некогда, он спешит, он отмахивается от нее, как от назойливой мухи.
И снова цыганка часами сидит у входа, ждет у моря погоды.
А погоды нету. Потому что в учреждении не умеют говорить с посетителями, не понимают, что нельзя со всеми говорить одинаково. Одному достаточно сказать: «По закону не полагается», а другому надо сказать: «Вот, дескать, тетушка, какого рода картина — у тебя семь ребят, младшему из них пять лет. Стало быть, по закону пособия не полагается. Вот будет восьмой, тогда и приходи». И все станет понятно. Посетители меньше будут «трепаться» по «казенным учреждениям».
Однако не хотим только порицать. Там, в Саратовском облисполкоме, были отчасти озабочены наплывом посетителей, отчасти их жалобами. И даже хотели по этому поводу доклад сделать и потолковать, как наладить это дело. И даже висело объявление о докладе.
Но зампред облисполкома с докладом не выступил, а порекомендовал для этой цели одного из сотрудников облисполкома. Но сотрудник, уж мы не знаем, почему, тоже не выступил.
В общем так доклад и не состоялся. А желание было, хорошие порывы были. Как сказал поэт, имея, вероятно, в виду саратовские дела:
Суждены нам благие порывы,Но свершить ничего не дано.
Конечно, мы понимаем, — некогда. Все чересчур заняты. Например, председатель облисполкома за перегрузкой стал принимать в ночное время — с двенадцати часов ночи до трех-четырех часов утра. После полуночи к нему съезжаются заведующие областными отделами и другие руководители области. Воображаем, с какими постными лицами они приезжают! В четыре часа утра председатель уезжает домой немного поспать. А в пять-шесть часов утра плетутся домой утомленные и зеленые стенографистки.
Заместитель председателя принимает днем и вечером и тоже иногда ночью, но он так занят, что один из посетителей (замзав облвнуторгом), чтобы разрешить один вопрос, потратил на ожидание своей очереди двенадцать дней (с 28 февраля по 11 марта). Причем просидел на диване в общей сложности около сорока часов.
Но там — замзав облвнуторга! В некотором роде крупная фигура в торговой сети. А здесь — маленькая цыганка. Вот она и ходит до сих пор.
Тут есть, мы бы сказали, какая-то несообразность.
Тем более, что в горсовете почти такая же картина.
Тут надо что-нибудь придумать.
Каменное сердце
Недавно зашел ко мне один человек и поведал мне свою горестную историю. Он попросил, чтоб я написал фельетон на рассказанную тему.
Но его история меня смутила. И я даже сначала отказался что-либо сделать, потому что без проверки нельзя было написать.
А проверить этот факт, как вы сейчас увидите, не представлялось возможным.
Но я нашел выход. Эту историю я расскажу без фамилий. И если это правда, то пусть виновник этого дела, так сказать, морально поперхнется моим фельетоном.
В общем, вот как это было.
Директор одного небольшого учреждения накануне выходного дня сказал своему хозяйственнику, что завтра он с семьей переезжает на дачу и поэтому ему нужна грузовая машина перевезти вещи.
Заведующий хозяйством в деликатной форме ответил, что вот, дескать, редкий случай, когда он не может удовлетворить просьбу директора. Две грузовые машины в капитальном ремонте, одна мобилизована на дорожное строительство, а что касается четвертой машины, то эта машина еще в начале мая обещана счетоводу М., который завтра тоже переезжает на дачу.
Разговор происходил при людях, и директор ничем не выдал своего раздражения, но, когда посторонние люди вышли из кабинета, директор, грубо ругаясь, набросился на заведующего, говоря, что слова директора есть не просьба, а приказание, и что если машины завтра не будет, то пусть он, чертов сын, убирается с работы. И, дескать, вообще, если на то пошло, ему надоел его независимый тон, облокачивание на столы и стулья и полное отсутствие той почтительности, которую пора бы, наконец, выработать в подчиненных, как это бывает в других учреждениях.
Заведующий оказался не робкого десятка. Он так сказал директору:
— Почтительности своей я не теряю. Насчет облокачивания на столы и стулья — всецело согласен с вами, что это, пожалуй, лишнее с моей стороны. Но ваша грубая брань плюс угрозы тоже, как говорится, ни на что не похоже, и если бы вы происходили из людей прежней формации, тогда было бы понятно подобное отношение к служащему, но вы человек пролетарской закваски, и откуда у вас в последнее время возник такой генеральский тон, — вот это я просто не понимаю. Все ваши приказания я всегда беспрекословно выполнял. Ваша преподобная супруга, если на то пошло, буквально не вылезает у меня из легковой машины. Но я вам, кажется, об этом ничего не говорю. Потому что я не позволю себе сделать замечание своему начальнику или его супруге с целью унизить их достоинство. Хотя, если на то пошло, она корчит из себя барыню и по три часа, находясь в гостях, заставляет ждать шофера на сырости и морозе. Но что касается грузовой машины, которую я должен отобрать от чахоточного счетовода, чтобы отдать ее вам — вот с этим я принципиально не согласен и этого не сделаю, хотя бы вы в меня палили из пушек.
Эти слова привели директора в бешенство. Он так закричал:
— Ты забылся, нахал, где ты и что ты! Ты мне осмеливаешься говорить такие слова, как если бы ты был мой начальник, а я твой подчиненный. Я действительно тебя выгоню из учреждения. И тогда ты поймешь разницу между нами.
— Хотел бы я посмотреть, как вы меня выгоните, — сказал заведующий. — У меня нет преступлений, и я чист душой. И вам не так-то будет легко произвести мое увольнение, поскольку мотив для этого не возвышает вас в глазах окружающих.
— Насчет легкости ты не беспокойся, — сказал директор. — Ты у меня так полетишь, что своих не узнаешь.
И вот проходит десять дней и, как с ясного неба ударяет гром, — директор отдает в приказе заведующему строгий выговор за бесхозяйственность и разбазаривание имущества.
Потом проходят еще две недели — и заведующий, еще не придя в себя от первого удара, снимается с должности, с указанием в приказе, что он развалил работу.
Ошеломленный заведующий начинает бегать из месткома в союз, из союза в нарсуд. И всем доказывает, что никакого развала не произошло и никакой бесхозяйственности не было, а, скорее, было наоборот, что он слишком перегибал палку, чтоб наладить дело. И этим он даже вызвал нарекание в разбазаривании имущества. Он, дескать, продал дрожки и лошадь с тем, чтобы приобрести вещи, более необходимые учреждению. Что, наконец, все это дело — личная месть директора.
Но все эти робкие слова тонули в пучине всяких безразличных фраз, актов и документов.
Вдобавок возмущенный директор заявил в союз, что никакой личной вражды у него не было, а что если он однажды и накричал на заведующего, то за его неудовлетворительную работу.
И тут директор предъявил счета, по которым выходило, что заведующий дважды покупал шины из частных рук. И хотя заведующий кричал, что это было сделано в силу крайней необходимости и согласно разрешению директора, — этот факт сыграл решающую роль. И приказ директора остался в силе, с некоторым, правда, смягчением, чтобы пострадавший мог найти себе какую-нибудь мелкую работишку.
Когда заведующий пришел за расчетом, директор, улыбаясь, сказал ему, случайно встретившись в коридоре:
— Ну что, собака, получил дулю?
Заведующий хотел было броситься на директора с кулаками, но сдержался и, с глубоким презрением посмотрев на него, вышел.
И вот он теперь пришел ко мне с просьбой написать фельетон.
И вот фельетон перед вами.
Вот вам, так сказать, «потолок бюрократизма». Все сделано директором весьма тонко и с таким знанием человеческой души, что тут и доказать ничего нельзя. Этот чиновник, у которого сердце обросло мохом, пожмет плечами и от всего откажется.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Том 4. Личная жизнь - Михаил Зощенко бесплатно.
Похожие на Том 4. Личная жизнь - Михаил Зощенко книги
- Где-то возле Гринвича - Олег Куваев - Советская классическая проза
- Трудный поиск. Глухое дело - Марк Ланской - Советская классическая проза
- «Как мало изменилась Расея» (Из записок о Достоевском) - Варлам Шаламов - Советская классическая проза
- Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы - Константин Михайлович Симонов - Советская классическая проза
- Собрание сочинений в 4 томах. Том 1 - Николай Погодин - Советская классическая проза
- Собрание сочинений в трех томах. Том 3. - Гавриил Троепольский - Советская классическая проза
- День тревоги - Петр Краснов - Советская классическая проза
- Собрание сочинений в девяти томах. Том 1. Рассказы и сказки. - Валентин Катаев - Советская классическая проза
- Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный - Советская классическая проза
- Собрание сочинений. Том 1 - Петр Павленко - Советская классическая проза
