Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И неожиданно вскрикнул: — «Понял?!»
При ее имени Иван Дмитриевич стих.
— И уходи! — резким движением длинных, белых пальцев — от себя, с презрением! — отсылал его Корсаков. — Уезжай! Я не могу с тобой… Сегодня…
«Неужели он уже все знает? — подумал Логинов. — Но откуда?»
— Не надо! Александр Кириллович… — Он снова сел рядом со стариком. Обнял его за сжатые, окостеневшие плечи. — Ты пойми, Александр Кириллович… Дело-то уж… Больно непростое! Ты сам меня учил… Дорогой мой…
Иван Дмитриевич знал, что старик не сможет долго сопротивляться. И потом — «государственное» дело для старика по-прежнему было святым.
Кстати, и сына этому он научил… «На мою голову», — невольно подумал Логинов.
— Я ни о чем не хочу… Тебя просить! Не просил — и не буду! — неожиданно высоким, срывающимся голосом прокричал старик. — Но я должен знать! Он виноват? Хоть в чем-нибудь?!
— Да, вроде…
— Нет, не «вроде»?! Такое — отцу… Не говорят!
Он закашлялся, начал быстро искать платок. В сумерки, в тишине сада, Ивану Дмитриевичу показалось, что из уст старика вырвался какой-то всхлип.
— Давай спокойнее… Александр Кириллович! — Логинов брал разговор в свои руки. — Ты пойми… Если мы подпишем соглашение… То получат гарантию с нашей стороны, что в случае войны «они — не под колпаком»! То есть на их территорию… мы не направляем ракеты первого удара… Мы даем эту гарантию! А они — дают гарантию, что на их территории… Нет атомного оружия! «Они не производили… И не производят!» Это — главное!
— А гарантии? Что они не производили? И не производят? — тихо, но уже внимая Логинову, спросил Александр Кириллович.
— А вот… Гарантии? — вздохнул Логинов. — Конечно, есть и МАГАТЭ. Есть много возможностей… Но они не пустят к себе наших наблюдателей! Да и мы тоже… Лишний раз распахивать двери перед ними не стремимся.
Иван Дмитриевич снова посмотрел на старика. Тот сидел, насупившись… Отчужденный, задумчивый.
— Вопрос доверия? — вздохнул Александр Кириллович. — Все тот же! На весь век. Двадцатый век… Вопрос! Хотя… Какой же это вопрос? — продолжил, усмехнувшись, Корсаков. — Это уже не вопрос! Это аксиома! Нет доверия… Не будет доверять человек человеку! Государство — государству! Мы — им! Они — нам! Ты — мне! Я — сыну…
Логинов заерзал на стуле и, нехотя, сдерживаясь, но ответил.
— Ну? Какая же им? Нашим, так сказать… Классовым врагам? Может быть вера? Ты же знаешь, такая установка нашего… Генерального; И его личного штаба.
— А ты ему и перечить не можешь?
Логинов только отвел глаза…
— А ты никогда не думал? Что я ведь тоже — твой классовый враг? — неожиданно, после паузы, спросил Александр Кириллович. — А как же! Я же потомственный дворянин? Сын и внук… И правнук крепостников! А ты — крестьянин! И твои предки были крепостные?.. Не так, что ли?
Корсакова буквально трясло, хотя говорил он тихо, с каким-то бешеным весельем. Но голос его казался по-прежнему спокойным.
— И Ленин! Кстати… Тоже был дворянин! И Тухачевский! И Красин! Еще называть?..
— Я Февронью Савватеевну… Позову…
— А Машенька, кстати… Тоже… была! Тоже…
У старика перехватило дыхание, и Логинов почувствовал, как у него на руках обмякает тяжелое корсаковское тело.
— Слу… шай! — все равно пытался досказать старик. — Значит, кроме классовой… Этой твоей… есть что-то другое? Более важное?! Совесть… Сострадание? Честь… Ты… ты… вспомни Машеньку! Ты вспомни! Где бы ты был, если бы не она… А ты… Ты не веришь ее сыну? Да он… В сто раз честнее… Чище! Преданнее делу, чем все твои… И его… Генерального! Приспешники! Наемники…
Он, вырвавшись из рук испуганного Логинова, сам поднялся на еще нетвердых ногах. И закричал во всю, еще бившуюся в кем силу:
— Вон! Вон отсюда! — И неожиданно… он глубоко вздохнул… Не найдя другого слова, выпалил: — Ты… Ты… Неудачник! Болван!
«Это было почти смешно! Его, Логинова… Назвать «неудачником»… «Болваном»?
На помощь уже спешила Февронья Савватеевна в белеющем в темноте оренбургском платке.
Надо было еще кого-нибудь позвать. Логинов оглянулся, но в это же время почувствовал, как старик тянет его за руку. Осторожно и настойчиво тянет… Так делают дети, когда хотят попросить прощения.
— Помоги… Ваня! Не клони головы! — еле слышно произнес Александр Кириллович. — Мне холодно…
И он посмотрел на Логинова беспомощными, далекими глазами.
12
В углу высокой комнаты, на тахте, среди сбившегося белья, спал человек. Казалось, он весь был составлен из углов. Острые коленки… локти… Длинный, худой нос.
Кирилл с порога смотрел на его немолодое, помятое, злое лицо. Это к нему, сюда, в эту огромную пустынную квартиру на улице Горького, привезла его дочь?
«Кто он ей?»
Кирилл оглянулся — за спиной стояла Галя. Она выдержала его взгляд. Осторожно, бережно, как с маленького, начала снимать с него пальто. Отнесла одежду — свою и его — в коридор, на просторную, пустую вешалку.
Кирилл по-прежнему стоял на пороге. Она осторожно подтолкнула его, мол, входи.
— Ты… Здесь живешь? — осторожно, боясь разбудить спящего, спросил Кирилл. Он еще не верил…
Она кивнула головой и села за круглый, массивный стол на толстых ножках в виде львиных лап.
— А кто… Еще здесь? — начал было Кирилл, но дочь остановила его движением руки, мол, тише.
Кирилл Александрович по-прежнему старался не смотреть в сторону спящего.
Огляделся. Комната была пустынна.
— Мы здесь… Временно! — поймала его взгляд Галя. У нее был голос взрослой женщины.
— А чья это квартира? — тихо спросил Корсаков. — Снимаете?
— Его тетки! — кивнула Галя в сторону спящего.
Кирилл снова постарался не посмотреть на него.
— И что же… Ты собираешься?..
Дочь опередила его вопрос.
— Рожать… Собираюсь!
Он опустил голову. У него были грязные, помятые туфли.
— А мать? Знает? — еще тише спросил отец.
— Знает! — ответила Галя. — Она… Все знает!
Кирилл выразительно кивнул в сторону спящего. Галя опустила голову.
— Как они тебя нашли? —
- Белый, белый день - Александр Мишарин - Русская классическая проза
- Досыть - Сергей Николаевич Зеньков - Драматургия / О войне / Русская классическая проза
- Фашисты - Кирилл Викторович Рябов - Русская классическая проза
- Все-все-все сказки, рассказы, были и басни - Лев Николаевич Толстой - Прочая детская литература / Детская проза / Русская классическая проза / Прочее
- Отцы ваши – где они? Да и пророки, будут ли они вечно жить? - Дэйв Эггерс - Русская классическая проза
- Изверг - Olesse Reznikova - Драматургия / Русская классическая проза
- Михoля - Александр Игоревич Грянко - Путешествия и география / Русская классическая проза
- Болотный цветок - Вера Крыжановская - Русская классическая проза
- Трое - Валери Перрен - Русская классическая проза
- Герой нашего времени. Маскарад (сборник) - Михаил Лермонтов - Русская классическая проза