– Тан, прошу простить, но у вас могут быть неприятности. Это знатные господа, и они этого не оставят. Советую вам побыстрее уйти.
– Я сам решу, когда мне уходить, милейший, лучше помогите пострадавшим.
Естественно, я понимал, что ко мне могут быть претензии, и не только ко мне, но и к Эрне. Она действовала по вложенному в ее рефлексы алгоритму защищать мою персону, что она и продемонстрировала этим прожигателям жизни.
Где-то в море
Сознание медленно всплывало из глубин. Сквозь серость и туман забвения пробивались запахи и слышался унылый, нескончаемый скрип. В спертом воздухе пахло тухлятиной, гнилью, немытым телом и нечистотами. Пол, на котором лежала Вирона, покачивался. Она лежала неподвижно, принимая пакет информации от нейросети.
Ее опоили снотворным, доза была смертельной, но нейросеть включила механизм нейтрализации и удалила часть наркотика через выделения потовых желез. Затем Вирону погрузили на корабль, и теперь, лежа в трюме, вместе с другими невольниками она плывет в неизвестность. Единственное, что она четко знала, это конечная точка маршрута – остров магов. Вернулась способность мыслить и анализировать. Меча нет, его забрал Борода. От нее избавились, продав в рабство. Дальнейшая судьба неизвестна. Сообщить купившим ее, что она находится под защитой рода нехейского барона? Ответ отрицательный. Ее в таком случае просто убьют. Дальнейшие действия – осмотреться, собрать данные. Вирона понимала, что совершила непростительную ошибку, доверившись бандитам. Не приняла во внимание свой же анализ, подсказывающий ей возможные варианты их действий. Слишком уверилась в своей власти над ними и стала ждать Фому. «Что я, девочка несмышленая?» – укоряла она себя. Ведь хорошо же понимала: нужно было сразу уходить, затеряться в городе. Нет, по-глупому решила довериться случаю.
Вирона открыла глаза и с трудом села. На руках деревянные колодки. Сквозь полумрак, царивший в трюме, она разглядела два десятка таких же пленников, мужчины и женщины, все вместе. Все в колодках, как и она. Во рту была сухость, мучила жажда, и нестерпимо хотелось справить малую нужду.
Девушка огляделась в поисках отхожего места, но не находила. Пока она шарила глазами по трюму, неподалеку зашевелилась женщина. Встала, подошла к деревянной бадье в углу и, присев, на глазах у всех стала испражняться. У Вироны от понимания того, что ей придется делать то же самое, закружилась голова, и она захотела умереть. Девушка промучилась еще полчаса, но больше выдержать не смогла. Проклиная судьбу и свою горькую участь, она несмело подошла к дурно пахнущей бадье и застыла, не решаясь сделать так, как сделала та женщина.
Ее толкнули в спину:
– Чего встала? Если нравится любоваться дерьмом, то делай это после того, как я облегчусь.
Голос принадлежал мужчине. Вирона, сцепив зубы, отошла, и на ее место встал говоривший. Он развязал завязки на штанах и без стеснения облегчился.
– Теперь можешь любоваться, – хохотнул он и отошел.
Вирона, стиснув зубы и закрыв глаза, проделала то же, что и все запертые в этом трюме. Отошла вглубь, в темноту, и попыталась спрятаться. Ей казалось, что все смотрят только на нее. Ее заливала краска стыда, а мозг усиленно работал. Нужна информация, для этого ей нужно общаться. Вирона постаралась успокоиться и сделала несколько глубоких вдохов. Это не конец жизни. Она справится, как справлялась и ранее. Я сильная, и меня не сломить, внушала Вирона сама себе.
Огляделась и приметила недалеко от себя девушку, тоже прятавшуюся в темноте, сидящую поджав под себя коленки. Она подползла к ней.
– Привет, – поздоровалась Вирона.
Девушка затравленно на нее взглянула и промолчала. Не обескураженная таким приемом и понимая, какие та испытывает чувства, Вирона представилась:
– Я Рона. А тебя как зовут?
Девушка продолжала молчать, уткнувшись лицом в острые коленки.
– Поодиночке будет очень трудно выжить, поэтому я предлагаю для начала познакомиться. Мы, девушки, очень уязвимы. Вдвоем нам будет легче.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Незнакомка подняла к ней лицо.
– А чем ты можешь мне помочь? Защитить от насилия?
– И это тоже могу попробовать. Я умею сражаться. Но мне надо больше информации. Меня усыпили, и я проснулась уже здесь. Я хочу знать, где мы и куда направляемся, – уверенно и почти спокойно ответила Вирона.
– Где мы! – с горькой усмешкой повторила ее вопрос девушка. – Мы на корабле рабовладельца, и везут нас на продажу, на остров магов, там продадут. И мы навеки будем рабами. Бесправными игрушками для местных. – Девушка не выдержала, и из ее глаз потекли слезы. Всхлипывая, она продолжила: – А по ночам девушек и женщин тащат наверх воины из охраны и матросня. Не трогают только девственниц. Но их тут нет.
Вирона кивнула. У нее появились наметки плана.
– А кормят когда?
– Два раза в день, утром и вечером спускают корзину с хлебом и бочонок с водой. Но можно остаться голодным, если не успеешь схватить. Вон те мужики все забирают себе.
В открытый люк сверху пробивался свет, и было видно сидящих на полу трюма нескольких мужчин. Там свежий воздух, поняла Вирона.
– Хочешь получить свою пайку – удовлетвори кого-нибудь из них. Скоты! – Девушка заплакала.
Вирона не стала ее успокаивать, только поинтересовалась, какое время суток.
– Наверное, полдень, – неуверенно ответила девушка. Она по-детски доверчиво посмотрела на Вирону и представилась: – Я Лизи.
– Не плачь, Лизи, теперь ты не одна. Ты знаешь, сколько нам плыть до острова?
– Дней пять-шесть, зависит от погоды, так говорили между собой матросы.
– А давно ли мы плывем? – Вирона все отчетливее представляла, что нужно делать.
– Три дня назад покинули порт. Ты правда умеешь за себя постоять? – Девушка с надеждой посмотрела на Вирону.
– Правда, – улыбнулась та.
До вечера Лизи рассказывала ей о своей жизни. Она жила с отцом и мачехой. Жили не бедно, Лизи даже могла учиться, чтобы потом стать экономкой в богатом доме и вести домашнее хозяйство. Ее отец был рыбак и имел свой баркас. Но недавно их постигло горе. Его смыла волна, как сказала мачеха, и он утонул. Вскоре мачеха привела в их дом молодого парня. Тот стал заглядываться на Лизи и делать ей разные гадкие, как выразилась девушка, предложения. Мачеха это заметила и, обозленная, просто заманила ее к работорговцу и там продала.
«Одна из многих человеческих трагедий несправедливого мира», – с ненавистью подумала Вирона. Она готова была убежать на самую захудалую космическую станцию неоварваров, лишь бы быть подальше от этого дикого и, как ей казалось, самого худшего из миров. Вирона не принимала этот мир, а он ей мстил за отвержение. Она облизнула пересохшие губы, очень хотелось пить, но воды не было. Вирона погрузилась в медитацию.
Четверо сидящих у люка мужчин зашевелились, и сверху, скинув лестницу, спустились двое с бочонком в руках. Обитатели трюма стали со всех сторон подбираться к воде. Следом появилась корзина с хлебом, и толпа пленников, словно обезумевшая, отталкивая друг друга, бросилась к ней. Четверка тех, кто занял лучшее место в трюме, била их ногами и пыталась отогнать от корзины. Но все равно то одна, то другая рука хватала хлеб, и счастливчик спешил скрыться в углу.
Вирона подошла тоже. В корзине оставалось еще несколько десятков лепешек. Те, кому не досталось хлеба, жалобно поскуливали и со страхом смотрели на четверку верховодов.
Пусть руки у Вироны были зажаты в колодках, но ноги были свободны. Она с силой ударила ближайшего к ней мужчину между ног. Второму, который сидел у корзины, она, подняв руки, обрушила колодки на голову. В удары она вложила всю свою ненависть, которую накопила.
Вирона хотела убивать, крушить, растереть в труху все и всех, что принадлежало этой планете.
Двое остальных мужчин опешили и замерли. Пользуясь этим, Вирона резко крутанулась и выбросила руки вперед так, что колодки с размаху врезались одному из них в лицо. Удар был такой силы, что сбитый с ног мужчина отлетел на несколько метров и затих.
