Однако из всех, кто брел по дороге, Найджела больше всего интересовали солдаты. Несколько раз они проезжали мимо небольших групп лучников и копейщиков, ветеранов из Франции, которые уже отслужили свое и теперь расходились по домам в южных графствах. Все они были немного пьяны, потому что попутчики щедро угощали их элем на многочисленных постоялых дворах и в пивных, расположенных вдоль дороги; они весело горланили песни и громко приветствовали проходивших мимо. Вид Эйлварда неизменно вызывал поток грубых шуток, а он оборачивался в седле и долго, пока те могли его слышать, во весь голос излагал, что он о них думает.
Один раз, далеко за полдень, они нагнали отряд в сотню лучников, которые шли строем под водительством двух рыцарей, ехавших впереди. Они шли из Гилдфордского замка в Райгитский, где стояли гарнизоном. Найджел немного проехал рядом с рыцарями и намекнул, что если кто-нибудь из них ищет славное дело, или стремится к небольшому подвигу, или жаждет разрешения от клятвы, то устроить это нетрудно. Но оба рыцаря были люди немолодые и серьезные, занятые своим делом и не склонные к дорожным приключениям, так что Найджелу пришлось пришпорить лошадь и ускакать вперед.
Слева они уже оставили за собой Боксхил и Хедлийскую вересковую пустошь, а впереди из-за деревьев показались башни Райгита, когда они нагнали дородного краснощекого весельчака с раздвоенной бородой, который трусил на хорошей лошади и приветливо кивал головой или бросал доброе слово каждому встречному. Они вместе доехали до Блечингли, и, разговаривая с бородачом, Найджел от души смеялся; однако за всеми его шутливыми словами чувствовались искренность и глубокий ум. Он разъезжал спокойно и беззаботно, потому что, по его словам, у него было довольно денег, чтобы уберечь себя от нужды и обеспечить всем необходимым в дороге. Он говорил на всех трех диалектах, принятых в то время в Англии: на северном, центральном и южном, так что легко общался с людьми любого графства и охотно выслушивал их горести и радости. Повсюду, и в городе, и в деревне, идут волнения, рассказывал он, потому что бедный люд задыхается под властью как церкви, так и государства, и скоро в Англии начнутся такие события, каких еще никто не видывал.
Особенно он нападал на церковь. Она, говорил этот человек, владеет несметными богатствами, в ее руках почти треть всех земель страны, но она с ненасытной жадностью стремится захватывать все новые и новые, хотя утверждает, что бедна и смиренна. Монастырской и странствующей братии тоже досталось от него — за мошенничество, лень и хитрость. Он объяснил, почему их богатства и богатства надменных лордов всегда зиждутся на тяжком труде бедного, покорного Петра Пахаря* ["Видение Уильяма о Петре Пахаре" — поэма английского поэта Уильяма Ленгленда (ок. 1332 — ?). В ней отражены настроения народа в период антифеодальных крестьянских восстаний XVI века.], который от зари до зари, в жару, и в холод, и в дождь, из последних сил гнет спину на полях; предмет насмешек всех и каждого, он тем не менее держит на своих усталых плечах благополучие всего мира. Свои мысли человек этот облек в форму красивой притчи и теперь, во время езды, повторял некоторые стихи, произнося их нараспев и отбивая такт указательным пальцем. Найджел и Эйлвард ехали у него по бокам, повернув головы в его сторону, и внимательно слушали, только чувства у них при этом были разные: Найджела потрясли такие нападки на высшую власть, а Эйлвард только посмеивался, когда тот умно и тонко излагал хорошо ему известные мысли и чувства людей его сословия. Наконец незнакомец остановил коня возле «Пяти ангелов» в местечке Гэттон.
— Это хорошая гостиница, и эль здесь тоже хорош, я давно это знаю, — сказал он. — Когда я кончил «Видение о Петре Пахаре», которое я вам рассказывал, там были такие последние строки:
Вот и дошел рассказ мои до конца.
Спаси Бог тех, кто мне принес винца.
Прошу вас, зайдемте сюда и выпьем вместе.
— Нет, благодарю, — ответил Найджел, — мне нужно спешить — дорога у нас дальняя. Назовите свое имя, добрый друг, — вы очень повеселили нас своими словами.
— Берегитесь! — ответил незнакомец. — Вам и всему вашему сословию будет не очень весело, когда эти слова претворятся в дела и Петр Пахарь устанет гнуть спину на полях, возьмет лук и стрелы и наведет в стране порядок.
— Клянусь святым Павлом, я думаю, мы сумеем образумить этого Питера, а заодно и тех, кто вбил ему в голову такие дурные мысли! — вскричал Найджел. — Поэтому, еще раз прошу, назовите свое имя, чтобы я узнал его, если мне доведется услышать, что вас повесили.
Незнакомец добродушно рассмеялся.
— Можете называть меня Томасом Безземельным. Скажи я вам свое настоящее имя, я был бы Томасом Безмозглым, потому что много славных разбойников в черных рясах, и в стальном облачении с удовольствием помогли бы мне вознестись ввысь тем самым способом, о котором вы говорите. Так что прощайте, сквайр, и ты, лучник; желаю вам вернуться с войны с целыми костями.
Ночь путники провели под кровом Годстонского монастыря и рано утром на следующий день снова были в пути на Дороге паломников. В Титси им сказали, что в Уэстерхемском лесу разгуливает шайка беглых крепостных и накануне там убили трех проезжих; Найджел воспрянул духом в ожидании встречи с ними, но разбойники не показывались, хотя Найджел и Эйлвард свернули со своего пути и поехали по краю леса. Но несколько дальше они наткнулись на следы разбойничих дел: тропа шла вдоль склона холма, по дну мелового карьера, и там, на месте свежих разработок, лежал мертвец. По неестественно раскинутым рукам и ногам и изувеченному телу можно было догадаться, что его сбросили с края карьера, а вывернутые пустые карманы ясно говорили о причине убийства. Путники проехали мимо, не утруждая себя внимательным осмотром тела: трупы на большой королевской дороге были отнюдь не такой уж редкостью, зато если шериф или пристав заметят вас возле тела, вы и оглянуться не успеете, как окажетесь запутанными в сетях закона.
Возле Севеноукса они свернули с древней Кентерберийской дороги на юг, к побережью, оставили позади меловые холмы и ступили на глинистые земли Уэлда. Теперь они ехали по скверному, разбитому мулами проселку, шедшему через густые леса; изредка попадались открытые, расчищенные от леса участки, на которых стояли небольшие кентские деревушки; суровые густоволосые крестьяне в холщовых рубахах и широких штанах смотрели на путников дерзко и жадно. Один раз они увидели вдалеке справа башни Пензхерста, в другой — услышали низкий звон колоколов Бейхемского аббатства, а в остальном на протяжении целого дня им попадались только диковатые крестьяне, да убогие лачуги, да бесконечные стада свиней, жирующих на опавших желудях. Те толпы, что наводняли древнюю дорогу, остались позади; теперь им лишь изредка попадался прохожий — купец или гонец, направлявшийся в Бэттл Эбби, Певенси Касл или спешащий к южным городам.
