Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Совершенно верно, — ответил Дарзак, — но что все это значит?
– Подождите! — возразил репортер. — Мы можем считать этот раскрашенный план делом ваших рук?
– Черт возьми, да! Я был крайне раздосадован, обнаружив, что он испорчен, когда мы вошли с вами в кабинет старого Боба! Почтенный ученый испортил мою работу, катнув по нее свой череп!
– Вот мы и подходим к главному!.. — заключил Рультабий.
И, взяв со стола самый древний череп человечества, он показал красную челюсть Роберу Дарзаку со словами:
– Согласны ли вы с тем, что краска на этой челюсти именно та, которой был покрыт ваш план?
– Еще бы! Какое в этом может быть сомнение? Череп еще лежал на моем чертеже, когда мы вошли в башню Карла Смелого.
– Таким образом, мы с вами пока придерживаемся одного и того же мнения, — проговорил репортер.
Тогда он встал и с черепом под мышкой направился к нише в стене, служившей прежде амбразурой для пушек, а теперь превращенной Дарзаком в уборную. Тут он чиркнул спичкой и зажег небольшую спиртовку, стоявшую на столе. Над ней он поставил кастрюльку с водой. Череп он по-прежнему держал под мышкой.
Мы не спускали с него глаз, пока он занимался этими странными кухонными приготовлениями. Никогда еще поведение Рультабия не казалось нам более непонятным, таинственным и волнующим. Нас охватывал страх, но мы чувствовали, что кому-то рядом с нами, кому-то из нас было страшно больше, чем всем остальным! Кому же? Быть может, наиболее спокойному на вид? Но самым спокойным был Рультабий, возившийся со своим черепом и кастрюлей.
Но что это? Почему мы внезапно отступаем, охваченные общим чувством? Дарзак, с глазами, расширенными от ужаса, дама в черном и Артур Ранс, я сам… Почему у всех нас чуть было не сорвалось с губ имя «Ларсан»?..
Где же мы его увидели? Что напомнило нам его резкие черты, в то время как мы не спускали глаз с Рультабия? Ах! Этот профиль в красноватых сумерках надвигающегося вечера, этот лоб на фоне амбразуры, залитой кровавым отблеском заходящего солнца! О! Этот суровый и своенравный подбородок, который при дневном свете казался нежно округленным, а теперь вырисовывается так резко и сурово! Как похож Рультабий на Ларсана! Как он похож в эту минуту на своего отца! Это Ларсан!
Мать Рультабия издает тяжелый стон, молодой человек выходит из мрачных декораций, в которых он предстал перед нами с лицом разбойника, подступает к нам и становится прежним Рультабием. Мы еще дрожим. Эдит, никогда не видевшая Ларсана, ничего не понимает и спрашивает меня:
– Что случилось?
Рультабий с помощью кастрюльки, салфетки и горячей воды смывает с черепа краску. Дело идет быстро. Краска исчезает. Он заставляет нас убедиться в этом и затем, подойдя к столу, стоит в немом созерцании своего рисунка. Это продолжается десять минут, в течение которых он знаком просит нас хранить молчание… десять нестерпимо долгих минут… Чего он ждет? Вдруг он хватает череп правой рукой и несколько раз подряд прокатывает его по своему чертежу, как делают это играющие в кегли; затем показывает нам череп, обращая наше внимание на то, что на нем не отпечаталось ни следа красной краски, и снова вытаскивает часы.
– Краска совершенно высохла на плане, — говорит он. — Четверти часа оказалось достаточно для этого. Одиннадцатого числа господин Дарзак, как мы видели, вошел в Квадратную башню со двора в пять часов. Войдя в нее и закрыв за собой дверь комнаты на ключ, господин Дарзак, по его словам, вышел из нее только тогда, когда мы пришли за ним, после шести часов вечера. Что касается старого Боба, то мы видели его входящим в Круглую башню с черепом, не запачканным краской, в шесть часов.
Каким же образом эта краска, которая высыхает за четверть часа, в тот день, спустя целый час после того, как ее оставил Дарзак, могла окрасить череп старого Боба, который в приступе бешенства швырнул его на чертеж? Этому может быть только одно объяснение, а именно: Дарзак, вошедший в Квадратную башню в пять часов и не имевший возможности выйти незамеченным, — не тот Дарзак, который занимался рисованием в Круглой башне перед приходом старого Боба в шесть часов и которого мы застали в комнате Квадратной башни, не заметив, как он пришел туда, а затем вышли с ним… Одним словом, он не тот Дарзак, который сейчас находится перед нами! Таким образом, здравый смысл неопровержимо доказывает нам, что существует двойник Дарзака!
С этими словами Рультабий посмотрел на Дарзака. Последний, как и все мы, находился под большим впечатлением от выводов молодого репортера. Нас всех охватило предчувствие чего-то ужасного и вместе с тем безграничное восхищение. Как ясно и очевидно было все, что высказал Рультабий! На всем его рассуждении лежала печать его могучего аналитического ума.
– Так вот каким образом, — вскрикнул Дарзак, — он вошел в Квадратную башню: переодетый мною, под моей личиной! Теперь мне ясно, как он спрятался в шкафу, так что я не мог видеть его, войдя сюда и занявшись почтой, оставив свой план в башне Карла Смелого. Но как Бернье мог пропустить его?
– Да очень просто! — возразил Рультабий, взяв руку дамы в черном в свои, как бы для того, чтобы придать ей бодрости. — Очень просто! Раз он был уверен, что видит перед собой вас…
– Теперь понятно, отчего я нашел свою дверь незапертой. Бернье думал, что я сижу у себя.
– Совершенно верно! Правильное заключение! — одобрил Рультабий. — И Бернье, открывшему дверь первому Дарзаку, не пришлось иметь дела со вторым, потому что так же, как и мы, он не видел его. Вы вошли в Квадратную башню, очевидно, в тот самый момент, когда мы стояли с Бернье у парапета, привлеченные странной жестикуляцией старого Боба, разговаривавшего у входа в Большую Барму с госпожой Эдит и князем Галичем.
– Но как же, — опять вмешался Дарзак, — меня не заметила жена Бернье, сидевшая в своей комнате? Почему она не удивилась при виде меня, зная, что я не выходил из своей комнаты?
– Представьте себе, — произнес с грустной улыбкой репортер, — представьте себе, господин Дарзак, что в ту самую минуту, как вы проходили… то есть когда проходил ваш двойник, жена Бернье собирала картофель, высыпанный мною из мешка на пол…
– Ну, так мне остается поздравить себя с тем, что я остался живым и невредимым!..
– Поздравляйте, господин Дарзак, поздравляйте!..
– О, получается, что в то время, когда я вошел к себе, запер дверь на ключ, как уже говорил вам, и сел за работу, разбойник был у меня за спиной! Да ведь он мог убить меня без всякого сопротивления с моей стороны!..
Рультабий подошел к Дарзаку.
– Но почему он не сделал это? — произнес он, пристально глядя ему в глаза.
– Вы прекрасно знаете, что он ожидал кое-кого другого! — И Дарзак повернул свое грустное лицо к даме в черном.
Рультабий вплотную приблизился к Дарзаку и положил ему руки на плечи.
– Я должен сделать вам признание, господин Дарзак, — сказал он голосом, который снова приобрел звонкость и решительность. — Когда я понял, каким образом проник в вашу комнату «лишний труп», и убедился, что вы не пытались даже указать нам на ошибочность нашего мнения относительно пяти часов, когда вы, как все были абсолютно убеждены, вошли в Квадратную башню, я счел себя вправе подозревать, что разбойником был не тот, кто в пять часов вошел под личиной Дарзака в Квадратную башню! Я подумал наоборот, что тот Дарзак мог быть настоящим Дарзаком, а ложным были вы! Ах, дорогой Дарзак, как сильно я вас подозревал!..
– Это безумие! — воскликнул Дарзак. — Если я не указал точно часа, когда вошел в Квадратную башню, то лишь потому, что не помнил его точно, да и не придавал ему никакого значения!
– Таким образом, господин Дарзак, — продолжал Рультабий, не обращая внимания на возражения своего собеседника, на волнение дамы в черном и наше общее смятение, — таким образом, настоящий Дарзак, явившийся для того, чтобы занять украденное вами место, — в моем воображении, господин Дарзак, в моем воображении, успокойтесь!.. — благодаря вашим темным ухищрениям и невразумительной помощи дамы в черном, был лишен возможности навредить вашему смелому предприятию! Таким образом, господин Дарзак, я додумался до того, что вы, будучи Ларсаном, упрятали в мешок Дарзака!.. Вот к чему привело меня мое пылкое воображение!.. И необоснованное подозрение!..
– Да… — глухо ответил муж Матильды. — Мы все здесь подозревали друг друга!..
Рультабий повернулся спиной к Дарзаку, засунул руки в карманы и сказал, обращаясь к Матильде, охваченной ужасом и готовой, по всей видимости, лишиться чувств:
– Еще немного мужества, сударыня!
И затем продолжал наставительным тоном профессора математики, развивающего доказательство теоремы:
– Видите ли, господин Дарзак, налицо имелись два проявления Дарзака… Чтобы узнать, которое из них было истинным и которое скрывало за собой Ларсана, я счел своим долгом разобрать, руководствуясь здравым смыслом, по очереди, оба эти проявления… И вот я начал с вас, господин Дарзак.
- Тайна доктора Николя (сборник) - Гай Бутби - Классический детектив
- Кармилла - Джозеф Шеридан Ле Фаню - Зарубежная классика / Классический детектив / Ужасы и Мистика
- Дело врача - Грант Аллен - Классический детектив
- Госпожа президент - Анне Хольт - Классический детектив
- Формула Кошачьего царя - Сергей Саканский - Классический детектив
- Английский язык с Шерлоком Холмсом. Знак четырех - Arthur Conan Doyle - Классический детектив
- Человек на четвереньках - Артур Дойль - Классический детектив
- Корень зла среди трав - Татьяна Юрьевна Степанова - Детектив / Классический детектив
- Тайна китайского апельсина - Эллери Квин - Классический детектив
- Рукопись профессора - Дороти Сэйерс - Классический детектив