Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переход на зимние квартиры в Цирту продолжился. Но угроза новых нападений не миновала. Поэтому Марий вел свои войска построенными в боевой порядок[29], проводя тщательную разведку местности. При этом, указывает Саллюстий, Марий «как будто у него не было помощников, сам наблюдал за всем, появлялся всюду, хвалил и укорял каждого, кто этого заслуживал. Будучи при оружии и предельно внимательный сам, он того же требовал от солдат. С той же осмотрительностью, с какой он двигался, он укреплял лагерь, ставил когорты легионеров на страже у ворот, располагал вспомогательную конницу перед лагерем, кроме того, расставлял солдат в укреплениях на валу, сам обходил посты – не столько из недоверия к тому, как будут выполняться его приказы, сколько для того, чтобы солдаты охотнее переносили тяготы, которые с ними разделяет полководец. И действительно, Марий тогда, как и в течение всей Югуртинской войны, поддерживал дисциплину в войске, не столько прибегая к наказаниям, сколько обращаясь к совести солдат. Многие объясняли это его стремлением к популярности, другие – тем, что суровая жизнь, к которой он привык с детства, и все то, что иные считают несчастием, для него было удовольствием».
Как мы видим, даже достигнув высшей военной власти, Марий не забыл ни своих солдатских привычек, ни уроков, полученных от Сципиона Эмилиана под Нуманцией. Но понять душу простого солдата он умел, пожалуй, даже лучше, чем его знаменитый наставник. Недаром Мария называли «солдатским императором»: таким он был не только потому, что поднялся до ранга командующего из рядовых, но и по образу своих действий и мыслей.
Луций Корнелий Сулла
Бдительность, проявленная Марием при этом переходе, оказалась совсем не лишней. Римская колонна еще раз подверглась опасному нападению, но оно было успешно отбито. В этом бою особенно отличился молодой офицер по имени Луций Корнелий Сулла, который служил в штабе Мария квестором[30]. Несмотря на то, что он был изнеженным и прекрасно образованным аристократом, Сулла снискал всеобщую любовь своей общительностью и храбростью. Именно с ним захотел вести переговоры о мире мавританский царь Бокх, решивший предать своего зятя и стать союзником Рима. Бокх тщательно скрывал свои намерения или продолжал колебаться, поэтому поездка в его ставку была очень опасным предприятием. Но Сулла с готовностью взялся за него, прибыл к царю и после долгих переговоров убедил его обманом захватить Югурту и выдать римлянам. Югурта был коварно схвачен и в цепях, вместе с женой и детьми, доставлен в римский лагерь.
Так, говоря словами одного римского историка, «царь, изощренный в обмане, обманом и был пленен». Это означало конец семилетней войны. Марий вернулся в Рим и справил триумф, проведя в шествии нумидийского царя, закованного в цепи, и двух его сыновей. Спустя несколько дней Югурта был задушен в подземной тюрьме на Капитолии. Марий стал самым популярным человеком в Риме, но славу окончания тяжелой войны ему пришлось разделить с Суллой. Это сильно задело честолюбивого полководца и явилось одной из причин той непримиримой вражды между ним и молодым аристократом, которая позже привела к первой гражданской войне, чуть было не погубившей Рим в начале 80-х гг. I в. до н. э.
Еще до возвращения из Африки Марий на гребне славы был вторично избран консулом (104 г. до н. э.), несмотря на то, что закон запрещал избирать кандидата, если его нет в Риме и если не прошел положенный срок – 10 лет – со времени предыдущего консульства. Отступить от закона римлян заставила не только огромная популярность победителя Югурты, но прежде всего чрезвычайная угроза, отразить которую, по мнению римских граждан, мог только Марий. На этот раз опасность надвигалась на Рим и Италию с севера.
Почти в то же время, когда началась война в Нумидии, к северным границам римских владений подошли страшные полчища не известных прежде варваров. Неисчислимой ордой пришли они из Северной Германии, откуда-то с берегов Балтийского или Северного моря и, подобно лавине, докатились до Альпийских гор в поисках новых мест для поселения. Вместе с мужчинами-воинами на покрытых кожей повозках ехали женщины и дети. Повозки служили им жилищем, а поставленные в круг они образовывали укрепленный лагерь. Переселенцы называли себя кимврами – «борцами»; греки и римляне переводили это название словом «разбойники». В их продвижении на юг к кимврам присоединилось и другое германское племя – тевтоны. Принимали они в свою орду и кельтских воинов. Все в облике, обычаях и нравах этих племен поражало римлян. Переселенцы отличались высоким ростом и огромной силой. У них были светло-голубые глаза и белокурые волосы. В пищу варвары нередко употребляли сырое мясо. Вождями они выбирали самых высоких и самых храбрых бойцов. Вооружением и боевыми приемами кимвры мало отличались от кельтов. Они были не знакомы с военной стратегией и дисциплиной, зато, как подчеркивает Плутарх, «перед их отвагой и дерзостью нельзя было устоять, а в битве быстротой и силой они были подобны огню, так что натиска их никто не выдерживал и все, на кого они нападали, становились их добычей». Смерть на поле боя считалась у них наивысшим почетом. В опасных битвах воины, стоявшие в переднем ряду, привязывали себя друг к другу веревками, продевая их в свои пояса. Рабы и добыча мало интересовали германцев – они стремились прославиться боевыми подвигами и добыть земли для поселения. Одержав победу, кимвры приносили в жертву своим богам всю захваченную добычу. Пленных вешали на месте или оставляли для жертвоприношений, которые совершались седовласыми жрицами-прорицательницами, одетыми в белые одежды. По крови и внутренностям зарезанных пленников жрицы совершали свои гадания.
Древнегерманский воин
В 113 г. до н. э. полчища кимвров подошли к проходам в северо-восточных Альпах и заняли земли дружественного Риму местного племени. Однако по требованию римского консула Папирия Карбона, выступившего навстречу им с большим войском, они удалились, не оказав сопротивления, так как были наслышаны о могуществе римлян. Консулу этого, однако, показалось мало. Проводники, которых он дал пришельцам, чтобы проводить до границы, получили тайный приказ – вывести кимвров к засаде, устроенной римским полководцем. Карбон, жаждавший легкой победы, дорого заплатил за свое вероломство. Разъяренные варвары едва не уничтожили все римское войско: от полного истребления его спасла только сильная гроза, положившая конец битве. Кимвры, тем не менее, нападать на Италию не стали, но ушли на левый берег Рейна. Через несколько лет ситуация повторилась. Варвары появились на этот раз в Южной Галлии и просили у римлян дать им здесь земли для поселения. Вместо ответа германцы подверглись нападению. Но римское войско вновь было разгромлено и даже потеряло лагерь. Впрочем, кимвры не воспользовались своим успехом. Отправив послов в сенат, чтобы повторить свою просьбу, они занялись покорением южно-галльских племен.
Неудачи римлян на этом не закончились. Два года спустя римская армия потерпела новое сокрушительное поражение от кельтского племени тигуринов. Причем в этом сражении вместе с большей частью войска погиб и сам консул. Тем римлянам, которые уцелели во время побоища, пришлось, чтобы сохранить жизнь, выдать врагу заложников, половину обоза и пройти под ярмом. С огромным напряжением сил римские власти смогли собрать новые войска для обороны Нарбонской Галлии[31], которая оказалась совершенно беззащитной от повторного вторжения германских полчищ. Это вторжение не заставило себя ждать и закончилось оно для римлян настоящей катастрофой, которая по своим масштабам превзошла даже столь памятную битву при Каннах. В октябре 105 г. до н. э. у города Араузиона (современный Оранж на юге Франции) на левом берегу Родана две римские армии потерпели сокрушительный разгром от кимвров и тевтонов. Одной из армий командовал консул Гней Манлий Максим, не блиставший, мягко говоря, военными дарованиями. Во главе второй стоял проконсул Сервилий Цепион, который превосходил Манлия знатностью, но был столь же бездарным военачальником. Римские командующие терпеть не могли друг друга и даже перед лицом грозного врага не желали примириться и действовать согласованно. Прибыв по приказу консула к Араузиону, Цепион расположился со своим войском в отдельном лагере. Опасаясь, что честь покорения неприятеля достанется Манлию, Цепион поспешил первым завязать битву. Но его армия была наголову разбита, а следом за ней кимвры полностью уничтожили и войско консула. Оба римских лагеря были захвачены. Германцы, не нуждавшиеся в пленных, учинили страшную резню, перебив почти всех римлян, которым путь к отступлению был отрезан находившейся у них в тылу рекой. Из 80 тысяч римских солдат и 40 тысяч обозников и войсковых торговцев спаслось всего лишь 10 человек. Они-то и принесли ужасную весть об этом небывалом разгроме, который стал результатом пагубных разногласий римских полководцев.
- История кавалерии. - Джордж Денисон - История
- Британская монархия в конце XX — начале XXI века - Арина Полякова - История
- Тайны древних цивилизаций - Тамара Натановна Эйдельман - История
- Танковые войны XX века - Александр Больных - История
- Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века - Коллектив авторов - История
- Русская пехота в Отечественной войне 1812 года - Илья Эрнстович Ульянов - История
- «Отречемся от старого мира!» Самоубийство Европы и России - Андрей Буровский - История
- Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций - Владимир Трут - История
- Дипломатия в новейшее время (1919-1939 гг.) - Владимир Потемкин - История
- Реформа в Красной Армии Документы и материалы 1923-1928 гг. - Министерство обороны РФ - История