Форма входа
Читем онлайн Город Ильеус - Жоржи Амаду
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Когда как-то раз поэт Сержио Моура хотел охарактеризовать годы подъёма цен, он сказал:
— Это было такое поразительное время, что даже две книжные лавки открыли в Ильеусе!..
2
Скандалы, о которых коммерсант рассказывал профессору иностранного университета, начались «шулерским ходом», проделанным Пепе Эспинола с полковником Фредерико Пинто, когда началось повышение цен. У Пепе наклевывалось выгодное дело, тогда как раз основалось общество, собиравшееся открыть кабаре «Трианон», и ему нужны были деньги. Аргентинец надеялся, что теперь-то он обеспечит себя до конца жизни. Как он мечтал в последнее время о спокойном доме (ну, вроде дома его родителей) где-нибудь на окраине Буэнос-Айреса! Может быть, в квартале Чакаритас. Дом старого холостяка, деньги в банке на расходы — и его родной город, который он считал потерянным навеки. Его танго, театры, кабаре, море огней на улицах — всё то, что кануло в прошлое и так манило к себе. Вот если он теперь откроет шикарное кабаре с узким кругом посетителей, с игорным столом и шампанским, с женщинами из Рио… В нём он видел возможность осуществления своей, верно, слишком уж смелой мечты.
На это дело и пошли те деньги, которые полковник Фредерико Пинто дал Пепе, чтобы он вернулся в Аргентину. Тогда весь Ильеус смеялся по этому поводу.
…Было около одиннадцати, когда Пепе оставил Рун Дантаса в «Батаклане» и пошел домой. За обедом он сказал, что вернётся лишь утром. Полковник Фредерико Пинто обедал с ними и хвалил рыбу, предвкушая ночь любви в объятиях Лолы. Все знали ночные кутежи Пепе, на которые, в начале этой комедии с Фредерико, Лола горько жаловалась, проливая слёзы, которые она умела вызывать по заказу. Когда Пепе шёл в кабаре, он возвращался только под утро. Не было даже необходимости предупреждать об этом. Полковник беззаботно лег в постель со своей любовницей. Он и не заметил, что Лола грустна, чем-то обеспокоена и, словно пристыжённая, не смотрит ему в глаза.
Когда Пепе неожиданно вошел, полковник растерялся. Это не был страх — Фредерико был человеком, закалённым в схватках с врагами, он привык к перестрелкам, во время которых кровь лилась потоками. Но когда он увидел гнев и отчаяние Пепе, он так растерялся, что жалко было на него смотреть. Ему было стыдно перед обманутым мужем, угрызения совести и какая-то печаль терзали его. Пепе знал, что ему не удастся запугать полковника. Если он попытается это сделать — всё пропало, потому что Фредерико примет бой. Поэтому он решил разыграть сцену в патетическом духе и заранее тщательно её продумал. Отворив двери, он посмотрел на Лолу и Фредерико, закрыл лицо руками и воскликнул по-испански:
— Мне говорили, но я не поверил… Не поверил!
Это был крик отчаянья, рыданье, наполнившее комнату; полковник почувствовал, что его точно в грудь ударили, ему стало стыдно. Пепе упал в кресло и мучительно стонал, он коверкал слова, стараясь говорить по-португальски:
— Полковник, я никогда этого от вас не ожидал… Я верил вам, как родной матери… Никогда не ожидал… Ни от вас, ни от неё…
Фредерико посмотрел на него: у Пепе в глазах стояли слёзы, он был в ужасном состоянии. Полковник чувствовал себя униженным своим поступком, он не знал, что делать. Ему хотелось утешить Пепе, он чувствовал уважение к аргентинцу. Пепе продолжал:
— Я думал, что она любит меня… Что вы — мой друг… Я никогда не ожидал… — Он повернулся к Лоле, крикнув возмущенным голосом: — Подлая!
Только тогда полковник заговорил и лишь для того, чтобы доказать, что Лола не виновата. Маленький, нервный, он казался очень смешным, когда, стоя голый посреди комнаты, защищал Лолу, Пепе с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться, хотя фальшивые слезы продолжали струиться по его лицу. Лола спряталась под одеяло, и Пепе думал, что это с трудом сдерживаемый смех заставлял так колыхаться простыни на груди возлюбленной. Полковник Фредерико Пинто был очень взволнован и весь дрожал. Пепе проливал слёзы, плача от смеха.
К соглашению они пришли легко. Полковник даст двадцать конто, чтобы они могли вернуться в Аргентину («Эти путешествия за границу очень дороги», — объяснил Пепе) и начать там новую жизнь. Только пусть Пепе не приводит в исполнение своей угрозы и не порывает с Лолой.
— По-настоящему я это и должен был бы сделать, полковник… Я из-за вас этого не делаю.
— Это было безумие… — объяснял Фредерико.
Завтра же у Пепе будут деньги. Полковник оделся на глазах у Пепе, сгорая со стыда, и назначил встречу назавтра, в баре. Он всё ещё извинялся, «потерял голову», говорил он. Пепе вытирал глаза, Лола тяжело дышала, простыня отдернулась, обнажив её бедро. У двери полковник обернулся и взглянул на это белое бедро. Потом грустно покачал головой и вышел. Хлопнула входная дверь, звук шагов Фредерико потерялся вдали, Пепе растянулся на постели, раскинув руки.
— Я устал…
Но вдруг он резко приподнялся на постели, потому что Лола громко плакала, уткнув лицо в простыню.
— Что с тобой? Ты о чём?
Голос Лолы был глухим от слёз:
— Этот меня любил, Пепе, любил…
— Все тебя любили, глупая…
— Нет. Этот меня любил по-настоящему. Жалко мне его! Бедный… Такой хороший… Как ребёнок…
Она вскинула на Пепе свои большие, залитые слезами глаза и сказала:
— Пепе, я не знаю, как я выдерживаю эту жизнь… Такая грязная жизнь, такая гадкая… Если бы я тебя не любила, я давно бы… Не знаю, я, наверно, убила бы себя… Да, убила бы… Я вся грязная, у меня даже душа грязная, Пепе… Грязная…
Пепе взял её руку в свою. Он вспомнил Шикарного. Он протянул другую руку и погладил белокурые волосы Лолы. Погладил тихонько, осторожно, с бесконечной нежностью:
— Нужно иметь характер!
Она глухо плакала, закрыв лицо простынёй.
3
Из рук полковника Фредерико Пинто, грубых и страстных рук сельского жителя, Лола Эспинола перешла в руки доктора Руи Дантаса, мягкие руки бакалавра, пишущего стихи. Пепе с головой ушёл в дело устройства кабаре, нанял женщин на Юге. За игорным столом и танцевальным залом «Трианона» скрывался публичный дом с привезенными из других мест женщинами — главный козырь Пепе, основная статья его дохода. Только тогда в Ильеусе поняли, какова настоящая профессия Пепе. Дом, где он содержал своих женщин, посещали экспортеры и богатые полковники. Легче было придраться к чему угодно в Ильеусе, чем затронуть «гнездо любви», как называл Карбанкс этот полулегальный публичный дом. Поэтому ни к чему не привели старанья полковника Фредерико Пинто обратить на этот дом внимание префекта и полиции, чтобы добиться высылки Пепе из города.
— Кто ж велел полковнику быть таким глупым… — говорили жители Ильеуса, на всех перекрестках обсуждавшие недавний скандал. Этот скандал доставил всем большое удовольствие, и даже одно время по городу ходила ядовитая эпиграмма, начинавшаяся так:
Решил Фредерико Пинто,что Лола — замужняя дама…
Полковнику сказали, что эпиграмма принадлежит перу Сержио Моура; впрочем, в Ильеусе поэту приписывали массу вещей, к которым он не имел никакого отношения. Позднее сам Фредерико установил, что автор эпиграммы — Зито Феррейра, которому он сам рассказал о случившемся в баре под пьяную руку в ту самую ночь, когда Пепе проделал с ним «шулерский трюк» и когда Фредерико ещё думал, что разрушил счастье семьи.
После скандала полковник некоторое время не выезжал из своей фазенды. Но вскоре он вернулся и рассказывал в барах о своих приключениях с молоденькими мулатками, которых он покорил на плантациях. Одной из них, по имени Рита, он построил дом в посёлке. Но он никому не разрешал напоминать ему о случае с Лолой, при одном намеке он выходил из себя. Он уверял, что еще отомстит «этому мошеннику-гринго». Однако, по правде сказать, когда полковник вернулся из своей фазенды, уже никто не вспоминал об этом происшествии. «Дежурным блюдом», как говорил терзаемый ревностью Рейнальдо Бастос, была связь Жульеты Зуде с поэтом Сержио Моура. Мстя за эпиграмму, которую он всё ещё приписывал Сержио, полковник Фредерико Пинто ходил из бара в бар, от одних к другим, рассказывая пикантную новость. И всюду он находил благодатную, очень благодатную почву для язвительных сплетен. Многие не любили Сержио Моура. Что же касается Жульеты, надменной и державшейся всегда в стороне, то её просто не выносили. Замужние женщины, старые девы, регулярно посещавшие церковь, даже девушки на выданье, втайне завидовавшие Жульете, относились к ней с каким-то инстинктивным недоверием. У них не было с ней ничего общего, она была словно иностранкой в их среде. Её ставили в один ряд с Лолой, с той только разницей, что с Жульетой раскланивались очень почтительно, так как она была женой Карлоса Зуде, одного из самых видных экспортеров какао. Жульета курила, разгуливала в шортах на пляже по утрам, выходила в брюках на улицу, свободно разговаривала с мужчинами; с дамами из местного общества у неё были весьма далёкие и холодные отношения. Её манеры и её платья обсуждались на всех балах Общественного клуба и всех страшно шокировали. Полные преувеличений слухи об интимных вечерах в доме Карлоса Зуде, на которые приглашали англичан и шведов, немцев и швейцарцев, повторялись за столиками кафе и у семейных очагов. Рейнальдо Бастос, который со времени разговора с Жульетой жил надеждой на её улыбку, а то и на что-нибудь большее, теперь с ума сходил от бешенства, видя, что она влюблена в другого. Он всем рассказывал, что однажды случайно встретил в книжной лавке Жульету, покупающую книги Фрейда. И тем, которые не знали, кто, собственно, такой этот Фрейд, сообщал таинственным шёпотом:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Город Ильеус - Жоржи Амаду бесплатно.
Похожие на Город Ильеус - Жоржи Амаду книги
- Военный мундир, мундир академический и ночная рубашка - Жоржи Амаду - Классическая проза
- Мандарин - Жозе Эса де Кейрош - Классическая проза
- Русские поэты второй половины XIX века - Юрий Орлицкий - Классическая проза
- Жизнь Клима Самгина (Сорок лет). Повесть. Часть вторая - Максим Горький - Классическая проза
- Духовидец. Гений. Абеллино, великий разбойник - Фридрих Шиллер - Классическая проза
- Счастье игрока - Эрнст Гофман - Классическая проза
- Угасший огонь - Жозе Линс ду Регу - Классическая проза
- Бюг-Жаргаль - Виктор Гюго - Классическая проза
- Онича - Жан-Мари Гюстав Леклезио - Классическая проза
- Дерево - Дилан Томас - Классическая проза
