когда они закончили. И практически с ними поравнялся, когда Гундахар обернулся ко мне и обратился с неожиданной просьбой:
— Вайоми, я хочу, чтобы ты отменил действие заклинания. Пускай этот ублюдок посмотрит на ситуацию трезво.
Я выполнил его указание. Активировал меню NS-Eye и одним простым росчерком ввел команду отмены.
В ту же секунду лицо Малькольма резко осунулось и помрачнело. А затем… он банально заплакал. От раздирающей его изнутри горечи и обиды.
«Вот так. Миллион единиц маны — и сильный волевой человек превращается в жалкую скулящую псину».
— Гундахар… Умоляю, прости… — жалобно простонал фанатик. — Прошу не делай этого… Не загружай это видео…
Игв перевел взгляд на Эстира и, дождавшись утвердительного кивка, весело улыбнулся.
— Уже загрузил.
— О боги… Зачем?! Зачем ты это сделал?!
Глава Святого Трибуна пребывал в тихом ужасе. Своими вопросами генерал чудовищно его подставил, и прямо сейчас отец осознал это со всей ясностью.
— Зачем?! — злобно прошипел Гундахар. — О, я объясню тебе, зачем, — рыцарь смерти придвинулся ближе и заглянул святоше прямо в глаза. — Я просидел во тьме и холоде три с лишним тысячи лет. Умирал от голода и жажды. Сломал каждую кость в своем теле об этот гребаный камень Тула… Я бесчисленное множество раз хотел умереть, и только память об Эанне не давала мне этого сделать, — игв выдержал длинную паузу. — Она являлась ко мне в редких видениях. Просила не сдаваться, не умирать. Продержаться еще год, второй, третий. Столетие за столетием. Обещала, что рано или поздно мы снова встретимся… К несчастью для тебя, твой поганый язык коснулся именно этого. Единственного и самого сокровенного, что только осталось в моей проклятой жизни. А потому ты заплатишь. Пускай и ненадолго, но ты почувствуешь на себе всё то отчаяние и безысходность, что грубо терзали мою душу тысячи лет. Ну а затем тебя прикончат твои же друзья… Око за око, тупорылый ублюдок…
Резко поднявшись, Гундахар взял у меня револьвер и выпустил Малькольму в голову весь барабан.
Фонтан крови и мозгов, и тело фанатика падает на пол.
Минус двести пятьдесят уровней одним махом.
— Еще? — я протянул игву новые ампулы.
— Нет. Достаточно.
Генерал передал мне назад револьвер.
— Как думаешь, что будет дальше?
— Если ему хватит духу, то он решит вопрос сам. А если нет — ему же хуже.
— Так я и думал, — кивнул я.
— Кстати, а вы знали, что по статистике восемьдесят пять процентов выбравших эвтаназию — белые мужчины? — как ни в чем не бывало спросил Глас.
— Что такое эвтаназия?
— Возможность самостоятельно лишить себя жизни. Быстро и безболезненно.
— Хм… — генерал на мгновение задумался. – Пару месяцев назад я бы тоже от нее не отказался.
— Брось. Это всё твоя затяжная депрессия, — улыбнулся Эстир, параллельно отмахиваясь от надоедливой галлюцинации в виде летающей задницы. — Новые эмоции, свежие фрукты и дофамины. Поверь, я знаю, о чем говорю. Сидел на антидепрессантах шесть лет.
— Ты видео загрузил?
— А то. Даже добавил кусочек, снятый Эо. С алчными петухами и шестерками правящих элит.
— Хорошо.
— И у меня вопрос…
— Какой?
— Мне показалось, или ты в гневе забыл про один ритуал?
— Нет. Не забыл. «Энквиэ Тхон» — это жестокое и, главное, публичное унижение противника. То, что позволит ему испытать на себе величайший стыд и позор.
— А-а-а, так значит, криолитовый кол вовсе не обязателен?
— У каждого из народов есть свои обычаи и традиции. Кто-то следует им, а кто-то нет. Лично мне показалось, что криолитовый кол был излишним. Иначе моя месть переросла бы в садизм. Все-таки есть разница, усатое чучело, между справедливым возмездием и издевательством.
«А ведь и правда», — подумал я.
Гундахар подошел к телу святоши и легким прикосновением обратил его в прах. После чего выудил из кучи пепла блестящий предмет и протянул его мне. Это был ключ. От витрин и толстенных бронированных боксов, где хранились самые ценные артефакты.
— Надеюсь, теперь-то вы поняли, почему я настаивал, что нам нужен именно он?
Я не ответил, потому как вопрос был вполне риторическим. По сути, любой из офицеров Святого Трибуна мог отпереть для нас дверцу в хранилище. Но только у главы клана был доступ к поистине шикарным игрушкам.
— Поняли-поняли, — ответил Эстир.
— Тогда какого хрена вы до сих пор стоите и прохлаждаетесь?! — прогудел генерал. — За работу, ленивые черти. Хранилище само себя не ограбит!
* * *
Грандиозная эпопея продолжалась.
Перебегая от стеллажа к стеллажу, через какое-то время я окончательно утратил счет тем мешкам и контейнерам, что переместил в «карман пустоты». Как и запутался в длинном списке вещей, отчего теперь тупо следовал за Илаем и Мозесом, периодически поглядывая на потолок. В сторону самого зоркого и ответственного члена нашей команды.
— Хангвил, ты нашел сварочные электроды?! — проорал я.
— Уа!
Зверек телепортировался на одну из коробок, подсветив ее желтой вспышкой.
— А адамантиевые стержни?
— У-а.
Кошачий медведь медленно развернулся и ткнул крошечной лапкой в сторону соседнего бокса.
— Отлично! Молодец, малыш. Так держать!
— Ур-р-р…
— Влад! — из-за угла выскочил Герман и сбросил передо мной два мешка. — Тут золотые и серебряные свитки Градостроителя, «Выключатель разума» и ящик гранат с опилками из божественной стали.
— Хорошо. Что по ресурсам?
— Весь алюминий, железо и свинец мы забрали. Кислоту, масло и клей тоже. Да и детали для механизмов выскребли подчистую.
— А удобрения и текстиль?
— Парни ищут. Кстати, тебя зовет Глас. Он наконец-таки вскрыл отделение с золотом. Не в виртуальных тубусах, а в слитках. Просит забрать.
— И сколько его там?
— Понятия не имею. Говорит, что навскидку миллионов семьсот.
— Так…
Я резко сменил направление и бросился к стоящему поодаль Эстиру.
В ту же секунду со стороны монолита прогремела очередная серия взрывов.
Пару минут назад святые отцы наконец-таки прокопали себе тоннель в коридор и прямо сейчас долбили по двери световым «Буром». Специальным заклинанием, раскаляющими металл почище «Термита».
Как оказалось, температура плавления у адамантии была на полторы тысячи градусов выше, чем у вольфрама, а значит, справиться с ней могло разве что солнце. Ну или магия. Которая, к сожалению, исправно работала.
Сомнений не оставалось: еще сотня таких тепловых ударов, и к нам пожалуют
