Спрошу, как у него дела. Как одно конкретное дело. А то тишина. В газетах ни слова.
В кабинку постучали. Я активировал сканер. Администратор и два охранника.
— Пюре с котлетой, борщ и чайник кипятка, — отозвался я.
— Олег Аркадьевич, — раздался взволнованный голос управляющего.
— И медовик, — хмуро добавил следователь.
— И сырники! — сказал я.
— Глухо по твоему делу, — пробурчал Ржевский. — Все концы в воду. Нашли несколько тел в непотребном состоянии, кто, так или иначе, участвовал. Но там… — он замялся, подбирая слова. — Короче. Тупик. Больше тебе знать не положено.
— Эх… — вздохнул я.
Подали первое и заварник. Пришлось прерваться. Я засыпал подаренный чай. Аромат разошелся по всей кабинке.
— Что за чаёк такой? — спросил он. — Запах знакомый.
— Ну не знаю, вы следователь, вы и скажите.
— Попробую, скажу, — кивнул он.
— Не факт. Вы плохо работаете, Олег Аркадьевич, — попенял я.
— Ну ты меня еще поучи, — огрызнулся он.
— Такие ресурсы и ничего не нарыли. А я вот нашел ниточку.
Какое-то время Ржевский буравил меня взглядом и наблюдал, как я, прикрывая глаза от удовольствия, уничтожаю содержимое тарелки. Ну что тут за картошечка, что за котлеты!
— Намекни хотя бы, — не выдержал он.
— Вы мне подробнее, сначала, что нашли, что подумали, когда ничего больше не нашли, чего коллеги говорят, а личная чуйка? — при этом я так хитро на него посмотрел. Нравилось мне чувство превосходства. Я редко позволял себе так упиваться. Но сейчас наслаждался моментом.
— Давай так сыграем, — решил следователь. — Ты мне только скажи, хотя бы не императорская чета?
— Это смотря как посмотреть, — тихо засмеялся я. Романовы ведь.
Олег Аркадьевич какое-то время приводил мысли в порядок, поигрывая крышкой зажигалки.
— В общем, ничего конкретного найти не удалось. То есть даже не маскировали ложный след, понимаешь. Ты и был ложный след, конечно, но а второй и третий слой защиты? Продуманные профи они же как зайцы колеи рисуют, чтобы ты десять раз по пути сбился. А тут… Всё так странно было сделано. Ну подобных совпадений просто не бывает, вплоть до того, что птица в кадр села, секунда в секунду, чтобы важные детали на видео скрыть. Я уже думал робот какой. Всё проверил. Никто не у нас, ни заграницей таких не делает, официально. Кроме слова «Чертовщина» ничего в голову не приходит.
— Но сверхъестественные вещи в отчет не подошьешь, — сказал я, оставив пустую тарелку. И как раз подали борщ.
— За границей жил, — сделал вывод Ржевский.
— Или хочу, чтобы вы так подумали, — хохотнул я, сёрбая еще кипящий в тарелке суп.
— Какой ты ушлый, Сказов.
— Это я ушлый? Виновник моего изгнания, вот кто ушлый.
— Бесишь, — сказал следователь и продолжил. — В общем, императору мне до сих пор на стол положить нечего. Сам склоняюсь к версии длительного заговора, с привлечением личной охраны императора и кого-то из моих замов.
— А мотив?
— Давление на правителя. Показать силу, — пожал плечами он.
— Слабовато, — заключил я. — Это не люди из дворца. И не внутриродовая грызня. — приоткрыл я часть правды. — По крайней мере, связать очень трудно. Ну то есть, конечный интересант может быть кто угодно. Ты же понимаешь, — перешел я на более неформальное общение, и поскольку реакции не было, продолжил. — В таком случае, что скажешь?
Мне было интересно понять ход мыслей следователя.
— Тогда кто-то из имперских родов. Не середняки. Самый ближний или самый дальний.
Ага, кругами размышляет.
— А если я тебе скажу, что и не они, ты поле расширишь до всех столичных кланов?
— Нет. До двух конкретных, кого уже давно прочат в столбовые.
— А если и не они? — поинтересовался я.
— Иностранные кланы. Тогда бы я воспринял это как подготовку к очередной большой игре. Но… — тут он задумался, крутя зажигалку в пальцах. — Как-то сильно загодя, получается. До кризиса еще далеко.
В этом мире, с одной стороны, проще было отстрочить кризис. Ведь капитал более явно перекраивал карты. Никто здесь не строил иллюзий. Все понимали, как работает экономика акул, и что не существует никакой естественной регулировки рынка. Есть только бесконечный голод денег. Их неумная страсть к расширению. Кланы развязывали государствам руки. Можно переподелить внутренние рынки, можно внешние.
Что значит мы куда-то вторглись? Вы в своём уме? Это свободные кланы, как вы представляете им приказывать?
И вот уже экономика получает толчок. Очень дешевую рабочую силу и рынки сбыта.
Поэтому Ржевский и ставил эту версию аж на четвертое место в рейтинге. Незачем сейчас острым козырькам в мировую войну играть. Есть где порезвиться. Пока что.
— Молчишь, — по-своему истолковал он. — То есть я близко.
Я разлил чай и принялся за сырники. Опомнился. Достал из кармана маленькую баночку меда и полил творожный десерт.
— Ты где это взял? Ярмарка только завтра. А можно мне тоже?
Я подвинул банку.
— Забирай себе. У меня его теперь много.
— Да ты охренел! Кланы за него в очередь встают. А ты… ты же бесфамилец, Сказов.
— Сам понял, что сказал? — заржал я. — Давай так. Информация за информацию. Ты мне, я тебе.
— Справедливо, — кивнул Ржевский.
В дверь постучали.
— Медовик уже не надо, — проговорил он.
— Мне нужна вся информация по клану Синициных. И конкретно по Богданову Павлу. Все сведения по клану Ито, Сигура, Обата и Хон.
Следователь смерил меня взглядом. Попыхтел для порядка, но все же вынул мобильник, нажал вызов и сказал:
— Кухарский, дуй в архив. Нужна выжимка по пяти кланам, — он перечислил и отключился.
Мы еще поболтали о всякой ерунде, когда в кабинку постучали. Ржевский не позволил заглянуть, только выхватил протянутую папку.
Я пробежался глазами. Ладно, не густо, но сойдет. Присовокуплю к этому то, что отец собрал, и можно будет работать.
— Ну! — поторопил следователь.
— Виновник нападения, — медленно проговорил я, играя на нервах. — Не из дворца, не столбовые, не около, не зарубежные. Хм… Кто же остается?
Олег Аркадьевич терпеливо ждал. Выглядел он сейчас угрюмо.
— Говори уже. — все же нервы сдали.
— Мне по нему тоже информация нужна будет.
