надобно, а не твои вопли выслушивать. И тон сбавь, человечишка… не с бабой базарной, а с дочерью князя лесного говоришь. — раздалось знакомое шипение, и Ярина радостно рванулась на голос.
— Сирин! — воскликнула она, подходя вплотную, и тут же бросилась обнимать деву-птицу.
— А вот это уже совсем без надобности… — проворчала дочь Лешего, но все же ответила на движение Ярины, небрежно погладив ее по спине.
— Да что тут за бабский сбор?! А ну-ка, отошла в сторону! — окончательно разъярился Ужата, попытавшись отодвинуть Сирин в сторону от двери.
Коса девы-птицы полыхнула яркими углями, и Сирин, оттолкнув Ярину на безопасное расстояние, приняла свой настоящий облик. Ужата, явно не ожидавший подобного, изумленно крякнул и поневоле отступил на пару шагов назад.
— Сказано ж тебе, невежа — отдыхает княжич! И не лезь, куда не просят, не то без глаз оставлю, чтоб не зыркал тут на меня!
— Хватит! — дверь распахнулась и на пороге показался Деян.
Бледный, уставший, с растрепанными волосами и черными кругами под глазами, он казался бледной тенью себя прежнего, но Ярина, лишь увидев его, ощутила, как гулко екнуло ее сердце. Жив! Вскрикнув от радости, девушка бросилась к любимому, наконец осуществив свою мечту — отбросив стеснение, всем телом прижалась к княжичу, уткнулась лбом в широкую грудь, и замерла.
— Лада моя… наконец-то ты здесь. А матушка где? Все ли в порядке?
— В порядке… во дворе она, спит, умаялась больно. — прошептала Ярина, не открывая глаз.
Вдохнув полной грудью знакомый запах, почувствовала, как уходит страх и холод, сковавшие ее изнутри. И вдруг… все вокруг поплыло. Теряя сознание, Ярина разжала руки и упала бы на пол, но Деян подхватил ее и бережно внес в комнату.
— Что с ней? — встревоженно спросил он у Сирин, и дева-птица взглянула на него, как на умалишенного.
— Ну а ты сам как думаешь? В забытье она, что ей токмо на пользу. Устала бедная, за тебя, дурака, переживаючи. Оставь ее спать, пусть отдыхает, а нам пора прощаться.
— Уже? — вздохнул Деян, с тоской вспоминая, сколько впереди дел.
Страшно хотелось есть, пить и спать, а еще — остаться с Яриной, хоть ненадолго. Но за спиной Сирин мрачной тенью маячил Ужата, которому тоже требовалось уделить внимание, в Ивруче было полно погорельцев, чьи дома уничтожил пожар, а еще — город нельзя было надолго оставлять без князя. Значит, нужно начинать готовиться к церемонии, а еще выяснить, что там с Велемиром и остальными волхвами. Необозримая гора дел и обязанностей казалась настолько несвоевременной и нежеланной, что Деяну пришлось на секунду зажмуриться, чтобы взять себя в руки.
— Уже. Почти. Для начала, поможем город отстроить. Чай не май-месяц на дворе, люди померзнут.
— Правда?! Ох, Сирин, ну удружила! Спасибо тебе!
— Не мне, а батюшке моему. За обиду, что причинил, добрым делом извиниться желает. Примешь же от него подмогу?
— Приму. — вздохнул Деян, понимая, что после того, как принял лесное войско, отказываться от новой помощи было бы просто лицемерно и глупо.
Тем более, что людям и впрямь нужен кров и еда, а запасы княжеские и место в тереме не безграничны.
— Тогда пошли. — махнула рукой Сирин, направляясь к выходу.
Деян уже было направился следом за ней, но тяжелая рука сотника легла ему на плечо.
— Прости за своевольство, княжич, да только вести у меня дурные, и твоего вмешательства требуют.
— Что случилось? — Деян остановился, понимая, что Ужата не стал бы так настаивать из-за пустяков.
— Мазырю, жену брата твоего… кто-то из поруба вытащил, да в горящую избу запихнул. Мои сказывают — люди то были, из числа простых жителей. У одного из них жена сгорела, а у второго дети пострадали. И все, как один, друг друга покрывают, так что виновника найти сложно будет.
— И не надо. — мрачно молвил Деян, глядя Ужате прямо в глаза, — Я и сам думал ее на суд людской отдать. Она то заслужила. Или не согласен?
Ужата вздохнул.
— Согласен, княжич… токмо, баба все-таки. Можно было просто казнить, а не сжигать заживо. Это ж какие муки…
— По ее вине брат мой старший сгорел, а средний ума лишился. Отца потерял — тоже она виновата, Вардея сговорила. Не кори себя за то, что случилось, люди свое слово сказали, и я с ними спорить не стану. Не нашли виновного — значит, так тому и быть. Идем лучше с нами, подмогнешь, коли в силах.
Ужата кивнул, успокоив себя тем, что его вины в гибели Мазыри не было. Тем более, что в глубине души он понимал — если бы Деян отдал эту бабу народу, люди бы на куски ее порвали, причем голыми руками. И были бы в своем праве…
Вышли на улицу, Сирин кликнула нечисть на подмогу, и работа закипела. Деян не верил своим глазам, наблюдая за происходящим. С помощью волшебства Сирин и жителей леса, новые дома вырастали один за другим, как грибы после дождя. К ночи город уже выглядел так, словно и не было никакого пожара — наоборот, вокруг витал запах свежеспиленного дерева и ароматного сена, смешивавшийся с запахом еды. Люди, обустраиваясь в новых домах, готовили пищу, лечили раненых, топили печи. И стало понятно — переживет Ивруч зиму, без новых потерь и смертей.
Сирин и Бродник, снова стоявшие вместе, помахали Деяну на прощание и шагнули в открывшийся перед ними портал. Следом потянулись и остальные обитатели леса, и вскоре в городе остались только люди, Молчан, да Роек.
— Где были, красавцы? — усмехнулся Деян, глядя на друзей.
Роек подлетел ближе, уселся княжичу на плечо и нежно клюнул в щеку.
— К родным летал после боя, напоследок прощался. Рассказал, что живы все, а то матушка бы сама вырвалась, не утерпела. А у нее еще мои младшие братья, и всем забота нужна.
— И я, хозяин, к своим ходил… и, коли уж все кончилось, решил тебе челом бить…
Деян улыбнулся, потрепав Молчана по холке.
— Свободы просишь? Отпускаю. Спасибо и за службу, и за дружбу — волен ты теперь идти, куда пожелаешь.
