Форма входа
Читем онлайн Реабилитированный Есенин - Петр Радечко
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
В свое время автору этих строк довелось защищать дипломную работу в университете по творчеству названного фельетониста. И хотя она была единодушно оценена на «отлично», в исследовании был допущен существенный пробел. А именно – не была обнаружена публикация Михаила Кольцова по «Делу четырех поэтов». А его выводы и сравнение оказались куда серьезнее других.
Ругая еврейских интеллигентов, «берущих под свою защиту антисемитов», фельетонист сравнил мюнхенскую пивную, где «провозглашено фашистское правительство Кара и Людендорфа» с московской пивной, в которой «основано национальное литературное объединение “Россияне”».
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Вот тебе, Есенин, и альманах «Россияне», с идеей о выпуске которого ты ходил к Троцкому!
Непоследовательность Троцкого в отношениях с людьми проявлялась нередко. Как с политиками в дореволюционное время, так и с командирами в годы гражданской войны. Именно за эту черту характера Ленин обозвал его Иудушкой.
После отказа Есенина «плясать под дудку» вождя, он тут же ощутил на себе его гнев.
Но во всей этой гнусной истории травли Есенина как ярого антисемита, начавшейся после скандала у Мани-Лейбы и не прекращающейся до смерти поэта, есть один удивительный нюанс. Начиная с 1927 года, когда в стране с подачи Бухарина развернулась борьба с «есенинщиной» и до ее завершения в послевоенное время, никто ни словом не обмолвился об антисемитизме Есенина.
Обвиняли во всех мыслимых и немыслимых грехах, но не в этом. Выходит, что антисемитом поэт все-таки не был!!!
Жестокая травля поэта в печати, два открытых уголовных дела, положение бездомного бродяги, отказ многих изданий печатать стихи, необходимость помогать родителям в строительстве дома в деревне взамен сгоревшего, забота о сестре, о собственных детях – резко сказались на его здоровье. 17 декабря 1923 года Есенин вынужден был лечь в профилакторий профессиональных заболеваний имени Шумской (Полянка, 52).
Как загнанный зверь, поэт готов был на последний шаг. Он пишет статью (своего рода завещание) «Россияне»:
«Не было омерзительнее и паскуднее времени в литературной жизни, чем время, в которое мы живем. Тяжелое за эти годы состояние государства в международной схватке за свою независимость случайными обстоятельствами выдвинуло на арену литературы революционных фельдфебелей, которые имеют заслуги перед пролетариатом, но ничуть перед искусством.
Выработав себе точку зрения общего фронта, где всякий туман может казаться для близоруких глаз за опасное войско, эти типы развили и укрепили в литературе пришибеевские нравы.
– Рр-а-сходись, – мол – так твою, так-то. Где это написано, чтобы собирались по вечерам и песни пели?
Некоторые типы, находясь в такой блаженной одури и упоенные тем, что на скотном дворе и хавронья сходит за царицу, дошли до того, что и впрямь стали отстаивать точку зрения скотного двора. Сие относится к тому типу, который часто подписывается фамилией Сосновский».
Не обходит вниманием в этой статье С. Есенин и «любимого им», по мнению многих, вождя Льва Троцкого: «Уже давно стало явным фактом, как бы ни хвалил и не рекомендовал Троцкий разных Безымянских (так! – П. Р.), что пролетарскому искусству грош цена, за исключением Герасимова, Александровского, Кириллова и некоторых других, но и этих, кажется, «заехали», как выражается Борис Волин, еще более кретинистый, чем Сосновский.
Бездарнейшая группа мелких интриганов и репортерских карьеристов выдвинула журнал, который наз(ывается) «На посту».
Но, немного поостыв, Есенин оставляет эту статью неоконченной. Ведь все равно ее здесь ни в одной газете или журнале не опубликуешь. А за границей? Так все его письма читаются и подобную крамолу туда не выпустят. И если уж на заседание товарищеского суда литераторов по «Делу четырех поэтов» специально явились «товарищи» из Америки, статью для чекистов они перешлют обязательно. Народ об этом и не узнает, а ему отвечать придется. Уж такая она – свобода, завоеванная россиянами в ходе большевистского переворота и гражданской войны.
Лечение в профилактории затянулось почти на два месяца. К концу этого срока Мариенгоф выпустил третий номер «Гостиницы для путешествующих в прекрасном».
Есенин не хотел участвовать в журнале, но его «лучший друг» знал, что читателей привлекают больше всего публикации, так или иначе связанные с именем их любимого поэта, и его стихи. И потому под общим заголовком «Москва кабацкая» поместил три стихотворения Есенина: «Я усталым таким еще не был…», «Мне осталась одна забава…» и «Да! Теперь решено. Без возврата…»
Только расположил не на открытие журнала, как делал это раньше, а в конце его. На первом же месте красовалась словесная эквилибристика Мариенгофа. И на обложке журнала список постояльцев «Гостиницы…» был составлен не по первым буквам фамилий, как принято, а по первым буквам имен, в результате чего Анатолий оказался на первом месте.
Даже такой болезненно-детской манипуляцией Мариенгоф стремился возвыситься над остальными авторами журнала, и тем самым еще раз унизить Есенина, поместив его стихи «на задворках», будто самые слабые в номере.
По большому же счету Мариенгоф решил раз и навсегда отмежеваться от того, что прочнее многого иного связывало бывших друзей, – продать кафе «Стойло Пегаса». Чтобы затем, чисто по-нэпмановски, открыть другое. Как раньше это ему удалось сделать с книжным магазином, оставив Есенина ни с чем.
Но для скрытности операции надо было окончательно отвадить Сергея от кафе. А «провернуть» это можно уже известным способом – очередной провокацией. Таковая была организована 8 февраля 1924 года.
Вот какие показания дал поэт в милиции на сей счет:
«В кафе “Стойло Пегаса” никакого скандала я не делал, хотя был немного выпивши. Сего числа около 2-х часов ночи я встал от столика и хотел пойти в другую комнату, в это время ко мне подошел какой-то неизвестный мне гражданин и сказал мне, что я известный скандалист Есенин и спросил меня: против ли жидов я или нет, на что я выругался, послав его по матушке, и назвал его провокатором. В это время пришли милиционеры и забрали меня в 46 отделение милиции».
Неизвестным, который спровоцировал Есенина на нецензурную брань, оказался некий Семен Майзель. Он же и вызвал милицию, чтобы отвести поэта в отделение.
Допрошенная в качестве свидетеля уже известная нам Е. О. Гартман, работница «Стойла Пегаса», показала:
«Гр-н Есенин был действительно в кафе, делал дебош, ругался неприличными словами по адресу гр. Майзель, и в конце концов его пришлось при помощи милиционеров отправить в отделение».
Заведенное по данному случаю «Дело № 255», из 46-го отделения милиции передается в Краснопресненский нарсуд, где присоединяется к двум предыдущим и назначено к слушанию на 28 февраля. Дается также указание правоохранительным органам арестовать Есенина и держать под стражей до начала судебного заседания. Однако поэт уже оказался в Шереметьевской больнице. Его морально убило очередное предательство подчиненной Мариенгофа Е. О. Гартман, которую тот наверняка поощрил за первую сдачу Есенина в милицию.
Но удивительное дело. Если после первых двух провокаций и особенно после второй, газеты, как взбесившиеся псы, без умолку тявкали на поэта, на этот раз ни одна из них не обратила внимания на новое «Дело», заведенное против Есенина.
Не говорит ли это о том, что нынешняя провокация была организована в отличие от первых «малыми силами» и носила локальный характер? Мариенгоф таким образом отвоевывал последний бастион – «Стойло Пегаса».
Выйдя из больницы, Есенин спешит скрыться от московской милиции в Ленинграде. Именно там он узнает, что «Стойло Пегаса» якобы обанкротилось и продано, а Мариенгоф открывает в самом «Метрополе» свое кафе «Калоша». К тому же собирается с женой на все лето уехать на отдых в Париж. А такую поездку надо заслужить! Ведь если бы не Айседора, Есенин за рубеж попасть не смог бы.
Наконец-то Есенин окончательно прозрел по отношению к «лучшему другу». И вот что он пишет Галине Бениславской:
«Да! Со “Стойлом”» дело не чисто. Мариенгоф едет в Париж. Я или Вы делайте отсюда выводы. Сей вор хуже Приблудного. Мерзавец на пуговицах – опасней, так что напрасно – радуетесь – закрытию. А где мои деньги?
Я открывал Ассоциацию не для этих жуликов».
Таким образом «Мерингоф» в последний раз по-крупному «покормился возле Сергея». Вернее, за его счет. Возле его славы «кормился» и позже, в конце 20-х, трижды выпустивши пресловутый «Роман без вранья». А «греется» возле нее до сего времени.
Не глядя на свое трудное финансовое положение, 7 апреля 1924 года Есенин пишет в правление Ассоциации вольнодумцев письмо с такими строками: «…в журнале же “Гостиница” из эстетических чувств и чувств личной обиды отказываюсь участвовать окончательно, тем более что он мариенгофский» (С. Есенин в стихах и жизни: письма. Документы. М., 1995. С. 133).
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Реабилитированный Есенин - Петр Радечко бесплатно.
Похожие на Реабилитированный Есенин - Петр Радечко книги
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Неизбежность и благодать: История отечественного андеграунда - Владимир Алейников - Культурология
- Страшный, таинственный, разный Новый год. От Чукотки до Карелии - Наталья Петрова - История / Культурология
- Музееведческая мысль в России XVIII-XX веков: Сборник документов и материалов - Коллектив авторов - Культурология
- Политические и избирательные системы государств Азиатско-Тихоокеанского региона. Том 2. Учебное пособие - Ирина Бурдукова - Культурология
- Политические и избирательные системы. Государства Британского содружества. Том 1. Учебное пособие - Ирина Бурдукова - Культурология
- Стенограф жизни - Елена Айзенштейн - Культурология
- Большая книга корейских монстров. От девятихвостой лисицы Кумихо до феникса Понхван - Ко Сон Бэ - Изобразительное искусство, фотография / Культурология
- Средневековье и деньги. Очерк исторической антропологии - Жак Лe Гофф - Культурология
- Современный танец в Швейцарии. 1960–2010 - Анн Давье - Культурология
