Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Историю надо было писать так, чтобы в ней содержалась некая совершенно определённая мысль, с которой читательница могла, во-первых, согласиться или нет, а во-вторых, пересказать её подруге. Ещё одно правило, которое Ольга сама открыла и крайне им гордилась, оказалось давно изобретённым велосипедом, и сегодня о нём напомнила Иванова:
— Девочки, популярнее всего сказки о Золушке. В тексте должна быть героиня, с которой ваши читательницы захотят отождествиться. И которая в конце обязательно получит награду. Пусть не принца, но дайте ей хоть что-нибудь!
Девочки фыркали — своим заявлением Иванова переводила всю русскую литературу в разряд непопулярной.
— Вы знаете, что такое тантамареска?
Они не знали.
— Ай-я-яй, расширять надо словарный запас, господа писатели.
— Кто бы говорил, — съязвила Сашка шёпотом, — у самой в книжках лексикон, как у Фимы Собак.
— Так называется тот самый стенд для фотографирования с отверстиями для рук и лица, который вы видели и на Арбате, и в любом приморском городке на набережной.
Девочки немедленно заскрипели ручками и застучали клавишами — это стоило зафиксировать.
— Не важно, как расписана ваша тантамареска — на ней поле битвы, спальня или салон, но читатель должен захотеть впихнуть свою физиономию в соответствующую прорезь, чтобы ощутить себя среди всего этого.
Она помолчала, давая им оценить образ.
— А ещё им нравится читать о людях романтических профессий. Вам ещё будут преподавать «Героику и пафос», поэтому сейчас просто запомните: работа военного, медика, милиционера всегда занимает воображение. Сейчас, на волне «Скорой помощи» и «Доктора Хауса», популярны врачи, а чуть раньше всем нравились менты. Правда, если нет фактуры, воспользоваться этим материалом будет затруднительно, вы просто учтите.
Они учли.
— Но ради всего святого, не делайте вы ваших героинь писательницами. Это не романтично. О, я знаю, как сладко рассуждать о своей среде, о том, что близко, но поверьте, им это неинтересно.
— Нам в лите, — сквозь зубы процедила Сашка, — говорили, будто нужно рассказывать о том, что знаешь. А душевная организация продавщицы кваса мне, увы, неизвестна. Примитивные организмы пусть биологи изучают.
У неё в ноутбуке лежала начатая рукопись романа из жизни молодых талантливых литераторов, и вот так заранее признавать её неинтересной Сашка решительно отказывалась.
— Если хотите, — ослепительно улыбнулась Иванова, — пусть это будет сложная загадочная натура. Но непонятной она должна быть для других — для мамы, коллег и своего молодого человека…
— МЧ! — взвыла Сашка. Её бесила жлобская аббревиатура, которой эти куры обозначали партнёров. А заодно всякие молчелы, Мужчины Моей Мечты и просто Они.
— Будто Библию читаешь: «Вдруг я увидела Его», «И Он поцеловал меня», «Пошла в жопу, крикнул Он» — не-на-ви-жу.
— Но для читательницы, — невозмутимо продолжила Иванова, — героиня должна быть кристально понятной и родной. Чем необычней судьба, тем ясней и проще сердце. Поэтому избавьте её от творческих мук, которые чужды публике.
— Ладно, — прошептала Ольга возмущённой Сашке, — будем считать, что это лекция о том, как писать не надо.
«Хотя…»
Зато Ольгу очаровала Ларионова и её предмет — «Имидж».
— Какое отношение это имеет к литературе? — возмущалась Агафья, но на первой же лекции был дан ответ.
— Я, разумеется, не Джульетка, — Ларионова, в кремовой шелковой блузке со стоячим воротничком под горло, с тусклой серебряной брошью в виде бабочки, в шали и длинной юбке казалась классной дамой из старорежимной гимназии, — о продажах так не скажу. Но открещиваться от её идей не буду. Мы не можем полностью спрятаться за книгу — как ни крути, а образ автора выступает из текста. И на публике появляться тоже приходится. И чем больше стиля, тем лучше.
— Если для успеха нужно разгуливать на шпильках и в золотом платье — к чёрту такой успех, — тихо проворчала Агафья, но Ларионова услышала.
— Деточка, вы понимаете, что образ может быть любой? Работайте в том жанре, который вам удобен. Исходите из собственной личности и внешних данных. Способны быть хрупкой красавицей или женщиной-вамп — будьте ею. Если страшны как грех — изобразите бабу-ягу, да такую, чтобы у людей волосы дыбом вставали.
Возможно, это утверждение вам не понравится, но внешность человека чаще всего соответствует его натуре.
Более того, она формирует характер. В высшей степени обаятельный успешный толстяк, защищённый интеллектом и непроницаемой иронией от шуток по поводу своих габаритов, в глубине души всё время помнит о пузе, которое входит в дверь раньше, чем он, о жирных ягодицах, вмещающихся не во всякое кресло. Поэтому не пытайтесь всерьёз перекраивать внешность.
И ещё, между этими, условно говоря, пластами личности есть важная прослойка: то, что человек о себе думает, его амбиции на собственный счёт. Наш условный толстяк не обжора, а гурман, мощный, а не жирный, витальный, и он элегантен, несмотря ни на что. И когда вы собираетесь его обольстить, апеллируйте именно к этой части натуры, ею проще всего манипулировать. А иллюзии насчёт себя постарайтесь не демонстрировать столь явственно, не отдавайте в чужие руки ключи от ваших тайн.
Главное — оценивайте свои активы здраво. Не обманывайтесь, мезотерапия и потеря десяти кило не особенно изменят женщину, от чьей физиономии останавливались часы даже в лучшие её годы. Не изображайте интел-лектуалку, если образование не позволяет, не играйте в девочку после сорока. Впрочем, возможны исключения, всё зависит от меры вашего таланта. Не забывайте, не только автор творит текст, но и текст творит автора. Есть некая магия в том, чтобы вызывать любовь и к себе, и к своим книгам. Читатель должен испытывать острое любопытство к тому, что вы делаете, и к вам лично. Над обаянием нужно работать…
Вечером Ольга с печалью смотрелась в зеркало: слишком обыкновенная для таких задач. Она вспомнила своих соучениц — вот уж кому стиля не занимать. Сашка при некоторой размытости черт всё же похожа на восточную принцессу, такая же коварная, как и её тексты. Агафья — сухая, резкая, цельная, с острым языком и благородным сердцем. У неё идеальная стрижка, тяжёлые медные кольца, тонкие медные браслеты и крепкие сигареты, и вся она такова, что раз взглянешь — не забудешь. Катя бледней и сложней, пожалуй, мила, хотя и напоминает женскую версию покойного актёра Авилова — узкое лицо, нос с горбинкой, тонкогубый рот, две нити мимических морщинок на впалых щеках, — но только всё это уменьшено примерно в два раза, отшлифовано и сглажено ясным прозрачным взглядом. А динамикой походит на ящерку. Ольге казалось, что она видела эту девочку только в двух состояниях: либо тихой и замершей, либо куда-то бегущей. Внешне же — нежная, белокурая, уязвимая.
«А я? Ни рыба ни мясо». Ольга знала о себе, что хорошенькая, не более и не менее. В школе её всерьёз занимали дурнушки. С красотками всё понятно — у неё и мама хороша собой, так что Ольга представляла, каково быть в центре внимания, улыбаться своему силуэту, проходя мимо зеркальных витрин, баловать платьями привлекательное тело. Но как себя чувствуют те, кого собственное отражение не радует? Как обходиться без восхищённых взглядов, устраивать жизнь, если не вызываешь естественной симпатии, как это — знать, что можешь, к примеру, никогда не выйти замуж?
В параллельном классе была одна по-настоящему уродливая девочка по имени Зоя — их всегда мало, как и записных красавиц. Редковолосая, отёчная, одышливая, с бесцветными глазами навыкате, с круглыми ноздрями и лягушачьим ртом, кургузая. Много болела, плохо училась, пробуждала неприязнь и видом своим, и голосом, и прикосновениями сырых холодных рук. Ольгу она завораживала. А Зойка расценила её внимание как дружеское и немедленно откликнулась: стала поджидать после уроков, провожала домой, зазывала в гости. Ольга пару раз сходила из любопытства, посмотрела на бедную квартиру, лишённую и следов мужчины, и на столь же некрасивую мать. Похоже, у Зойки не было никаких шансов «израстись» и похорошеть. И она казалась просто обречённой на одиночество.
«Конечно, — рассуждала про себя Ольга, — мамашу её кто-то всё-таки захотел, раз дочку родила, но она, может, человек хороший. Или хотя бы умная, бухгалтер вон. А у этой никаких шансов».
К сожалению, справедливости не существует: часто бывает, что одним всё, а другим ничего. Кому-то выпадают и таланты, и красота, а у кого — ни рожи, ни кожи, ни золотого сердца. Зойка была невыразимо скучной. Дорвавшись до общения, целыми часами пересказывала Ольге фильмы, не упуская ни малейшей подробности. Ольга поначалу надеялась, что вся эта длинная речь — к чему-то, к яркому эпизоду или занятной мысли. Но Зойка долго и монотонно перечисляла героев и события, лишая их всякого очарования. Дойдя до финала, вздыхала и говорила: «А вот ещё я смотрела» — и начинала новую историю. Будто боялась, что если замолчит, гостья уйдёт, и будто заговаривала её, как ведьма, навевая сон и уныние. Ольга всё равно уходила, с облегчением оставляя за дверью двух жаб с жалобными глазами.
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Явление чувств - Братья Бри - Современная проза
- Первый - Марта Кетро - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Я сижу на берегу - Рубен Гальего - Современная проза
- Можете звать меня Татьяной - Наталья Арбузова - Современная проза
- Темные воды - Лариса Васильева - Современная проза
- Аниматор - Волос Андрей - Современная проза
- Долгий путь к чаепитию - Энтони Берджес - Современная проза
- Продавец прошлого - Жузе Агуалуза - Современная проза