Форма входа
Читем онлайн Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера) - Борис Альтшулер
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Дорогой Боря! Сейчас, как мы считаем, уже нет оснований беспокоиться, состоится ли поездка. Елена Георгиевна 24 октября получила разрешение, добилась продления срока выезда до конца ноября, чтобы побыть со мной.
Я еще немного переживаю непонятливость москвичей, а Елена Георгиевна уже совсем в настоящем и будущем, как и я, в основном. Здоровье у нас примерно в том же состоянии, как последнее время, со скидкой на возраст и особенности последнего полугода. В целом — мы счастливы и возбуждены немного. Спасибо за книги! Я начинаю читать статьи и книги. Большой привет Ларисе от нас обоих. Твой А.Д.С. Привет и целуем всех друзей. Елена Георгиевна.
Рано утром 26 ноября встречаю Елену Георгиевну на Ярославском вокзале. Встречал ее также и знакомый Сахаровых Эмиль Шинберг. Мой первый вопрос: "Зачем вы посылали в мае Ире Кристи эти оптимистические фототелеграммы!" — "Какие телеграммы???" — "Но как же это можно подделать?" — "Они все могут". Не все, наверное, но очень многое. Невозможно представить себе, каким силам противостоял Андрей Дмитриевич в этой беспрецедентной борьбе в горьковской больнице. Его победа воспринималась как чудо, о чем я ему и написал.
"Ты, конечно, понимаешь какое чувство удовлетворения, сделанного дела, испытываю я от „чуда", и ты сам разделяешь эту радость. Сейчас живу сообщениями оттуда. Недавно говорил!!! И волнуюсь" (из новогодней открытки, отправленной из Горького 20 декабря 1985 г.).
Елене Георгиевне предстояла операция на сердце и Андрей Дмитриевич, естественно, очень волновался. К счастью, у него теперь была возможность иногда говорить с ней и детьми в США. Однако тематика этих телефонных разговоров не должна была выходить за рамки бытовых или медицинских вопросов. В противном случае связь сразу прерывалась.
В этот период я много писал Сахарову в Горький обычной почтой; пачка почтовых "уведомлений о вручении" за 1986 год особенно толстая. Главная причина в том, что уведомления стали возвращаться с подписью Андрея Дмитриевича, а когда знаешь, что письма доходят до адресата, то писать легче. От него я получил два больших письма в январе и в марте. В основном, они о науке, но есть и «гражданские» абзацы:
Дорогой Боря! Уже давно мне пора написать тебе письмо в ответ на твои многочисленные и очень интересные и разумно-оптимистические (оптимистический подход толкает на более правильные действия, вообще на действия — а под лежачий камень вода не течет). Один мой литовский знакомый говорил — хорошо жить с надеждой, а ты попробуй жить без надежды. Но сам он, я думаю, все же имел какие-то надежды (он очень сильный и самодисциплинированный человек, в «особых» условиях, вставая за три часа до подъема, сумел изучить в совершенстве 6языков. Время на это у него было). А сейчас вообще его судьба изменилась к лучшему…
Что рукописи не горят — это действительно один из хороших парадоксов века…
Последнее — о пакете с его документами в ответ на мою ремарку, что "рукописи не горят". Андрей Дмитриевич уже знал кое-что от Евгения Львовича, приехавшего к нему (вместе с Е.С.Фрадкиным) 16 декабря 1985 г:
Я узнал некоторые подробности о том, что происходило в Москве во время голодовки, и понял (но не принял) причину исчезновения одного их моих документов [39] (см. [15], с.15).
Несколько слов о том, как письма оказались в Бостоне. Проведя неделю в Москве, Елена Георгиевна в начале декабря улетела в США. Улетела практически «налегке» — в смысле писем, документов, так как они с Андреем Дмитриевичем имели основания ожидать любой провокации, обыска, с целью сорвать ее поездку. Это могло случиться и по дороге из Горького в Москву, и в Шереметьево. Печальный опыт такого рода у них был немалый. И вот утром в день отлета она написала мне на бумажке: "Мы с Андреем Дмитриевичем не понимаем, куда девались документы, переданные с физиками. Если сможешь, выясни". Я спросил Е.Л.Фейнберга и через несколько дней он мне все отдал. Это был туго набитый конверт обычного формата, получив котоpый, я сразу же поехал к Марии Гавриловне и по дороге в метро стал это читать.
В конвеpте были копии двух писем А.П.Александрову [40], было «Обращение» А.Д. в связи с планами новой голодовки и выхода из Академии, кардиограммы Елены Георгиевны, письма детям, предисловие А.Д. к книге «Воспоминания».
Два раза за годы ссылки Сахарова я испытал подобное чувство — когда мозг не выдерживает. Первый раз, когда в начале июня 1984 года услышал по радио о смерти Андрея Дмитриевича. И вот теперь в метро: почти год лежали без движения документы, каждая строка которых — это крик, который должен был быть услышан. "Не понимаю", — сказала Мария Гавриловна. "Не понимаю. Не понимаю", — повторяла несколькими днями позже Софья Васильевна Каллистратова. "Я тоже не понимаю", — ответил я. Обе они догадывались, откуда у меня эти документы, хотя я, соблюдая данное слово, ничего не говорил. Они тоже ничего не произносили, не желая никого подводить. Но разум отказывался понять случившееся. Ведь никто не требовал личной жертвы, пресс-конференции вроде той, что в мае 1984 г. дала Ира Кристи. Но разве нельзя было «тихо», пусть для безопасности не сразу после возвpащения Линде и Чеpнавского из Горького, выполнить просьбу А.Д., или иначе: найти способ пустить копии письма Александрову и других документов в самиздат?
Отправку пакета за рубеж в конечном счете осуществили Наум Натанович и Инна Мейманы. Трудность была в том, что я не мог обратиться непосредственно к ним, так как Евгений Львович просил, чтобы никакого, даже малейшего намека не было, что документы получены через ФИАН. Но, слава Богу, есть надежные люди — спасибо Лене Копелевой и Гале Евтушенко, — и проблема передачи писем Мейманам была решена. В феврале 1986 г. они были напечатаны в США. К сожалению, это было уже "после драки".
Но и не совсем «после», потому что ситуация "черной дыры" продолжалась (с небольшими послаблениями) и те полгода, что Сахаров жил один, и после того, как 4 июня Елена Георгиевна вернулась в Горький — вплоть до декабря 1986 года.
Ну а в декабре 1985-го все было еще очень напряженно.
29 декабря у меня на полгода отключили телефон. Ранее, 12 декабря, перестал работать телефон у М.Г.Петренко-Подъяпольской. Как мне разъяснил заместитель начальника Московской городской телефонной сети, телефон отключен за нарушение пункта "Правил пользования", запрещающего "использование телефонной связи в целях, противоречащих государственным интересам и общественному порядку". До этого я даже не знал, что есть такой пункт. Правила и пункты здесь, конечно, ни при чем. Это было чье-то чисто волевое решение — и в отношении меня, и в отношении Марии Гавриловны. Я пожаловался тогда М.С.Горбачеву, но это не ускорило включения телефона, который снова заработал ровно через полгода, 1 июля 1986 г. Зачем все это было нужно, можно только гадать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера) - Борис Альтшулер бесплатно.
Похожие на Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера) - Борис Альтшулер книги
- Артем - Борис Могилевский - Биографии и Мемуары
- От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук - Биографии и Мемуары
- Воспоминания - Андрей Сахаров - Биографии и Мемуары
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после - Эдуард Лукоянов - Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение
- Борис и Глеб - Андрей Ранчин - Биографии и Мемуары
- Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье - Биографии и Мемуары
- Эта радуга, полная звука... Grateful Dead: Все годы - Блэр Джексон - Биографии и Мемуары
- Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему - Соломон Кипнис - Биографии и Мемуары
- Последние дни жизни Н. В. Гоголя - Вера Аксакова - Биографии и Мемуары
