террасы и ничего не понял.
– Вы хозяин будете?
– Я же сказал, что никаких заявлений писать не стану. – Алексей Александрович сунул тряпку, которой вытирал руки, на перила и пошел по розовой плитке к воротам. – Еще утром сказал!
– Вы, может, и не будете, только у нас свои дела. Еременко Федор Николаевич где в данный момент находится, знаете?
Из дома выкатилась Валюшка, а следом за ней Элли. Люба выглянула из окна.
Плетнев, которого перестало все это забавлять еще утром, вдруг насторожился.
– Что вам нужно?
– Гражданина Еременко нужно. Нам известно, что он находится здесь.
– Фе-едь! – закричала Валюшка. – Федь, выйди! Тут до тебя пришли!
– Кто еще?.. – Федор неожиданно показался на крыльце с другой стороны дома, прищурился на заходящее солнце и приставил ладонь козырьком к глазам.
– Вы гражданин Еременко Федор Николаевич?
Федор спустился со ступенек.
– Ну, я. А чего? Паспорт показать?
– Придется с нами проехать, гражданин Еременко, – хмуро сказал тот, что шел впереди всех. Остальные как-то подтянулись и придвинулись. – Проедем, проедем!..
Люба в окне ахнула и зажала рот рукой. Валюшка закричала:
– Витюш, Витюш!..
– Я не понял, куда проедем-то?!
– Куда надо, туда и проедем.
– Что случилось? – суровым голосом, как на совещании, спросил Плетнев, которому стало совершенно ясно – на самом деле случилось что-то нехорошее, гадкое.
– До вас, гражданин, это не касается, – сказал тот, что все время говорил. Остальные помалкивали, только придвигались к Федору, как будто он собирался бежать.
Выскочил Витюшка и издалека заорал громко:
– Мужики, мужики, вы к кому? Чего надо-то?
– Гражданин Еременко, не устраивайте цирк! Или проходите, или мы вас сейчас по всем правилам задержим за оказание сопротивления!
Люба пропала из окна и выскочила на крыльцо. Федор взглянул на нее, а потом на людей в форме.
– Чего же не проехать? – пробормотал он. – Можно и проехать…
– Мужики, да куда вы его волокете-то?!
– Федор, что ты натворил?..
– Ничего я не творил!
– Витюш, чего? Федьку забирают, что ли?!
– Да откуда я знаю!
– Проходите, гражданин Еременко!..
Элли подошла и твердо взяла Плетнева под локоть. Он оглянулся и вытащил у нее руку.
Небольшая толпа, в центре которой находился Федор, довольно быстро пошла к «батону». Вокруг него уже стояли понаехавшие пацанята с велосипедами, таращились во все глаза.
Федор ни разу не оглянулся, и его ловко затолкали в зарешеченную заднюю дверь, которая тут же захлопнулась.
Алексей Александрович выскочил за ворота.
– Потрудитесь дать мне объяснения, – сказал он, глядя в лоб начальнику, так, как говорил на совещаниях.
– Какие еще объяснения!.. Вон приходи в отделение, там тебе все быстро объяснят! – Затолкав Федора в машину, он сделался весел, снял фуражку и вытер лоб. – Вот жарища, а?..
Тут он взглянул на Алексея Александровича, мигом нацепил фуражку и зачем-то одернул на животе рубаху.
– Итак? – грозно спросил Плетнев.
– Гражданин Еременко задержан по подозрению в совершении изнасилования, – выпалил начальник. – Есть постановление, могу предъявить. Все по закону.
Опять кто-то твердо взял Плетнева за локоть, и он снова стряхнул эту удерживающую руку.
– Кого и когда изнасиловал Еременко?
– Это к следователю, не к нам, – пожалуй, с сожалением, что ничем не может помочь, сообщил начальник. – Нам приказали его задержать, и мы задержали.
«Батон» зафырчал мотором, затрясся, выпуская клубы сизого дыма, и начальник распахнул переднюю дверь.
– Теперь все к следователю! – весело и освобожденно крикнул он уже изнутри.
Дверь захлопнулась, «батон» с внушительной синей надписью «Полиция» на боку бодро покатил по белой пыльной улице.
Плетнев вернулся на участок, тщательно замотал ворота цепью и замкнул недавно купленный сверкающий замок, в котором по деревенской привычке торчал ключ.
Пыльный треух попался ему под ноги, и Плетнев изо всех сил поддал его ногой. Треух перелетел ворота и приземлился на дороге.
Плетнев проснулся от холода, зубы стучали.
Он спал на диване в библиотеке, сгрузив на пол стопки книг, собранные Любой. Вчера вечером ему так захотелось спать, что он еле добрался до этого самого дивана и упал в чем был – в штанах и футболке Федора Еременко. Он заснул на половине какой-то мысли и, проснувшись, первым делом вспомнил, что не додумал до конца.
…Так. О чем это я?.. Федор кого-то изнасиловал. Кого и когда? Это все необходимо выяснить, и, возможно, многое объяснится. Выяснить очень просто, достаточно сделать пару звонков – видимо, звонить придется с поворота в Дорино, потому что связи больше нигде нет!..
Ключи пропали. Человек, устроивший погром в моем доме, что-то искал! Он точно знал, где искать – в столе на втором этаже, в той самой комнате, где я спал. Он взял ключи, достал что-то из ящиков, а дом разгромил для отвода глаз. Что он мог достать? Бумаги? Какие? Что за бумаги могли быть у пенсионера?
…Нет, кажется, говорилось как-то не так. Что за бумаги у деревенского деда! Кто-то это сказал. Кто и когда? Нужно вспомнить.
…Оказывается, ни Прохор, ни егерь не были деревенскими! Они объявились в деревне Остров одновременно и совсем недавно – по местным меркам, – всего двадцать лет назад. Что их связывало?
Было так холодно, что Плетнев поджимал ноги к животу и натягивал на нос кургузый пледик, которым вчера укрылся.
…Нателла сказала, что Прохор отставной военный и знал, какой кофе подавали Фиделю Кастро. Откуда он мог это знать?! Разведчик? Офицер КГБ? В больших чинах? А в ящике хранил по старой памяти секретные документы, которыми заинтересовались в ЦРУ? То есть в деревне Остров, помимо убийц, насильников и мелкого хулиганствующего элемента, проживают еще и шпионы?!
…Шпионы, шпионы… Была какая-то деталь, которая навела на мысль о шпионах – давным-давно!.. Какое-то несоответствие, странность, глупость. Буквы, или цифры, или надпись… Нет, сейчас не вспомнить.
Плетнев встал и по очереди закрыл все окна, распахнутые с вечера. На улице было серо, небо придвинулось к земле, капал мелкий дождик, рябины и яблони стояли все мокрые и грустные.
На первом этаже было чисто и пусто – ни цветов на окнах, ни журналов на столике, ни ставшей привычной свалки на каминной полке. В зеркале прошло странное существо, и Плетнев прищурился на него.
Хорошо, что зеркало уцелело. Все же старый друг.
Холодильник, хоть и пострадавший, исправно холодил, и Алексей Александрович задумчиво вытащил из него бутылку с некой биомассой, предназначенной для поддержания тонуса или еще чего-то такого в его организме. Биомасса уцелела после разгрома.
Очень хотелось есть. Он никогда, черт побери, не ест по утрам! Только в обед, когда ему подают суп из спаржи и битки паровые.
Очень хотелось не просто есть,
