и положила на стол. Мешков поднес крестик под лампу, повертел, пригляделся и нарисовал на бумаге буквы: IC XC. Листок показал всем:
— Сзади на крестике такие буквы.
— И что? Это Исус Христос! На фабрике ставят! — воодушевилась Наумова.
— На нижнем торце крестика мой вензель. Посмотрите через лупу, — попросила Синица.
У начальника отделения Сбербанка имелся аппарат для проверки подлинности купюр с толстой линзой. Мешков сунул крестик под линзу и разглядел на торце гравировку с переплетенными инициалами «МФ». Придвинул аппарат к Наумовой и показал ей. Оксана побледнела.
Мария Федоровна блеснула победным взором и накинулась на Оксану.
— Получила! Я сразу узнала — мой! У меня дома бирки из ювелирного на каждое украшение. А где твои? Меня ограбили. Ключицу сломали! А ты нацепила краденой. Да как земля таких носит!
Оксана закрыла лицо ладонями и расплакалась. Мешкова всегда смущали женские слезы.
— Погодите, Мария Федоровна. Возможно, Наумова ничего не знала.
— Ой, не поверю! Она же не дура, раз кассиром работает. Она была в тот вечер в «Трех кабанах», когда меня ограбили. Может, сама на бриллиант глаз положила. Воровка!
— Нет, нет. Миша говорил, что купил. Я поверила! — ныла Оксана.
— Позвоните Штанько. Пусть приедет и расскажет, — предложил Мешков.
Для Оксаны совет полицейского показался спасительной соломинкой. Она вытерла салфеткой глаза и позвонила другу:
— Миша, ты подарил мне крестик. У тебя остался чек?
— Зачем он тебе?
— Синица говорит, что крестик у нее украли.
Последовала пауза. Оксана теряла надежду.
— Миша, ты меня обманул?
— Оксана, это не так, как ты думаешь.
— Тут из полиции вопросы, а я ни сном ни духом…
Оксана не успела договорить, Штанько отключил связь. Наумова опустила трубку и осунулась, как сдутый шарик.
В наступившей тишине начальник отделения Сбербанка спросил майор полиции:
— Олег Николаевич, вы Наумову сейчас арестуете?
— Составлю протокол об изъятии краденого. Возьму подписку о невыезде.
— Оставить кассиром я ее не могу. — Начальник нахмурился и повернулся к Оксане. — Наумова, ты отстранена. А лучше, знаешь что, пиши заявление! Нет, я должен приказом уволить. По статье!
— Воровка, — процедила Мария Федоровна.
Оксану душили слезы. Она сняла фирменный платок, легче не стало.
— Ключи и бейджик! — потребовал начальник.
Оксана выложила на стол все атрибуты кассира. Вернуться за личными вещами ей не позволили. Куртку и сумочку принесла в кабинет ошарашенная сменщица. Начальник публично проверил содержимое сумочки, пересчитал деньги в кошельке. Наумова подписала документы, составленные полицейским. Из Сбербанка ее вывел охранник.
Подавленная Оксана долго стояла на улице перед отделением, где проработала много лет. Ее любимый Миша жестоко обманул ее. Он вор и грабитель, украл святое и подарил ей. Она верила и гордилась. Как это подло! Теперь она опозорена на весь белый свет, ее считают воровкой. Так ей и надо!
Как доказательство тяжелых мыслей вновь появился охранник, вцепился в ее локоть и отвел от дверей банка.
— Ступай, Наумова. Начальник видит тебя, он не доволен.
И она пошла. Без удивления обнаружила, что идет не к дому, где ей было хорошо с Мишей Штанько, а в свою старую квартиру. Мечта о счастье разрушена. Падать страшно и больно, а дна еще не видно.
Оксана открыла дверь, вошла к себе домой. Из кухни появился пьяный Аркаша. Убедился, что жена одна и осклабился:
— Явилась, сука! Разводом грозишь! Да я тебя, шлюху…
Он ударил ее кулаком в лицо. Оксана рухнула. Аркадий яростно пнул женщину ногой, у нее не было сил сопротивляться.
Глава 47
Закончив с формальностями в Сбербанке, майор Мешков приехал к отделу полиции. В беседке для отдыха он увидел Василия Ильича Тышкевич. Рядом стояло охотничье ружье в чехле, у ног смирно вытянул лапы спаниель Август.
— Олег, я тебя жду, — приветствовал Мешкова прежний начальник полиции.
— А шо не заходите, Василий Ильич.
— Куда я с собакой. — Тышкевич бросил взгляд на окна своего бывшего кабинета.
«С Черкасовым не хочет пересекаться», — догадался Мешков. Он помнил, что Тышкевича сняли по доносу в областное управление МВД. Тогда поговаривали, что Сан Саныч себе место освободил.
Олег сел рядом со старым наставником.
— Вы же просто так не приходите.
Тышкевич потрепал Августа по холке и подтолкнул к выходу из беседки, словно собака могла подслушать:
— Иди погуляй. — Послушный пес вышел. Тышкевич сказал: — Слышал, вчера Виталия Ломакина убили.
— На Ильинской ферме тело нашли. Огнестрел.
— Я в то утро Ломакина в лесу видел. С большим рюкзаком.
— Уже любопытно. Куда он шел?
— От границы. А из рюкзака надувная лодка торчала. По цвету такая же, как притопленная у баньки в Орловке, где Настену с Борисом упокоили.
— И шо это значит? — Мешков посмотрел на Тышкевича.
— Темные дела в лесу делаются. На границе неспокойно. Раньше я на пернатую дичь охотился, а сейчас пропеллерную. Три укро-дрона сбил.
— Почем знаете, шо не наши?
— То я не вижу куда с «морковкой» от РПГ гад прет. От них к нам. — Тышкевич раскрыл чехол, погладил двустволку-вертикалку. — Дробь четыре нуля — и вот вам современная дронобойка.
Олег вернулся к своим проблемам:
— Вместе с Ломакиным на ферме Пашу Хвороста ранили. Они уж давно два сапога пара.
— А подчиняются твоему другу Штанько.
Олег возмутился:
— Если я с Мишкой пацаном за клубникой лазил, так шо, до старости отдуваться!
— Малые дети — малый шалости, а когда большие дяди озоруют — большая беда.
— Найду Штанько. Он ответит за всё! — Мешков хлопнул по папке с материалами расследования ограбления Марии Федоровны Синицы.
— Поосторожней с ним. Штанько университеты и на зоне, и на фронте прошел.
— И я не пальцем деланый.
Василий Ильич посмотрел в небо, на переносице отчетливее прорезалась вертикальная морщина.
— Гроза надвигается. — Он встал, накинул ружейный чехол на плечо и свистнул спаниелю: — Август, за мной!
Мешков проводил взглядом Тышкевича и поскреб подбородок. Ломакин убит, Хворост ранен, Штанько скрывается. Все трое замешаны в перестрелке на ферме у границы. Там же хранилось оружие, которое снова исчезло. Кто объяснит? Штанько тертый кремень, его еще поискать, а Паша Хворост может дать показания. Если только…
Мешков вскочил и бодрой рысцой поспешил в отдел. С порога дал поручение:
— Петрук, ты отправляешься в больницу охранять раненного Пашу Хвороста.
— От кого?
— От пули и молнии! И злых людей. Ноги в руки и компас на больничку!
Петрук не проявил энтузиазма, нехотя подчинился приказу.
— И надолго мне в охранники?
— Как только Хворост сможет говорить, выпытай у него про стрельбу на ферме. Кто, шо и как?
Петрук кивнул и вышел. Мешков шагал между столами, в голове вертелись мысли. Штанько,
