Форма входа
Читем онлайн Исповедь царя Бориса - Сергей Калабухин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
всё, что мог. Зарубежные марки в нашем захолустье были, разумеется, редкостью, а вот выбор советских и тогда был неплох. У нас просто «слюнки текли», когда мы разглядывали всё это красочное богатство на витринах киосков «Союзпечати» и на почте. А вот денег-то в карманах не было! Поэтому мы не покупали марки, а больше менялись ими. Клянчили у соседей и знакомых конверты пришедших им писем и потом аккуратно отклеивали с них марки над паром кипящего чайника. Пусть они были «гашёные», со следами почтовых штемпелей, всё равно каждое приобретение было праздником.
Почтальонку караулили у дома каждый день, чтобы узнать, кому пришли письма. Альбомов, а тем более кляссеров, у нас ни у кого не было. Мы хранили свои коллекции в обычных конвертах. В конвертах и приносили их на обменные встречи. Собирались в каком-нибудь подъезде, раскладывали марки на ступеньках лестницы. Хвастались приобретениями, обменивались. Больше всех задирали нос те, кто умудрялся приобрести целый блок.
— Что такое блок?
— Блок — это набор марок общей тематики.
— Как блок сигарет, что ли?
— Нет. В сигаретном блоке все пачки одинаковые. А в марочном все марки разные, хоть и скреплены они между собой в единое целое. Можно, конечно, этот блок разорвать по зубчикам на отдельные самостоятельные марки, и некоторые почтальонки так и делали, когда кончались обычные марки, а клиенту надо было отправить письмо, бандероль или посылку. Простым гражданам было всё равно, из блока марка или простая — лишь бы цена её покрывала стоимость пересылки. А мы, филателисты, конечно, хотели иметь целый блок, а не оторванные от него части. Бывают блоки и из одной марки, но тогда она является как бы частью большой картины, находится внутри неё.
Позднее, когда моя коллекция разрослась, я уже перестал хватать всё подряд. Мне подарили настоящий альбом, и я начал расклеивать в нём марки по тематикам. И вот, когда я их сортировал: эти — живопись, эти — фауна, эти — флора и так далее, мне впервые пришло в голову, что не все марки мне интересны. Вот тогда я шагнул на следующую ступень коллекционирования и стал избавляться не только от двойных экземпляров, но и от марок не интересной мне тематики, стараясь обменять их на нужные.
У меня было много марок Ленинианы, самая большая часть моей коллекции, и я, неожиданно для друзей безжалостно пустил её на обмен.
Ленин окружал нас тогда буквально со всех сторон — марки, значки, открытки, плакаты, песни, фильмы, книги, и я считал, что так будет всегда. А вот картины художников, флора и фауна, космос — это в нашем провинциальном городке я мог увидеть только на марках. Теперь я жалею об отринутой тогда Лениниане, так как ситуация кардинально изменилась.
— А теперь ты не собираешь марки?
— Нет. Давно уже. Хотя альбомы храню.
— А почему?
— Почему не собираю марки или почему храню?
— Почему хранишь. Я знаю, что хобби не может длиться вечно. Я сама и мои подруги чего только не собирали! Один знакомый парень даже банки из-под пива собирал. Но со временем все переключались на что-нибудь другое, и ту гору жестянок мы всей компанией однажды дружно сдали в утиль.
— А я не смог расстаться с марками, хотя бывали времена, когда мне просто позарез нужны были деньги, и я не раз видел в газетах объявления: «Куплю марки». Видишь ли, эти альбомы для меня, как напоминание… В общем с марками у меня связана одна история, довольно неприятная. Все мы когда-нибудь делаем подлость или поступок, которого позднее стыдимся. И стараемся как можно быстрее забыть об этом и не вспоминать никогда. Как будто ничего и не было. Кому нравятся муки совести? Но ведь если забыть, то можно и повторить! Ничто не остановит. И вот марки не дают мне забыть…
— Расскажи.
— Рассказать? То, что принято скрывать?
— Расскажи, мне можно.
— Хорошо. Это было в детстве, в классе шестом или седьмом. У нас была обычная для тех времён рабочая школа. Рабочая — не в смысле для рабочих, а просто в ней учились дети рабочих нашего завода. Все практически жили в одном районе сталинских бараков и хрущовских коммуналок. Все мы были, как сейчас вновь принято выражаться, одного круга.
И вот когда начался очередной учебный год, в сентябре в наш класс вошла новенькая.
— Это — Оля Жупанова, — представила её Кувшинка, наша классная руководительница. — Дочь нового главного инженера Коломзавода. Она будет учиться в вашем классе. Лидин, — обратилась класснуха ко мне, — пересядь пока на заднюю парту. Оля недавно вернулась с родителями из Монголии, ей надо как можно быстрее влиться в наш учебный процесс.
Я не был отличником, но учился довольно ровно по всем предметам, без двоек и почти без троек. А вот мой сосед по парте, Толян, был отпетым хулиганом и двоечником. Поэтому Кувшинка посадила нас за первую парту, прямо перед учительским столом. Типа, я должен помогать Толяну в учёбе, разъяснять ему непонятое на уроке, а бдительное око учителя пресечёт любые попытки хулиганства и отлынивания от учебного процесса. И вчерашний хулиган-двоечник волей-неволей перекуётся в «хорошиста».
Разумеется, эта идея была чистой утопией. Да, у Толяна на первой парте стало меньше возможностей для проделок, но и учиться он отнюдь не собирался. Просто назло Кувшинке хотя бы. А каверзы по его приказу стали делать другие ребята. Кулаки Толяна были лучшими стимулами для несогласных и колеблющихся. Зато я неожиданно превратился, так сказать, в «особу, приближенную к императору». Меня перестали задирать и сам Толян, и его хулиганистое окружение. У нас сложился некий симбиоз: я давал Толяну списывать у меня домашние задания, решал за него контрольные, а он стал, как говорят сейчас, моей «крышей».
Ты только не думай, что я помогал Толяну из страха перед ним. Нет! Толян был моим кумиром. Мы жили с ним в одном дворе, и он и там был всеобщим заводилой и атаманом нашей мальчишеской стаи. Только Толян крутил «солнышко» на дворовых качелях. Никто не мог этого повторить. Уверяю тебя, я не раз пытался. Но как только мои ноги начинали отрываться от опоры в близкой к зениту точке, мои руки, на которых повисало почти вниз головой тело, слабели и я, судорожно вцепившись ими в железные поручни прекращал раскачиваться, стараясь прочнее утвердиться на ватных ногах. И, видимо, то же самое происходило и с другими ребятами нашего двора. И все мы с восхищением следили за тем, как Толян «крутит солнце», замирая на секунду
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Исповедь царя Бориса - Сергей Калабухин бесплатно.
Похожие на Исповедь царя Бориса - Сергей Калабухин книги
- Озеро Радости - Виктор Валерьевич Мартинович - Русская классическая проза / Социально-психологическая
- Розовый мир - Елена Русская - Русская классическая проза / Социально-психологическая / Юмористическая фантастика
- Для радости нужны двое - Вацлав Михальский - Русская классическая проза
- Мы отрываемся от земли - Марианна Борисовна Ионова - Русская классическая проза
- Новые полсапожки - Семен Подъячев - Русская классическая проза
- Город Антонеску. Книга 2 - Яков Григорьевич Верховский - Русская классическая проза
- Денис Бушуев - Сергей Максимов - Русская классическая проза
- Под каштанами Праги - Константин Симонов - Русская классическая проза
- В поисках радости - Виктор Розов - Русская классическая проза
- Собрание сочинений. Том 4 - Варлам Шаламов - Русская классическая проза
