Форма входа
Читем онлайн Шукшин - Алексей Варламов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
О том, как оказался Василий Макарович в рассаднике просвещенного советского либерализма, можно прочитать у Виктора Некрасова, который приписывает, и не без оснований, заслугу этого перехода себе — после их новой встречи в Киеве в 1962 году:
«Он малость повзрослел, как-то окреп внутренне, но в то же время был какой-то встревоженный, чего-то все недоговаривал.
После второй или третьей рюмки вина (“Давай вино, Платоныч, пить… Ну ее, водку”) вдруг прорвало его. Мялся, мялся и бухнул:
— Повесть я написал, Платоныч… Ругать не будешь?
Вот это да! Где-то, когда-то, в каком-то полупьяном разговоре признавался он мне, что “к этому самому, к писанию тянет”… Ну, давай, тянись, сказал я что-то в этом роде и тут же забыл. Актер он был хороший, во втором фильме уже снялся, и все мы его видели актером. И вот, пожалуйста, повесть.
— О чем же она, твоя повесть?
— О жизни, о чем…
— Какой же?
— Деревенской, какой же…
— Где же она, повесть-то?
— Здесь, в портфеле. — Он повернулся к портфелю и вытащил оттуда нечто толстое и растрепанное.
Я взял в руки.
— Не многовато ли для начала?
— А Бог его знает. Такая уж написалась.
— Ну а дальше что?
Он, как обычно, залился краской.
— “Октябрь” вот берет. Товарищ Кочетов…
— Что??!
— Он мне уже и прописку в Москве устроил. Под эту повесть.
— Ты спятил…
Он еще пуще покраснел.
Я вскочил.
— Забрать! Немедленно забрать!
Без лишней скромности скажу — это был знаменательный день для русской литературы. И самая большая моя заслуга в ее истории. Клянусь!
Повесть я Васе не вернул. Отправил в “Новый мир” Асе Берзер, от нее все зависело в этом журнале. Повесть она прочла, увидела, что парень кое-что может, но для печати не взяла (кажется, это были “Любавины”), попросила, если есть, принести рассказы. Вася принес. Ася прочла и тут же дала в номер. Так родился писатель Шукшин.
А Кочетов, говорят, лютовал, велел отменить прописку, но было уже поздно — в паспорте стоял штамп».
То есть возникает образ лихого и довольно циничного, ловкого парня, который получил от «Октября» первую славу, прописку, попользовался всеми льготами и… ушел к конкурентам. Про таких парней говорят — подметки на ходу рвет. Но это такое же неточное суждение, как и то, что писатель Шукшин родился в «Новом мире» или что именно Ася Самойловна Берзер все самолично решала в «Новом мире».
Отрицать ее роль в литературной судьбе Шукшина тоже было бы несправедливо, о чем говорят и недавно впервые опубликованные в журнале «Литературная учеба» воспоминания самой Аси Самойловны, дополняющие и подтверждающие рассказ Виктора Некрасова, а также в чем-то перекликающиеся с воспоминаниями Ольги Михайловны Румянцевой, что тоже не случайно: нет сомнения, Шукшин в обеих редакторшах — октябрьской и новомирской — скорее вольно, чем невольно, пробудил материнское чувство, так что родись у Василия Макаровича еще одна дочь, ее надо было бы назвать Асей.
«…один из авторов “Нового мира”[23] принес мне вытертую папку, где лежали рассказы Шукшина. Рассказы он не читал, но самого Шукшина очень хвалил.
Это было в 1962 году. Давно уже было и недавно.
Кто-то сказал, увидев у меня эту папку: “Знаете, он напечатался в ‘Октябре’”.
Я стала читать рассказы. Они не имели никакого отношения к этим словам».
Тут надо сделать одно отступление. Неприятие «Октября» со стороны либеральной интеллигенции в 1962 году стало запредельным, и Шукшина оно напрямую коснулось. Оказалось, что быть одновременно литератором и кинематографистом в СССР крайне неудобно, даже опасно. Эту ситуацию точно охарактеризовал впоследствии историк кино Валерий Фомин. «Пик особо обостренных отношений с властью пришелся на осень 1962 г., — писал он в составляемой им хронике деятельности Союза кинематографистов. — В самой кинематографической среде удалось преодолеть групповщину, которая разъедала, скажем, Союз художников. Не случилось и такого идейного раскола на “левых” и “правых”, как в писательской среде. Киношники держались достаточно дружно и сплоченно, и властям не удалось завербовать из их среды достаточного числа предателей, из которых можно было бы сколотить карательный отряд. Поэтому атаку на слишком уж “распоясавшуюся” кинообщественность повели со стороны. Миссия “зачистки” кинематографа была поручена журналам “Октябрь” и “Молодая гвардия”. Патронов там не жалели, цели выбирали со снайперской хладнокровностью — все лучшее, что тогда было в нашем кино. Руководители СРК, скорее всего, догадывались, что эта пальба санкционирована той же Старой площадью, что, отвечая “Октябрю”, “отвешиваешь” и родному ЦК, но и отступать Союзу было уже некуда. Президиум Оргкомитета СРК принял решение: “Считая, что выступление журнала ‘Октябрь’ по вопросам киноискусства — статьи тт. В. Люкова, Ю. Панова, С. Марвича, огульно охаивают ряд значительных произведений советской кинематографии, недопустимы по методам критики и дезориентируют читателей — признать необходимым выступить с открытым письмом по поводу позиции журнала “Октябрь”. Подготовку письма поручить С. Юткевичу, М. Блейману, Ю. Ханютину».
Двое из этой троицы впоследствии сыграли в судьбе Шукшина очень нехорошую роль, однако наибольший резонанс получило выступление еще одного весьма влиятельного деятеля кино, с которым Василий Макарович уже давно был связан отношениями весьма непростыми. В конце ноября в Москве состоялась конференция ВТО (Всесоюзного театрального общества), на которой неожиданно остро выступил Михаил Ромм. Он набросился на журнал «Октябрь» и его главного редактора со всей страстностью своей режиссерской и человеческой натуры: «Журнал “Октябрь”, возглавляемый Кочетовым, в последнее время занялся кинематографом. В четырех номерах, начиная с января по ноябрь, появляются статьи, в которых обливается помоями все передовое, что создает советская кинематография, берутся под политическое подозрение крупные художники старшего и более молодых поколений. Эти статьи вдохновляются теми же самыми людьми, которые руководили кампанией по разоблачению “безродных космополитов”. <…> Очень энергичная группа довольно плохих литераторов в журнале “Октябрь” производит “расчистку” кинематографа — и ей пока никто не ответил. Она производит “расчистку” и молодой литературы — и в этом вопросе ей тоже никто по-настоящему не отвечает. <…> Мы имеем дело с ничтожной группой, но она распоясалась, она ведет явно непартийную линию…»
Выступление Михаила Ромма прерывалось бурными, продолжительными аплодисментами, как если бы в ВТО явился сам Никита Сергеевич Хрущев, на которого Ромм то и дело ссылался как на лучшего друга и покровителя. Противники Михаила Ильича молчать не стали. На него нажаловались в ЦК, обвинив его в том, что его выступление «носило откровенно тенденциозный, националистический характер»: «Борьба партии против космополитизма и безыдейности во времена культа личности была представлена им как сплошная цепь ошибок и преступлений против евреев. М. Ромм обвинил гг. Грибачева, Кочетова и Софронова в антисемитизме, в травле еврейской интеллигенции. Он утверждал, что они ведут непартийную линию, линию, которая резко противоречит установкам нашей партии, насаждают и разжигают антисемитизм. В выступлении М. Ромма содержались недопустимые оскорбительные выпады по адресу тт. Грибачева, Кочетова и Софронова. Писатели, избранные в высшие органы партии, были им названы “компанией хулиганов”, “бандой”, разжигающей “костер на террасе нашего дома”. Закончилась его речь призывом: “Дать по рукам… этим господам!” <…> Особо следует отметить, что речь М. Ромма в Институте истории искусств до сих пор в определенных кругах интеллигенции вызывает нездоровый интерес, ее стенограмма распространяется в списках и серьезно затрудняет процесс консолидации сил творческих кадров киноискусства».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Шукшин - Алексей Варламов бесплатно.
Похожие на Шукшин - Алексей Варламов книги
- Александр Грин - Алексей Варламов - Биографии и Мемуары
- Сравнительные жизнеописания - Плутарх - Биографии и Мемуары
- Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье - Биографии и Мемуары
- Ганнибал у ворот! - Ганнибал Барка - Биографии и Мемуары
- «Буду верен словам до конца». Жизнеописание и наследие иеромонаха Василия (Рослякова) - Сборник - Биографии и Мемуары
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах Российский колокол - Биографии и Мемуары / Военное / Поэзия / О войне
- Моя жизнь. Встречи с Есениным - Айседора Дункан - Биографии и Мемуары
- Дури еще хватает - Стивен Фрай - Биографии и Мемуары
- У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий - Биографии и Мемуары
