Вот он первый верстовой столб — и сразу от него, параллельно дороге и в каких-то двадцати саженях от нее, потянулся высокий и сплошной силикопластовый забор, ограждающий усадьбу господина Волконогова от посторонних взоров и хищных намерений. Поскольку ехал я почти шагом, пять-семь верст в час, мой загадочный знакомец опять успел прошкандыбать свои двадцать саженей по усыпанной желтым песочком дорожке — а я опять успел подробно его рассмотреть.

И опять не узнал. Вряд ли это был сам господин Волконогов: с чего бы это ему отираться у ворот собственной усадьбы? Да и облик до очевидности не господский: обмятая казачья фуражка, седые баки от самых глаз по обе стороны кислородной маски, беспросветные погоны и три эмалевых креста в рядок на тертом френчике. И лоснящиеся штаны цвета моей тачки, с когда-то алыми лампасами… Привратник. Цербер гороховый. Кому нужна твоя хренова редька?

Мы привычно кивнули друг другу (ну не помню я, где мы с ним познакомились, — хоть ты меня высеки!), и его кивок опять показался мне излишне любезным. Чуть ли не всем корпусом кивнул полукивнул-полупоклонился… Впрочем, у старости свои причуды. И свои болезни: радикулит, отложение солей в позвоночнике, недержание вежливости…

Проехав мимо, я оглянулся. Гороховый Цербер опять поспешно зашкандыбал к воротам. Значит, мне опять предстоит еще одна встреча с ним — у задней калитки, выходящей на Карбидную Пустошь.

Начинаясь у первого верстового столба, забор тянулся аж на две с половиной версты, а потом внезапно обрывался, круто заворачивая вправо и уходя прочь от дороги. Почти две версты по ровной, прямой, как стрела, магистрали Анисово — Дальний Новгород (единственной такой во всей Дальней Руси) я проехал все так же медленно, пристально всматриваясь в правую бровку — пока не увидел наконец то, что искал.

Здесь я огляделся. Машин ни впереди, ни позади не было. Опричников на турбоциклах и дорожной полиции тоже — в пределах видимости. Да и спрятаться им, вроде бы, негде

Я круто завернул баранку вправо, перевалил через невысокий бордюр и по специально отсыпанному нами рыхловатому пандусу съехал под самый забор. Саженей триста протрясся вдоль забора по неровностям до угла, повернул и, вдоль забора же, повторяя его причудливые изгибы, потрясся дальше.

Следов, а тем более колеи на этой, с позволения сказать, дороге, не было. Во всяком случае, не было видно. Вот в пяти саженях от забора они бы сразу же стали заметны и оставались бы такими долго; а под забором — то новой пыльцы наметет, то старую сдует… Словом, ездили тут не часто и ездили не многие, потому что ездить тут вообще нельзя. Ходить ходи сколько угодно — хоть бегай, хоть круглые сутки прогуливайся. Ездить же абсолютно запрещено.

Абсолютные запреты на что бы то ни было, как я уже успел заметить, весьма характерны для Дальней Руси; обоснования же их, как правило, темны и расплывчаты. Этот абсолютный запрет был исключением из правила: обоснованием ему являлась монопольная собственность государства. Опричнина, говоря по-русски.

Отдельным лицам на территории Дальней Руси могло принадлежать все (опричь) (то бишь, помимо) Карбидной Пустоши. Потому что это уникальное природное образование во время [/]оно оказалось основным (а попросту единственно доступным) источником энергии для Русского Марса. Мощный, до семи саженей в глубину слой чистого карбида кальция кое-где даже выходил на поверхность, и там были видны ослепительно белые пятна. В лучах закатного солнца они слегка отливали розовым, но на фоне бугристой буро-красной равнины были очень заметны.

Я направлялся к одному из них. Я злостным образом нарушал абсолютный запрет, обоснованный и логичный.

Считалось, да и на самом деле оказывалось, что пешочком и в рюкзаке (а хотя бы и на тележке) не очень-то много ухитишь из казенных залежей. Ибо изрядное количество кислорода придется тоже волочь на себе. Уж если в Дальнем Новгороде, в добрых сорока верстах от Карбидной Пустоши, не обойтись без кислородной маски, то здесь и подавно.

А мой однофамилец Мефодий Щагин, он же владелец синего с белым крестом турбокара, не любил таскать на себе тяжести. Хитить казенный энергоноситель в подсудных количествах Мефодий тоже не собирался — но абсолютный запрет есть абсолютный запрет. Он для того и абсолютный, чтобы его иногда нарушали. Хоть кто-нибудь…

Забор все тянулся, извиваясь точнехонько вдоль границы Карбидной Пустоши, деля поверхность Марса на опричное и частное владения, а я все трясся вдоль него со стороны опричнины с изнурительной скоростью. Но вот, наконец, и крутой, почти остроугольный выступ забора, обогнув который, я с облегчением вздохнул: теперь меня не увидят с дороги. Еще сотню саженей до задней калитки усадьбы, а там круто влево и по прямой. Подальше от магистрали, в самую глубь Карбидной Пустоши… На этой прямой, в центре четвертой по счету и самой обширной белой проплешины и будет стоять купол Мефодия, где он вершит свою никем не запрещенную коммерцию, нелепым образом граничащую с криминалом.

Недели две тому назад меня поймали вот на этом самом месте, в сотне саженей от калитки. И хорошо, что на обратном пути: не пришлось поворачивать.

— Так, — сказал пеший опричник, дождавшись, когда я продую салон, и сняв кислородную маску. (Его турбоцикл стоял на обочине, и я сразу увидел его, когда миновал выступ; но сам опричник залег под забором и стал передо мной как лист перед травой. Я не успел ничего сообразить и открыл ему дверцу). — С вас три червонца, сударь! — Он приложил два пальца к козырьку своего белокрестного кивера и приятно осклабился. — Объяснять ли, за что?

— Не стоит, сударь. — Я тоже приятно осклабился. — А если у меня их нет?

Я уже тогда пытался экономить.

— В таком случае, извините, пятнадцать плетей, — сказал опричник, и видно было, что он не шутил.

— Прямо сейчас? — осведомился я.

— Вы обо мне плохо думаете, сударь, — обиделся опричник. — Я выпишу вам повестку, в ней адресок и время. Не явитесь — удвоим. Еще раз не явитесь — доставим, утроим и опубличим. А справочку об исполнении советую не терять. Во избежание неясностей… Так вам повестку, или все же квитанцию?

К тому времени я успел уже дважды отпробовать плетей — причем за попытку подкупа должностного лица никакой денежной альтернативы мне не предлагали. Поэтому, подумав, я предпочел купить квитанцию, каковую покупку Мефодий мне наполовину возместил. По-моему, это было справедливое решение. Ведь это же он, а не я имел никем не запрещенный интерес на Карбидной Пустоши, нелепо граничащий с криминалом. А с другой стороны, это меня, а не его поймал опричник. И даже не заглянул в багажник, зная, что я не везу никакого карбида. Абсолютный запрет есть абсолютный запрет — он и сам по себе, опричь своих обоснований, является источником дохода для Казны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 105

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сон войны (сборник) - Александр Рубан бесплатно.

Похожие на Сон войны (сборник) - Александр Рубан книги

Фейкийские корабли - Александр Рубан - Научная Фантастика
Под небесами - Александр Рубан - Научная Фантастика
Доброе утро, химеры ! (Летящая - 2) - Андрей Дмитрук - Научная Фантастика
…И я посмотрел на небо - Валерий Квинт - Боевик / Научная Фантастика
Черный Ферзь - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
3000 метров ниже уровня моря - Николай Горнов - Научная Фантастика
По обе стороны горизонта - Генрих Аванесов - Научная Фантастика
Фирмамент - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
Планета, с которой не возвращаются - Пол Андерсон - Научная Фантастика
Утро победителя - Андрей Балабуха - Научная Фантастика

Оставить комментарий